Скорая сволочь (часть первая) (Кладовка (проза, не вошедшая в рубрики))

                           «При виде медсестры в классе  кричал и подпрыгивал!» (Замечание в дневнике ученика 6-А класса СШ № 3 г. Ильичёвска Зорина Андрюши. 1986 год)

Смешные Вы, учителя! Появление в классе медсестры - это счастье и возможность прогулять два урока  без последствий для попы от папиного ремня. Приход медсестры - это вакцинация, или санация, или ещё какая то «-анация», дающая индульгенцию хоть на пару часов не грызть  асфальт или гранит  науки.
Достаточно утром пожаловаться маме на боль в голове, в заранее подогретом термометре  продемонстрировать шкалящую температуру – и тебя милостиво оставляли в постели, а рядом на столике стояла маленькая баночка  варенья или какой-то ещё вкусняшки. Правда, все эти маневры проканали бы с любой другой мамой, но только не с моей. Она, медицинская сестра высшей категории со стажем работы в тридцать лет и три года, не оставляла мне никаких шансов на симуляцию… Только моя смерть  стала бы причиной моей неявки в школу. На всё остальное был один диагноз - «здоров!».
Освоив букварь, и со временем еще один небольшой набор школьных (любимых) книг, я переключился на книги взрослые. Так, любимой книгой (да еще с интересными картинками!) стал пособие для практикующих врачей «Акушерство и гинекология». Шестисотстраничный фолиант, вместивший в себя ТАКИЕ  знания, получить которые мне довелось  только спустя десять лет, но уже в меньшем объеме. Книга эта привлекала и пугала одновременно: детские слезы от картинок плодоразрушающих операций перемешивались  радостью от удачно оконченных родов.
Второй моей  любимой книгой с действительно «веселыми» картинками было «Руководство  по судебно-медицинской экспертизе».
Естественно, моей любимой детской игрой была игра в доктора. Играли все - и я с девчонками со двора тоже. Про специализацию рассказывать не буду… Попа до сих пор иногда вздрагивает и сжимается.
   Все это вкупе стало причиной моей нездоровой(?) тяги  к медицине и  результатом осознанного выбора профессии.

   И вот - я работаю на «Скорой». Наверное, поэтому отношение к жизни и смерти у меня несколько обострённое. Хотя давно пора отвыкнуть от крови, боли, чьей-то смерти, и просто работать на конвейер. Отключаться, как говорят опытные коллеги. Но я ТАК не могу. Или просто не умею, хотя прошло уже почти восемь лет, как я закончил училище.
Вот и сегодня, проверив медицинскую укладку и получив инструктаж у диспетчера по эвакуации, я сел не в комнате отдыха бригад, а на улице во дворике. Конец августа, жара, какой не припомнят старожилы (кто-то сказал, что старожилы - это люди, которые ничего не помнят).
Сижу и вдыхаю пока еще прохладный утренний воздух. Обычная рутина. Обычный будничный день. Обычная жара +45 в тени. Значит, будут СП, гипертонические кризы, пляж, где кто-то перебрал с алкоголем или не дай бог утонул, ДТПшки. Я сегодня на «шоках» - в шоковой бригаде; но зачастую мы подбираем вызовы и у других бригад… Мы любимчики. Еще нас называют «зеленые». Так сложилось, что у всей нашей бригады зеленые пижамы летом, и только поздней зимой мы перелазим в эти долбанные фирменные комбезы 60 размера.
Итак, обычный будний день. Обычная среда. Утро. Одесса, девятая станция Фонтана, первая подстанция скорой помощи. Вторая шоковая бригада. И я - совсем обычный фельдшер. Совсем обычный.
Мои размышления прерываются голосом диспетчера:
- Первая, вторая – шоки! На вызов!
Не люблю эти спаренные выезды. Значит, что-то совсем нехорошо. «Групповуха» - так мы это называем. Обычно так происходит при эвакуации больше двух человек. А это значит, что придется попотеть и в прямом, и в переносном смысле.
Мчимся по городу.
Конечно, со стороны это покажется глупо. Но я получаю кайф, похожий на секс, от скорости, отблеска мигалок на проносящихся улицах в ночное время и ступора у прохожих на перекрестках. Визг тормозов и шепотом - мат нашего водителя!.. А еще я просто люблю свою непростую работу, когда именно на таких случаях ты выкладываешься на 102 процента и совершенно выматываешься. Опустошение... Но где-то ближе к утру за рюмкой коньяка в кафешечке возле подстанции, за своим столиком, со своей бригадой, можно сказать, немного рисуясь: «А вообще-то мы сегодня молодцы. Здорово я его сегодня зааминазинил!..»

