Мразь смотрела на меня большими, наигранно спокойными глазами, изредка поблескивая линзами стильных очков. Моя выкинутая вперед рука, с зажатым в холодных пальцах пистолетом, тряслась. Легко сказать - стреляй в лицо, когда оно не на тебя смотрит. Да и потом я вообще не умею стрелять. Сразу вспомнились все те два игрушечных пистолета, которые у меня были в детстве. Такие же как у остальных. С пластмассовыми шариками вместо патронов. Вспомнилась, почему-то, разбитая бабушкой трехлитровая банка подсолнечного масла, первый секс, который был конечно же жалок, но всё же послужил поводом идти по улице улыбаясь и пафосно дымить сигаретой в лица прохожих. Мне было 15. Потом как то сразу стало 21. И вот в моей руке пистолет, я смотрю всё время в одну точку между стекол этих пидорских очков, в горле поднимается ком температуры и заодно какие-то слова просятся наружу. Триган уже подействовал. Задышал глубже. Нужно смотреть только перед собой, иначе все разойдутся, и потом найдешь себя хуй знает где и зачем. На хуя я вообще опять съел всё это дерьмо? Это даже не наркотик, и нет никакого кайфа. Просто кратковременный побег, чтобы тебя через несколько часов поймали и привели обратно. "На хуя? Ну на хуя ты так поступил? Ведь я ее любил... мало ли что не ладилось... все бы снова стало нормально... но надо было блядь появиться тебе... вылез из какой-то жопы... еще эти твои слова - "жаль, что мы познакомились при таких обстоятельствах", мудак... надо было тебе ебало разбить и плюнуть на всё... а я полез говорить... уговаривать... просить... просто сил уже не было... теперь по-другому совсем..." Хуй знает сказал это или подумал. Вот еще мысль про таракана. Один раз бегал такой здоровый по квартире, пугал меня блядь. Теперь даже вспомнить приятно - тогда она была со мной. Теперь уже нет. Теперь ты подохнешь. Главное глаза не отводить. А то все разбегутся и как всегда всё окажется тупой шуткой. Когда начинаешь думать, что все вокруг просто тебе подыгрывают, а потом... даже не смеются... нет. просто расходятся по домам, типа как с работы - вот тогда ты попал. Из этого трудно выбраться. Стоит только усомниться в реальности всего происходящего - ничто тебя больше не убедит - что всё до конца на самом деле.
Да, я совсем забыл. Пистолет. Хуй знает откуда у меня пистолет. Это не важно, главное не отвлекаться. Наверное надо что-то сказать, перед тем как всё случится. А то может он так и не понял ни хера. Но говорить не могу. Если начну - отвлекусь, и всё, найду себя утром в какой-нибудь комнате какой-то квартиры, или уснувшим на автобусной остановке. Надо что-то сказать, но не могу. Тупо. Я молчу - все молчат. Мразь смотрит мне прямо в глаза.
Хуйли я вообще забыл в этом городе? Больше никогда не вернусь в Курган. Иногда мне кажется, что весь Курган давно переехал в Питер. А тем кто остался просто похеру где торчать и бухать. А я за каким-то хуем поселился в Омске. Ни туда, ни сюда. Три года Омска. Две долгих девушки стерлись с моего горизонта за это время. Одна в самом начале, вторая совем не давно. Из-за этой мрази. Хотя... сколько раз я пытался себя убедить, что эта мразь - это я. Это всё из-за меня. Никогда не поверю. Я был с ней честен до конца. А теперь у меня трипак. Не от нее конечно. От нее теперь даже улыбки не дождешься. Зато свою чуму я пустил по свету. Ха. Врач спросил от кого подцепил - с намеком - ей тоже надо лечиться. Не стал говорить - что не знаю от кого, и что лечиться давно надо уже не только ей. Хотя в этом моей заслуги мало. В конце концов гонорея родилась не в моих гениталиях, значит и мне ее тоже кто-то подсунул. Может тоже озлобленный на всех блядей псих.
Пистолет. Мне вдруг показалось, что я уже нажал на курок. Я посмотрел на курок. На хуя? Когда снова поднял глаза - передо мной была дверь обтянутая каким-то дерьмовым материалом, которым обычно обтягивают двери, вся в таких дебильных ромбах из железных кнопок. Некоторых кнопок не хватало. Я точно зря ем эти ебучие таблетки. Мне даже некому сказать, что я на чем-то сижу. Это же тупо. Зашел в аптеку. 10 рублей - упаковка - десять таблеток. Без рецепта. В большинстве случаев, по крайней мере. Ни кайфа, ни счастья, ничего. Только температура поднимается. Ком в горле. Никак не можешь понять что происходит вокруг. Потом все рассказывают, что ты делал. Посмеялся с ними, напился, проспался, опять напился. А её всё равно нет. Да какого хуя?!
Начинает клонить вперед. Сильно накрыло, думаю от того, что ничего не ел. Какая, блядь, глупость... Выстрелил в дверь, туда где только что было его лицо. Наверное это меня и прельщает в тригане - некая неопределенность времени. Не понятно короче ни черта. Ну кроме того что очень дешево и немного сердито. Упал.
Клонило вперед долго. Падал быстро. Но всё равно сохранился элемент неожиданности. Еще один подарок прихода. Маленький, а приятно. Чувство как будто не ты падаешь, а всё вокруг на тебя налегает и переворачивается так - что ты как бы на полу уже.
