Когда поцеловал ее в первый раз, она тут же спросила:
— Мы поженимся?
“С какой стати?!” — подумал я, но вслух ничего не сказал. Помолчав немного, поцеловал вторично. Напросился через некоторое время в гости. Сняв куртку и все прочее, я эту девушку сильно разочаровал. Но было поздно. Лежа подо мной, она похлопала меня ладонями по спине:
— Да… слабовато, слабовато...
Разве ж так можно? От тяжелой психологической травмы меня спасла лишь моя бесконечная самоирония. Ее задница, между прочим, тоже была весьма далека от совершенства — в моем понимании. Но я же не хлопал ее по заднице с подобными бестактными комментариями!
Я трудился над ней, как будто за зарплату. Она же лежала бревно бревном.
— Ты хоть сделай что-нибудь! — взмолился я.
— Что, например?
— Ну, не знаю. Ты ведь — женщина… Ты хоть в руки его возьми. О большем — не смею даже и мечтать!
— Мне противно брать мужской член в руки! Не говоря уж о чем-то “большем”…
— Именно мой противно? Или вообще?
— Вообще…
Я просто вздохнул с облегчением после таких слов!
- Слушай, а как же?.. – говорю, – ну… когда этот «противный» тебе…
Ну, когда его тебе в твою святая святых суют… этот как – не противно?..
- Нет, не противно... Это же совсем другое дело!
Мда-с, думаю, проблемная девушка…
И все-таки я жил с ней пару недель. Родители ее отправились в заграничный тур. Туристы, ее родители. Еды в холодильнике — вдоволь. Телевизор в порядке. Книг и журналов достаточно. Чего б не пожить?
Вроде как кукла надувная – только теплая. И дышит. Мне захотелось, однажды, как-то разнообразить нашу бездарную возню. Внести, как говорится, свежие краски, сместить акцент. Намазал густо ее тело кремом и стал массировать. Ее телу это понравилось! Но когда я попытался трахнуть ее между обмазанных кремом грудей, она резко оттолкнула меня, обозвав “извращенцем”. «Мда-с, - думаю, - а девушка-то проблемная…» И слишком уж часто она заводила речь о возможной женитьбе!
С этими скучными отношениями, понял я, пора заканчивать. Но на улице было мокро, холодно и тускло. Искать другую любовницу — это потребует времени и усилий. А тут все-таки — живое тело под боком. Жаль только – редко шевелится! И я, проявляя безволие, оттягивал, сколь можно, неизбежную разлуку.
Использованные презервативы я бросал прямо в форточку, не вставая с кровати. Завязывал узелком и бросал. Ни разу, как помню, не промахнулся. Сейчас-то я подобных вещей не вытворяю: институт закончил – малость окультурился. А тогда был – гопота гопотой!
И вот как-то утром она подошла к окну – в тысячный раз поглядеть на осенний пейзаж, на посеревшие от времени, потрескавшиеся дома-коробки своего родного спального района. Проверить, видно, захотела, не изменился ли вдруг эта, знакомая с детства, обрыдлая картина. Проверила. Кое-что было внове. Позвала меня жестом и словом:
— Иди сюда… Смотри!
Я нехотя встал и посмотрел. Голое дерево напротив было украшено моими презервативами, как новогодняя елка игрушками. Эффектная получилась инсталляция!
— Иди вот теперь и собирай! Что я родителям скажу, когда увидят?
— Скажешь, соседи набросали…
— У нас все соседи — или пенсионеры, или семейные пары. Они презервативы из окон не выбрасывают!
Конечно, я пошел собирать, куда ж мне было деться. Потряс сначала клен, как грушу, безрезультатно. Последний раз я лазил по деревьям классе в шестом. С тех пор, как оказалось, навыков не утратил. Сбросил все улики на землю. К счастью, время было рабочее. Лишь в одном из окон откинули тюль и равнодушно посмотрели на меня мутными старческими глазами.
Собрав презервативы в кулек, я поднялся в квартиру и надел свою «дутую» куртку.
— Ты что, обиделся? — тон ее голоса был спокойным, безразличным.
— Нет, конечно. На что мне обижаться? Ты не сделала ничего такого, на что я мог бы обидеться… — И я на прощанье кольнул ее щеку своей короткой щетинкой. Она еще все время жаловалась, что ей, видите ли, «натирает».
Через полгода я увидел ее на свадебном снимке, выставленном в витрине фотоателье. Вид у новобрачных был довольный. Мужу ее до Шварцнеггера, конечно, было далековато. Но на безрыбье — сойдет и такой.