Нет, не очень.
Не так больно, как кажется. Настолько не больно, что вы даже не поймете: чем это вас. Настолько не больно, что вы совершенно спокойно дойдете до дома, только грудь будет немного ныть, как от ушиба. Дома вы снимете свитер и увидите на белой майке большое красное пятно. «Ё!!!» – подумаете вы и задерете майку. Возле левого соска вы обнаружите маленькую ранку, похожую на рот детской куклы. Только тогда вы почувствуете не очень сильную, тупую боль и начнете задыхаться. И вы не сразу вспомните простой, всем известный, номер телефона, потому что раньше в нем никогда не было нужды.
Вместо «скорой» приедут люди в форме и начнут задавать вопросы, которые покажутся вам сверхдурацкими: «Кто ударил? Где нож? Глубоко ли?» Какое это сейчас имеет значение, подумаете вы.
Потом люди в форме – подвижной, маневренной стайкой – побегут кого-то искать. И вы не пожелаете им удачи, потому что вам все равно.
Наконец, приедет «скорая». Врачи, молодые, веселые, перво-наперво вколят вам в вену нечто, удивительно похожее на мечту. От этой «мечты» вам станет хорошо, тепло и радостно: боль вытечет из вашего тела через ладони, повиснет в воздухе, а затем вылетит на улицу через приоткрытую форточку. Вам покажется, что на вашу грудь легла тяжелая, горячая, пушистая кошка. И вы не поймете, зачем вас укладывают на носилки: ведь вы способны идти самостоятельно и даже подпрыгивать при этом. По дороге вниз, к машине, вы вдоволь поупражняетесь в остроумии на тему смерти, которая, как известно, является лучшей темой для острот.
Потом вы то ли уснете, то ли потеряете сознание и очнетесь….
…. очнетесь в помещении, вид которого будет ассоциироваться у вас с подвалом гестапо. Это есть реанимационное отделение. Все нормальные люди лежат здесь без сознания, и только вы, как дурак, будете пялиться в потолок, пытаясь разорвать бинты, которыми стянуты ваши руки и ноги. Вы и не предполагали ранее, что быть связанным – это так неприятно.
Неожиданно придет в сознание сосед справа, огромный, могучий старик, чья жизнь – на тонком волоске. Обрадовавшись, что волосок этот еще цел и что рядом есть живое, разумное существо, он начнет посвящать вас в сокровенные тайны своего пищеварения. Чтобы избавить себя от занимательных подробностей из жизни чьих-то кишок и заставить жизнестойкого пенсионера заткнуться, вам придется притвориться мертвым.
Вы уснете, но не надолго: покидающий ваше тело наркоз скрутит вас так, что вы позавидуете тем, кто лежит без сознания. Вы будете громко ругаться, надеясь, что ваши вопли будут услышаны. И точно: явится длинный, тощий и очень пьяный дежурный студент-практикант и с размаху, не целясь, задрав край одеяла, воткнет вам в бедро шприц со словами: «На, держи свою дрянь!»
Вы скажете: «Спасибо!» - и сразу поймете, что из этого парня получится хороший врач. Странно, но никогда нельзя сказать, получиться ли из молодого человека хороший писатель или инженер, а вот получится ли из него хороший врач, можно сказать прочти наверняка.
Некая барышня в белом будет гладить ваш лоб мокрой марлей. «Какая лапонька!» - подумаете вы. – Выживу, женюсь!»
Как же, женитесь! Разбежались! Даже имени ее не узнаете!
Через несколько дней вам станет лучше и вас переведут в палату «для тяжелых». Перед этим старшая медсестра велит вам идти на рентген.
- Что значит, «идите на рентген»?! Я и пошевелиться-то не могу!
- Санитаров не хватает. Везти некому. Идите, пациент! Доктор сказал, что можно.
- У доктора нет дырки в груди! – поворчите вы для порядка, но все же, изловчившись встать и не рассыпаться, пойдете туда, куда велено, потому что от этого может зависеть что-то важное, - жизнь, например.