Впереди уже видны проблесковые маяки гаишников. ДТП. Почему все гаишники толстомордые?! Вот и этот, не торопясь, с осознанием своего величия на дороге, разводит потоки машин. Наша машина приютилась возле отбойника. Двое в новехонькой «АУДИ». О них в протоколе напишут дежурную фразу: «Смерть до приезда бригады СМП». Не спасли даже подушки безопасности. Особенно жаль парня-водителя. Блин, ну совсем пацан! На вид лет 18-20.
Наши сейчас – мужчина-водитель и две женщины. Старшая и младшая.
Мужчину мы, скорее всего, не довезем. Он в терминальном (предагония) состоянии, давление 40/0.
У старшей резаные раны лица - это от удара о лобовое стекло; перелом ключицы, переломы рук, ЗЧМТ (закрытая черепно-мозговая травма). Тупая травма живота. Шок третьей  степени. Рядом с ней Женя и Лариса. Состояние пострадавшей женщины – на грани.
А мне достается младшая.  Она в  сознании. Но напугана происходящим и кажется, вот-вот  отключится. Рядом с ней какой-то парнишка колдует над повязкой. Аккуратная и профессионально наложенная повязка. Парень докладывает:
- Проезжал мимо, вижу ДТП. Остановился помочь. Я учусь в медучилище на третьем курсе. Вот остановил кровь, но больная тяжелая.
Повязка промокла от крови. Скорее всего, артериальное кровотечение. Кровь алая. На быстрый осмотр и диагностику ушли считанные секунды.
- А жгут не догадался наложить? - бурчит  подошедший Женя.
-  Не бурчи - человечек нам помогает, а ты вместо пасибки бурчишь, - останавливает его Лора.
- Систему!- это Женя командует уже мне. - Подколи ей кубик кардиомина. Следи за давлением, ты – за старшего!
Я подключаю систему с инфузией. Потеря крови большая - надо восполнять. Женя вновь уходит к старшей из женщин.
   За четыре года, что мы вместе катаемся, бригада сплотилась, и каждый знает свои действия. К сожалению, многие из них отработаны на страшной практике…

   Подъезжает наша вторая бригада. Женя кивает головой в сторону мужчины и делает знак рукой. Старшая женщина  -  на заднем сидении своей машины, под опекой Ларисы. И вдруг мы видим, что пострадавшая заваливается на сиденье. Чего это она?! Она же была стабильная?! Тяжелая, но стабильная! Черт, неужели что-то проглядели?!
Начинается лихорадочная метушня, но за спинами мне ничего не видно, нужно просто отключиться,  тем более, что у меня своя больная.
Женя возвращается ко мне.
- Как там? - интересуюсь я.
Женя улыбается, показывает три пальца - тяжелая, но стабильная. И уходит к мужику. Я по Женькиному лицу могу не только читать, но и диагнозы ставить. Знаю точно, какой у мужчины прогноз. В этом случае прогноза нет. У труповозки богатый урожай: два плюс один.
Ну, мы ведь не Господь Бог и даже не ангелы. Девчонку перекладываем на носилки, фиксируем и укладываем в реамобиль. Надо выдвигаться. Женя что-то обговаривает с гаишниками. Хлопает передняя дверь, и мы срываемся с места. Вторая машина выдвигается за нами.
Девчонка приходит в сознании. Лариса нагибается над ней и что-то шепчет. Я пытаюсь на ходу оттереть кровь с пижамы…

Вот и 11 горбольница. Сдаем пострадавшую. Женя оформляет свои бумажки. Я заполняю талон сопровождения. Прощаемся и выходим на свежий воздух. Лорка тянется к Женькиным сигаретам. Я достаю бутылку своей любимой колы. Она уже горячая, но мне нужно сейчас не жажду утолить, а снять мандраж. А впрочем, что это я? Мы успели. Мы в очередной раз УСПЕЛИ. Теперь всё за хирургами-травматологами. В их руках будет биться и бороться за жизнь сердечко этой девчушки.
Черт! Который раз ловлю себя на том, что не могу отключиться…

Докуриваем. Садимся в машину. Возвращаемся на подстанцию. 10:05. Может, успеем еще позавтракать? А вдруг из неприятностей эта на сегодня была последняя? Вообще есть такой закон парности: жди пару. То есть вторую беду.

