Вострорылая авторучка, безбожно мажа, выкарябывала: «Евгений понял, что ловушка захлопнулась. А он сидит в ней с бесплатным сыром в зубах». На последнем слоге «ах» она оставила жирную кляксу и зависла, выжидающе поводя носом. Ей было жарко от включенной лампы и душно от сжимающих ее шею пальцев. К тому же ей до смерти надоело чесать своим хвостиком человеческий затылок. Больше всего ручка не любила зачеркивать, особенно только что собственноносно написанное. Дак разве ж объяснишь…
Но час блаженства все-таки настал, и даже раньше, чем кончилась паста: так и не нацарапавшая больше ни буквы ручка была отложена в спасительную тень под книжную полку. Легким щелчком лампа погасла и как будто обуглилась. Оглушительно грохотнула дверь.
На книжной полке тихонько вздохнул томик Пушкина.
- Ты чего? – буркнул англо-русский словарь. – Э! Тебя спрашивают, арап!
- Не строй из себя Дантеса, - обиделся Пушкин. – Вовсе и не похож я на арапа. У меня обложка белая.
- Майкл Джексон вона, тоже белый, однако негр, - невинно заметил «Менты».
- Господа, может, хватит, а? – шелестнул страницами Некрасов. – Лично я вижу здесь представителей и похуже некоторых… - и втихомолку указал на собрание сочинений Барбары Картленд, изукрашенное розовыми цветочками и идиллическими любовными сценками.
- Да уж, - снова вздохнул Пушкин. – Служенье муз не терпит суеты, прекрасное должно быть величаво. А этот… Этот Евгений далеко не Онегин. Хотя, безусловно, лучше Шарикова.
- Попрошу! – встрепыхнулся Булгаков. – Не имеете права издеваться над литературным героем, путь он отрицательный. Зато какая в этом образе идея! Мировая!
Кивинов, обращаясь к Горькому, хихикнул:
- Во придурки, а? Онегин, Шариков… Они б еще про Гарольда вспомнили.
- А ты что, хочешь сказать, этот Евгений похож на Ларина?
- Иди ты! – от возмущения Кивинов дернул обложкой. – Ему до Ларина, как Ларину до Холмса!
- Ну что вы! – зазеленелся от смущения Конан Дойль в изумрудного цвета переплете. – Ларин – это, можно сказать, герой нашего… вашего… герой, в общем, времени вообще. Надеюсь, Лермонтов не обидится… Хотя, конечно же, Холмс – единственный и неповторимый персонаж, и Ларин, простите, не дотягивает до величия…
- Да-а, «безумством храбрых» у этого Евгения и не пахнет, - Горький сокрушенно качнулся. – Куда делись таланты? Пишут всякую муть…
- Дешевую, как китайские пуховики, - подхватил Кивинов.
- Кто бы говорил… - сердито буркнул Достоевский. – Тварь ты дрожащая…
- Пошел в «Баню», - спокойно отозвался «Менты», - право имеющий, так тебя и эдак.
Сборник Маяковского всплеснул форзацами:
- Эй! Гении! Хорош собачиться! Мы кого разбираем, Евгения или Клопа? По-моему, дак никакой разницы.
Достоевский хрустнул корочкой:
- Тоже критики нашлись. Господин Маяковский – или как вас величать, товарищем? Вы бы лучше помолчали. Я еще устрою вам облако в штанах, дайте только поближе подобраться. А уж вы, вы, Горький, как вам-то не стыдно? Вы же писали о дне! Неужели вы не видите дна в Евгении? Это же эпохальный образ! Позор, Горький, позор! Образ Евгения…
- Является продолжением традиций Раскольникова, - вкрадчиво пропел Маяковский.
У Достоевского загнулись листки.
- Ну… Зачем так уж… Голословно… Слишком грубое сравнение, товарищ. Впрочем, чего еще от вас ожидать…
- А мне Евгения жалко, - томно вздохнула розовыми цветочками Картленд. – Вы посмотрите на него: не красавец, не богат, не знаменит, не талантлив, а самое страшное – не везуч. Все время попадает в дурацкие ситуации.