В палате для «тяжелых» все пациенты настолько тяжелы, что не могут ходить в умывальник и поэтому курят прямо в постелях. Придет медсестра и, накричав на курильщиков, откроет окно на распашку – проветрить.
За окном – зима, метелица. Ветер бросит вам в лицо немного снега. У вас довольно высокая температура, поэтому снег очень быстро растает на вашем лице.
Станут приходить в гости друзья и родственники. Они будут заглядывать в дверь больничной палаты так боязливо, как будто это дверь на тот свет, и смотреть на вас, как на инопланетянина.
Они будут представлять в своем воображении, как острие ножа втыкается в плоть между ребер, лезвие режет мышцы, рвет сосуды, проникает в легкие, чуть-чуть промахнувшись мимо сердца. «На два ребра ниже сердца, повезло!» - скажет вам доктор позднее. Одна только мысль о том, что нечто подобное может случиться с каждым, приводит ваших знакомых в ужас. Им кажется, что человек не способен такое вынести. Они даже не подозревают, насколько это не больно. Почти не больно. Не так больно, как кажется.
Потихоньку вы начнете поправляться. И пытаться ходить по коридору – из конца в конец, из конца в конец. Скособочившись. И зажмуриваясь от испуга каждый раз, когда кто-нибудь резко распахивает двери. Маленькая старушка будет трогать вас за руку и сочувственно интересоваться: «У вас что – желчный пузырь?..» Сутулый и вихрастый дядька, кося безумным глазом, вдруг ринется к вам и прокричит вам в ухо: «И ты, Брут?!»
Больницы, что ли, перепутали?
Вам принесут только что изданный трехтомник Довлатова. Смеяться вам больно, но полезно, и вы с удовольствием отметите, что чувство юмора все еще при вас.
Вы станете заигрывать с хорошенькой медсестрой. Когда она делает вам укол, вы просите, чтоб «понежнее». Она смеется. Вы можете ночью нажать кнопку «вызова» у кровати, и когда медсестра подойдет, соблазнить ее. Или хотя бы попытаться.
Наконец, наступит день, когда вы выйдете за больничные чугунные ворота. Зима к тому времени уже подойдет к концу: подует юго-восточный ветер, побегут ручьи, прилетят грачи и все такое прочее. Вы пойдете в сторону своего дома, хлюпая ботинками по мокрому снегу, глядя на витрины, на лица прохожих, на автомобили, деревья и воробьев, жмурясь от непривычного яркого света, слабея от сырого свежего воздуха.
Вы внезапно постигните банальнейшую из истин, что «жизнь прекрасна». И будете благодарны тому, кто ударил вас ножом, за то, что он вылечил вас от депрессии и избавил от навязчивых мыслей о самоубийстве.
Вы вспомните незнакомую девушку, которую часто встречали на улице: у дома, в магазине, у киоска. Видимо, она живет где-то поблизости! Вы всегда улыбались ей, и она отвечала вам улыбкой, и вы расходились в разные стороны – каждый сам по себе. Вы думали, что хорошо бы подойти к ней и познакомиться. Но всегда откладывали до «следующего раза». То вы спешили по срочному делу, то она была не одна. Причины всегда найдутся.
Вы пытались угадать: где она учится или кем работает? Какое у нее имя, какой голос? Девственница ли она? А если нет, то как любит: так или эдак, и делает ли то, что вам нравится?
И теперь вы твердо решаете, что, увидав ее снова, непременно подойдете и заговорите с ней.
И это действительно случится.
Может быть, случится так, что вы сразу перейдете на ты, как будто были знакомы всю жизнь, и вам не придется искать ни слов, ни тем, потому что это ни к чему. Может, напротив, сразу разочаруете друг друга. У нее окажется некрасивый голос, вам не понравится ее имя и то, что ее любимый художник – Сальвадор Дали. Хотя последнее – еще не самый большой недостаток: в ее возрасте многие любят Дали.
Ей не понравится, что вы не способны легко болтать о чепухе и не умеете рассказывать анекдоты.
А может быть, случится так, что… Но, нет, это вы прибережете для другого рассказа.