Ну что, сам себе накаркал? В нашей работе всегда найдётся место, куда могут послать.
Машина резко тормозит на перекрестке, разворачивается, включает мигалку и… завтрак остается где-то там. Там, там... Проносимся пару кварталов и заруливаем во двор. Останавливаемся у подъезда. Ненавижу пятиэтажки!
Хватаю два чемодана: «сундук со сказками» (это медицинская укладка № 1) и второй, чуть полегче, - с дефибриллятором. Бегом наверх пешочком. Ору: «Надеюсь, у
нас не пятый этаж?!»
Да, этаж четвёртый. Звоню в дверь. Потный (и это с утра!), злой, и просто: день
классно начинается. Дверь открывает мальчишка лет шестнадцати. Впрочем, они все сейчас так выглядят, что можно ошибиться.
Женя (кстати, отличный кардиолог), отдуваясь и обливаясь потом, вопрошает:
- Где больной? Что случилось?
- Я больной – отвечает пацан.
– В каком месте? – Женя изумлён.
– У меня очень болит живот… и это самое... ну, понос… - мнётся пацан.
Вообще у Жени в такие моменты крыша просто сползает под ноги на глазах у всех присутствующих, особенно от таких заявлений.
- Живот я потом посмотрю. У кого СП? Тьфу ты!!! Вызывали на сердечный приступ! У кого?
– Живот у меня болит. А мама сказала, чтобы «Скорая» быстрее приехала, надо говорить, что с сердцем плохо, тогда приедут сразу… - мямлит пацан.
Впрочем, это очень распространенная теория. Дескать, на инфаркт скорая ОБЯЗАНА быстро ехать, а все остальное – так, не спеша и прогуливаясь. Молодец ребенок! «Плохо с сердцем» - контрольный выстрел!
Женя, сдерживаясь, спускает пар и пока что молчит. Но сопит довольно сердито. Нет, не то слово. Сейчас прольется чья-то кровь. Хотя – ребенок-то в чем виноват? На нем-то с какой радости отрываться? А с другой стороны, именно сейчас нас могут ждать, считая не то что минуты, а даже секунды. Впрочем, это все говённая лирика и соплевизм, от которого я, к сожалению, не могу избавиться вот уже * лет.
- Мы же ШОКОВАЯ бригада, а ты нас на ПОНОС вызвал!!! – кричит Женя. - И уже в рацию: - «Трембита-02"! Ложный. Засранец. - На медицинском сленге это означает «больной с поносом». -  Возвращаемся на базу.
«Трембита» понимающе хрюкнула и отключилась.