- А кому на Руси жить хорошо? – философски заметил Некрасов.
Воодушевленная Картленд продолжала:
- Вы заметьте – Евгений нигде ни в кого не влюбился. Это же ненормально! Другое дело, если он полюбит ослепительную красавицу, а его полюбит простая девушка, а красавице он даром не нужен, а ему простушка даром не нужна….
- Заткнись, ошибка издателя, - рявкнул англо-русский словарь. – Твои постельные сцены переводить – со стыда помрешь. У меня и словей-то таких нету. Одна сплошная лекция по гинекологии.
Картленд оскорбленно дернула розовыми цветочками и затихла.
Вдруг подали голос «Сказки народов мира»:
- Послушайте, а что вы к Евгению пристали? Он кто вообще? Плохой или хороший? Я что-то понять не могу.
- Человек, деточка, не может быть только плохим или только хорошим, - назидательно проскрипел старенький том Маркса и кашлянул, вздымив облако книжной пыли.
Словарь хлопнул страницами:
- Как, ты еще жив, раритет? Молчал бы лучше, а то гляди – рассыплешься.
- А ты Маркса не трожь! – заорал Маяковский, растопырив листы. – Ты и двух слов-то связать не умеешь, все по отдельности!
- Господа, господа, - засемафорил закладкой Пушкин. – Вы знаете, я тут присмотрелся к Евгению и увидел, что все-таки что-то от Онегина в нем есть. Я хочу сказать – от позднего Онегина, много понявшего и пережившего…
- Он такой романтичный, этот Евгений, - осторожно подала голос Картленд, косясь на словарь.
- Хоть и неудачник, зато веселый. Почти как Ларин, - нерешительно высказался Кивинов.
Конан Дойль шурханул суперобложкой:
- А дедуктивное мышление и развить можно…
Достоевский мялся-мялся, пока чуть не порвал страницу, а потом изрек:
- Ну согласитесь, какой из Евгения Раскольников? Не всем же Раскольниковыми быть…
- А может, он научится чудеса делать, - захлопали форзацами «Сказки», - поможет доброй фее, и она Евгения наградит! И он перестанет быть неудачником.
- Все бы вам в мистику, - буркнул Некрасов. – Чуть-чуть Евгения подправить – и Гриша Добронравов выйдет. Вылитый.
Горький протянул:
- Ну, Гриша не Гриша, а этот сердце и впрямь из груди вырвет…
- Да и вообще неплохой он вроде парень, - пожал корочками Маяковский. – Хорошо!
Через минуту тома снова перессорились, выясняя, на кого больше похож Евгений.
И только авторучка, никогда не принимавшая участия к книжных баталиях, услыхала пока еще тихий голос оставленной на столе рукописи:
- Онегин, Печорин, Раскольников… Достали! Я сам по себе!! Ну погодите, устрою я вам небо в алмазах! Ларин…
|
Публикации на сайте о событиях на Украине и их обсуждения приобретают всё менее литературный характер. Мы разделяем беспокойство наших авторов. В редколлегии тоже есть противоположные мнения относительно происходящего. Но это не повод нам всем здесь рассориться и расплеваться. С сегодняшнего дня (11-03-2022) на сайте вводится "военная цензура": будут удаляться все новые публикации (и анонсы старых) о происходящем конфликте и комментарии о нём. И ещё. Если ПК не видит наш сайт - смените в настройках сети DNS на 8.8.8.8
 "Разговор с Иваном Саввичем Никитиным"
Новые избранные авторы
Новые избранные произведения
Реклама
Новые рецензированные произведения
Именинники
Содержание
Поэзия
Проза
Песни
Другое
Сейчас на сайте
Всего: 72
Авторов: 0 Гостей: 72
Поиск по порталу
|
© Лидия Александрова (Чернокнижница), 04.03.2009 в 08:30
Свидетельство о публикации № 04032009083041-00097681
Читателей произведения за все время — 288, полученных рецензий — 1.
Оценки
Голосов еще нет
РецензииЭто произведение рекомендуют |
