Карминовый лепесток помады робко подрагивал на ее губах, не дотягиваясь до мокрых углов рта, влажно и воспаленно продолжающихся провалами глубоких морщин. Когда она смеялась, лепесток разрывался на два красных пятнышка и пугал сходством с пятнами свежей крови. Ее пористые щеки, крупный нос, пушок под ним, вполне смеющий конкурировать с усами брившегося пару раз подростка, рыхлый, в веере продольных морщин, подбородок – все было густо и неровно покрыто белилами.
Сегодня у Марго был «японский» день. Она надела синий халат, с выгоревшим и облезлым в области хвоста драконом на спине, повязалась поясом ниже обвисших и расшлепанных огромных грудей, отчего ее живот решительно обозначился полновесностью обоих своих ярусов – верхнего, тугого и более возвышенного, чем грудь, и нижнего, нависшего над пахом.
Клиенты в последнее время были не часты. И этот, нынешний, был неожидан и нежеланен. Но цена, которую он обещал, давала Марго возможность прожить несколько дней, добавив к вареной картошке сливочного масла и к чаю – карамелек «Рачки».
Она натянула на голову, поверх стянутых в хвостик давно не крашенных, наполовину рыжих – наполовину седых, волос черный свалявшийся парик, натянула челку парика пониже на лоб и, задернув пыльные, коричневые шторы, дернула шнурок старенького бра-«пагоды», который мутно засветился красными окошечками.
В дверь позвонили.
Это был тот самый странный клиент, захотевший «чего-нибудь восточного за умеренную плату».
Щуплый молодой мужчина, лет тридцати, нерешительно переминался у двери, взгляд его то скашивался к носу в стеклышке дверного «глазка», то опускался вниз.. Марго откинула цепочку и распахнула дверь. Клиент испуганно отшатнулся, но она крепко взяла его за локоть и втащила внутрь. Не глядя на него, как мощный рычаг-автомат, откинула его себе за спину, прошуршав рукавом синего кимоно, и закрыла дверь.
Потом обернулась к побледневшему до степени, почти такой же как ее маска, лицу и тихо сказала:
- Если ты не передумал, зови меня Чио-Чио-сан. А если передумал, плати пятьдесят рублей неустойки.
- Нет… зачем же… Вот я Вам сразу все… Как договаривались…
- Честный? – Марго усмехнулась криво, но в потемках красный лепесток не сдвинулся с места, и клиент не заметил ее ухмылки. – Ладно, проходите. Я тоже никого не обманываю. Сейчас будет Вам японская музыка, полено под голову и чай. Ну и почти японские удовольствия за умеренную плату.
Марго двинулась мимо клиента в комнату и направилась к старенькому зеленому чемоданчику-проигрывателю, рядом с которым лежала черная пластинка Пуччини…
- Маргарита Сергеевна?..
Она уронила пластинку мимо металлического штыря проигрывателя, и та покатилась по рыжему в проплешинах паласу. На ее черный парик грохнулись, как щебень из самосвала, как упавшая школьная доска, гулкие воспоминания о звонках, партах, гудящих школьных коридорах и ее, Маргариты Сергеевны, коричневом костюме-джерси, перепачканном мелом.
Марго забыла о пластинке, опустилась на стул. Протянула руку к столику рядом и, взяв с него очки, надела их на белое лицо. Она с минуту смотрела на гостя. Потом вздохнула, стащила парик, вставила между лепестков сигарету без фильтра и, несколько раз чиркнув спичкой по коробку, дрожащему в толстых пальцах с короткими плоскими ногтями, закурила.
- Маркелов… Дааа… Это – невезение, Маркелов… Ну, почему именно ты? Ну что теперь с тобой делать? Пропал заработок… И – отдельный вопрос: с какой стати ты шляешься по проституткам, а?.. Уж тебе-то это и вовсе не пристало…
- Вы не волнуйтесь, Маргарита Сергеевна, я заплачу… т.е. отдам, сколько условлено… и… никому не скажу…
- А ты и так не скажешь, Маркелов… Чай будешь?
- Нет-нет… спасибо… Вот если Вы позволите… переодеться бы мне… я отсюда сразу – на службу… - он поднял к груди портфель и начал его неловко раскрывать…
- Переодевайся. - Марго переместила сигарету в треснувший угол рта, в сторону от красного лепестка, и, почти незаметно шевеля им, пересчитывала мелкие купюры. Ветхий синий шелк халата уныло распался на две полы, оголив оковалок рыхлой ляжки. Но ни сама она не замечала этого, ни Маркелов, натягивающий на себя черную рясу….