Женя остывает и потихоньку приходит в рабочее состояние: «Ладно, показывай свой живот». Ребенок покорно задирает майку прямо в коридоре. Женя хохочет и хлопает его по плечу:
- Ну, не в коридоре же. Как же я здесь тебя смотреть буду?
Мы с Ларисой проходим в комнату. Лариска по противной своей привычке несется к окну. Отбой тревоги, и можно заняться любимым делом. Кражей. Нет, не подумайте ничего плохого: просто Лора - БОЛЬШАЯ любительница цветов. И редко когда уходит из квартиры больного, не неся в кармане пижамы листочек или даже отросток. Ведь приживаются, как известно, лучше всего именно украденные цветы.
Итак, Лора на боевой позиции - в зарослях цветов. Её тихое  и протяжное «Ооо… о…ооооо» можно было бы принять за какой-то эротичный вздох, но это просто подтверждение моих опасений, что в зарослях цветов нашелся новый неизвестный экземпляр для нашего ботаника-воришки.
Я за столом заполняю талон сопровождения, параллельно общаясь с ребенком.
Женя сосредоточенно мнет живот у ребенка. Бурчит что-то себе под нос, а ребенок что-то отвечает. По-моему, первый испуг и смущение у него прошли, и он теперь внутренне гордится собой: дескать, к нему приехала не просто скорая, а какие-то ШОКИ. Да он и сам теперь в шоке.
Я смотрю на Женю. Что-то его беспокоит.
- Кто из взрослых дома? – спрашивает Женя у мальчишки.
- Мама в командировке в Киеве, а бабушка на работе, будет только в 7 вечера.
- Дело в том, что у тебя аппендицит. Он ждать до 7 вечера вряд ли захочет. Не надо было терпеть со вчерашнего дня.
- Я думал, что просто объелся арбузами… а бабушке было стыдно говорить. А сегодня я уже просто не могу терпеть эту боль.
- Звони бабушке и дай мне трубку, - командует Женя.
- У меня денег на счету нет, - мнётся пацан.
Женя достает свой телефон:
- Диктуй номер!
- У нее нет телефона, – пацан растерян.
- Понимаешь, ребенок, тебя надо срочно госпитализировать. И, скорее всего, оперировать. Уже в ургентном порядке.
Как в старом советском фильме: «Резать!». Не дожидаясь перитонита.
- Впрочем, последнее слово будет за хирургом. Давай созваниваться с мамой, и пора собираться в больничку.
На удивление, ребенок практически спокоен. Сглотнул комок подступивших слез, глубоко вздохнул и сказал:
- Маму мы пока волновать не будем. Бабушке я оставлю записку, чтобы не волновалась. А что мне с собой брать?
Мы переглянулись. Силён парень. Молодца.
Женя поскреб своё пивное пузико, вздохнул и задумчиво сказал:
- Ну, кроме полотенца и зубной щетки, тебе, наверное, ничего не понадобится. А, ну еще деньги. Медицина у нас хоть и бесплатная, но даром лечиться - лечиться даром…
- Деньги у меня есть! Только кому их там давать надо? Они же ВСЕ в белом?..
- Ой… ой, ёёёёё! - вдруг запищал ребенок и схватился за живот. – Ой, я не могу! - лоб его покрылся бисеринками пота.
- Валентинович! – это уже ко мне. - Кубик димедрола и кубик анальгина по мышце! Лариса, хорош мародёрствовать! Пулей в машину! Пусть Николаич поднимается с носилками – будем забирать. Валентинович, кто у нас сегодня ургентный по хирургии?
- Пятая градская и областная, как всегда, но лучше в пятую, хотя там дороже. Зато шьют красиво – быстро отвечаю я.
- «Трембита-02», по вызову - острый живот, – скороговоркой сообщает Женя.
Трембита опять невразумительно хрюкнула.
- Ложись на живот и готовь попу! – приказываю я.
- А как её готовить? – с подозрением спрашивает пацан.
Мы с Женей заржали.
- Ну, просто опусти трусы.
Мне в таких случаях вспоминается, как делали укол Вицину в «Кавказской пленнице». Золотой фонд.

…Люблю делать уколы внутривенно. Подспудно мне всегда кажется, что жизнь человека у тебя на игле. И от этого получаешь выброс адреналина, но уже в свою кровь. А здесь внутрижопочно. Да еще ребенка. Хлопаю его по попе: расслабься, а то будет больно. Колю легонечко. Что-то мелькнуло в башке. Дежавю какое-то, и все. Что?! Ладно, потом разберусь.
- Спасибо… - сказало чадо. - А сколько я должен за укол и за то, что вы меня повезете в больницу?
Дядя Женя рухнул и, по-моему, в третий раз.
- Ребятенок, мы же иногда ещё Скорая помощь. Хотя, был бы ты постарше, сбили бы по полной программе. А так… В машину, и быстренько!

В машине чадо вертело головой и рассматривало наше оборудование.
- А почему меня везут без сирены и мигалки?
- Угрозы твоей жизни нет, и поэтому перевозка - без понтов.
Пацан разочарован.

Возле Пересыпского моста, как всегда по утрам, стала образовываться пробка, и Николаич решил проехаться с ветерком. Включил мигалку и пошёл по реверсионной полосе.
- Ой, вот здорово, неужели это для меня?! – радостно завопил ребятёнок.
- Да нет, просто неохота торчать по такой жаре в пробке… - сбил его пыл водитель.