Лежал бесконечно долго. Наверное минут десять, если пытаться переводить в едниницы времени, которые правят в этом блядском реальном мире. Успел подумать про тот вечер, когда она уснула, а я нарисовал ее красками свою первую картину. Картинку если быть точным. Акварелью. Это моя единственная любовь, которая не предает, а всегда помогает. Совсем не умею рисовать, но если у тебя есть акварель - то это и не обязательно. Может получиться что-нибудь стоящее лично для тебя. На остальных плевать. Она лежала рядом, на матрасе, который в свою очередь лежал на полу, под которым было еще четыре этажа. Мы жили в маленькой комнатке в двухкомнатной квартире. В соседней, большой проходной комнате жило еще человек 5. Друзья. Она открыла глаза когда я закончил размазывать свои мысли по съёжевшейся от воды бумаге. Потянулась, так что я услышал как трется майка о ее плечи. Сонно посмотрела на мою мазню, встала, подошла ко мне, вдруг улыбнулась и крепко обхватила меня руками, так что мы оба упали на теплый зимний пол. Стало хорошо.
- Ролл... ролл, блядь... вставай, пошли хавать... - реальность снова подло поступила со своим пленником. Похотливый тюремщик - дневной свет облизал мой зрачок еще до того, как я решился поднять веки. Один из друзей толпился надо мной, изредка закрывая собой окно. Я лежал около двери на ботинках. Наверное потому меня и разбудили. Лежал сразу на всех. Шея ныла. Голова была как у марионетки, голова к которой не удосужились привязать отдельную нитку. В руке нашлась путая бутылка пива. Всё было липкое. Как кровь. Только всего-то пиво. Пистолет, блядь.
Ещё побаливала порезанная рука. Я начал резать её незадолго до этого. Начал по большей части от того, что ужасно боюсь своей крови и от того что точно знал - шрамы останутся на долго, и со временем, зажив, станут больше. Мы пили водку. На кухне. С нами пил один би-бой из окрестностей Кемерово. Не знаю что его заставило пойти на это. На питьё водки с такими долбаебами как мы. Крепкий парень, но когда я взял кухонный нож и провел по руке первый раз - он убежал. Крови было не много. Достаточно.
Я встал бесмысленно отряхнулся, как мог. Поковылял на кухню, напротив которой упал. Дверь на площадку открылась. Вошли еще друзья. Я закурил. Хотя не стоило.
Первую партию яиц уже доедали из сковородки.
- Ты вчера опять в Питер собрался ехать стопом. Ходил еще чето, говорил, типа: "у меня там за тумбочкой рентгеновский аппарат стоит, пойду посмотрю - вдруг спиздили". Потом собрал вещи, обул один кед и встал напротив двери. Мы тебя звали спать, но ты всё так и стоял, смотрел на дверь. Потом спать пошли.
Я посмотрел на свою ногу. На ней была половина моих рваных кедов. Только тогда понял, что за спиной рюкзак. Так и встал с ним.
Я всё таки уехал в Питер, но это случилось до. И длилось один день. Потом вернулся в Омск. Расхуячивал последние деньги. Неделю спал в поездах. Туда и обратно. Мы уехали навсегда. С другом. Но не вышло. Из-за меня. Прости чувак. Могло быть лучше. А через пару месяцев - пара суток до Москвы. Утро. Часов 5 утра. Темно. Дождь. Начало сентября. Я вышел из поезда. Меня никто не встретил. Я выкурил последнюю в России сигарету, добрался до Шереметьво - 2. Москва-Прага-Атланта-Детройт. В Праге опаздал на самолет. Пришлось ночевать в аэропорту. Познакомился с девчонкой, которая опаздала на тот же самолет, и которая тоже летела в Детройт. Спали в одном номере. Выпили бутылку рома. Она рассказала про мужа к которому летит, и который американец. Рассказала, что мама дает ей в дорогу фенозепам, чтобы спала в самолете. На следующий день выпили вина уже в самолете, она легла спать, а я съел ее фенозепам и тоже вырубился. Не помню как делали пересадку в Атланте, но вдруг оказались в Детройте. Меня встретили родители, от которых я благополучно сбежал 5 лет назад в Петербург. Прожил там полгода, потом уехал в Курган, потом в Ёбург, потом в Омск.
Последние полгода России, я разлагался как мог. Не жил нигде и при этом получалось, что я живу повсюду. Так же, немного попал в это повсюду Новосибирск. Ещё меньше деревенька Окунево. Немножко Питера и Москвы. Я стремился к саморазрушению и в определенном смысле достиг некоторых успехов. Это особо хорошо чувствуется сегодня, когда я уже две недели почти не пью. Сегодня, правда выпил стакан коньяка.
Всё отлично закончилось. У меня есть мои четыре стены. Тишина, которая порой так звенит, что хочется орать на своё отражение в зеркале, лишь бы перекричать ее. Болят ноги. Не знаю из-за чего. Я вижу одно и то же каждое утро уже 6 месяцев. Завтра с каждым завтра теряет своё значение как слово. И не только. Я успел вылечиться от триппера перед отъездом, но мне кажется у меня запущенный хлам. Один мой друг расценивает хлам как аббривиатуру - художники литераторы актеры музыканты. Мне же кажется это просто хламедиоз. Жизнерадостная, щекотливая болезнь передающаяся путем, на который встаешь от резкого недостатка тепла.
roll 14.03.09 23:03