-Я вечером ходил.
-У меня закончился батон.
Молчит хозяин. И теща молчит. Тут кто кого переупрямит. И меня это - ох! - напрямую касается. "Ну давай же, давай, - думаю я. - Не сдавайся. Посмотри на свою Ксюшечку - персик!"
Молчат, собаки, оба. Тогда я иду на кухню и сшибаю нафиг банку с настойкой. Аир болотный. А она без своего аира жить не может, кикимора. Теперь кинется в аптеку, потому что болот поблизости нету, а на трамвае ехать ей некогда, Ксюшечку нельзя оставить на пять минут без присмотра.
Вовремя смыться и переждать. Хозяин все молчит, но теперь совсем по-другому, думает о том, чего бы мне вкусненького купить. Ну, это успеется, хотя тоже приятно.
Ушла! Вовка отрывается от своей диссертации по симметрии и несется в соседнюю комнату, где работает Ксюшка. За компьютером работает, не знаю, что там у нее за работа такая, не разобрался еще. Вовкин-то бред я хорошо изучил, даже горжусь, какая красивая тема у него. Симметрия! Все картинки разглядел, все эти кристаллы-мисталлы, атомы-матомы… Кристаллические решетки-хренотки… Да. Это даже теща уважает. И Ксюшке всегда жужжит, что муж у нее, хоть и дурак, а почти доцент.
Иду и я следом за Вовкой, у меня свой интерес. Поженились они четырнадцатого февраля, в Валентинов день. На дворе - начало марта, а они, вот не поверит никто, в свой медовый месяц - при теще. А теща из дому ни ногой.
-Ушла, - шепчет Вовка, смущенно обнимая жену, - Ксюш…
Ксюшка, она хорошая, несмотря на мамашу, поэтому я не против был, чтобы мой женился. Стеснительная очень, ну да я это понимаю, одобряю даже.
-Мурзичек, - просит она меня, - гулять пойдешь? - и идет к балкону.
Ну вот, наконец-то. Бегу. Март, он для всех март.
* * *
Она живет под нами, на четвертом этаже. Вместе с мамашей своей, ну и хозяйкой, разумеется. Я их давно заприметил: две кошечки, постарше и помладше.
Их-то на балкон выпускают без проблем, не то что меня. Хозяйка очень свежий воздух любит, форточку не закрывает ни днем, ни ночью. Вон, опять сидит. Рыженькая! Это та, что помладше, есесссно… Красавица моя. Усики, лапки, хвостик, глазки, ммммм! Один дефектик, правда, есть: неправильный прикус. Нижняя челюсть набекрень. Ну и что! Нечего ржать. А мне кажется, она без конца улыбается, рыженькая. Вон, даже у Пушкина жена, говорят, косоглазенькая была. А у меня малость косоморденькая, так что? Люблю. Кто такой был этот Пушкин, взглянуть бы. Теща без конца талдычит: "Кто за тебя мышей будет ловить? Пушкин?" Кот, что ли…
Выглядываю. Вытягиваюсь изо всех сил, чтобы всю её увидеть, до самых кончиков лапок, до коготков. Тянусь, тянусь… Заметила меня. Улыбается. Цыпочка моя косенькая, женка пушкинская! Алиской зовут. А мамашу ее, представьте, Кикиморой. Кики! Цветочек рыженький… Не, не мамаша, шо вы, та ни на минуточку не цветочек… Вытягиваю шею, свешиваюсь вниз, тянусь, тянусь…
Хлоп!
Шлепнулся я тогда. Треснулся мордой о парапет. Как она кричала, моя рыженькая, как мяукала… Слава богу, ее хозяйка услышала, прибежала. Благодарен я той женщине, если б не она… Моим-то не до меня было. А так - ничего, подлечил ветеринар, челюсть почти что вправил. К Алиске с тех пор стали пускать. Правда, я теперь тоже улыбаюсь. Она - в правую сторону, а я - в левую. Ну так, это… сам бог велел. Теща-то моя, Кикочка, дама неулыбчивая, прямо скажем, стервозная, как и у хозяина. Чуть что - уууаааааааауууу! - и когтистой лапой нам с женой по мордасам, ей справа, мне слева…
Но я не жалуюсь. Зато теперь в нашей семье - полная симметрия!