Загадки поклонения волхвов
При описании обстоятельств рождения Иешуа из Ноцрата, особенно там, где речь шла о «Вифлеемской звезде», мы вскользь упомянули о приходе в Вифлеем трех волхвов, для поклонения родившемуся Царю Израильскому.
А в этой части, мы попытаемся более подробно и обстоятельно изучить этот интересный, но сложный вопрос. На суд читателя будет предложено три версии одного и того же события, от трех разных авторов. При этом по мере необходимости, те или иные доводы цитируемых авторов будут коментироваться.
Вначале, как всегда мы за основу нашего исследования берем официальную информацию от РПЦ МП, а затем по мере сил и возможностей проверяем ее, опираясь на другие, независимые от христианской церкви, источники информации.
В качестве такой официальной точки зрения православной церкви мы взяли так называемое«Сказание о поклонении волхвов»
(http://www.pravoslavie.uz/Jitiya/12/25PoklonenieVolxvov.htm).
Это наиболее квалифицированная и обоснованная точка зрения современных нам православных богословов.
«Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя Ирода… се волхвы с востока пришли" (Мф. 2:1), - не из какой-нибудь одной восточной страны, но от разных стран, как это видно из писаний святых Отцов, различно говорящих об этом.
Иные из них того мнения, что волхвы были из Персии1; так думают святой Златоуст, святой Кирилл Александрийский, Феофилакт и прочие, - на том основании, что особенно в той стране процветало искусство звездочетцев3 и никто не мог там стать царем, если предварительно не изучит этого искусства.
Другие же полагают, что волхвы были из Аравии; такого мнения держатся: святой мученик Иустин, святой Киприан, святой Епифаний, - на том основании, что эта страна весьма богата была золотом, ливаном и смирною. А некоторые думают, что волхвы пришли из Эфиопии; потому что оттуда пришла некогда царица Савская, т.е. эфиопская в Иерусалим, чтобы послушать премудрости Соломона, что, по объяснению блаженного Иеронима, преобразовало настоящее событие, именно: пришествие волхвов к духовному Соломону - Христу, Который есть Божия премудрость (блаж. Иероним, толкование на пророка Исаию).
И Давид говорит: "Эфиопия прострет руки свои к Богу". (Пс. 67:32). Впрочем, все названные страны - восточные и смежные одна с другою, изобиловали золотом, ливаном и ароматами, во всех них распространено было занятие волшебством и звездочетством; притом мудрецам в этих странах не безызвестно было пророчество Валаамово9 об имевшей воссиять звезде, каковое пророчество передавалось у них из рода в род, частью устно, частью письменно.
Можно думать, самое верное то, что один из волхвов был из Персии, другой из Аравии, а третий из Эфиопии, потому что на их происхождение из различных стран есть указание в пророчестве Давида, где сказано: "Цари Фарсиса и островов поднесут ему дань; цари Аравии и Савы принесут дары" (Пс. 71:10).
Это предрек Давид о волхвах, имевших придти ко Христу с дарами, как предполагают толкователи Божественного Писания. Слова Давидовы: "цари Фарсийстии" означают: "заморские", ибо "фарсис" означает "море"; итак, разумей здесь Персию, как находящуюся за морем.
"Царие Аравстии" явно указывает на Аравию. А на Эфиопию указывает Давид, когда говорит: "и Сава дары приведут", ибо Сава - это город, который есть столица всей Эфиопии. Итак, те три волхва были из Персии, Аравии и Эфиопии.
Волхвами же называются они не в смысле людей, занимавшихся бесовскими волхованиями и зловредными чарами, а потому, что у аравитян, сирийцев, персов, эфиоплян и у других восточных народов был обычай называть волхвами своих мудрецов и звездочетцев.
И эти волхвы были не из числа волшебников и чародеев, но из числа мудрейших звездочетцев и философов.
Называются они и царями не в смысле могущественных царей, властителей многих стран, но как получившие от них каждый свой город или определенное княжество. Ибо Св. Писание имеет обыкновение называть властителей отдельных городов царями, как это видно из Быт. 14.
А из каких именно городов были те цари, об этом нет достоверного известия; только то известно, что - из стран восточных и что их было трое, по числу трех принесенных ими даров: золота, ливана и смирны.
Хотя каждый из них шел из своей страны, тем не менее, водимые одною звездою, они, по смотрению Божию, сошлись во время своего путешествия воедино и, узнав намерение, друг у друга, шли вместе, следуя звезде, о которой некогда предрек весьма славный звездочетец Валаам, сказав: "Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля" (Чис. 24:17).
Что же это была за звезда? Златоуст и Феофилакт утверждают, что она не была из числа небесных или видимых светил, но что это была некоторая Божественная и ангельская сила, явившаяся вместо звезды.
Ибо все звезды с самого сотворения мира имеют свое бытие, а эта звезда явилась в конце веков, при воплощении Бога-Слова.
Все звезды имеют свое место на небе, а эта звезда видима была на воздухе; все звезды, обыкновенно, совершают свое течение с востока на запад, а эта звезда необычно двигалась с востока к югу, по направлению к Иерусалиму; все звезды сияют только ночью, а эта звезда и днем сияла подобно солнцу, несравненно превосходя небесные звезды и сиянием, и величием; все звезды с прочими светилами, с солнцем, с луною и со всем кругом небесных тел, имеют свое постоянное движение и течение, а эта звезда иногда шла, иногда же останавливалась, как и Феофилакт говорит: "Когда шли волхвы, тогда шла и звезда, а когда они отдыхали, то и она стояла".
О времени же явления звезды той различные толкователи различно мыслят: одни говорят, что она явилась в самую ночь и в самый час рождества Спасителя от Девы, но это мнение невероятно; ибо если бы звезда явилась в то время, то, как могли бы волхвы издалека дойти до Иерусалима в короткий срок?
Иосиф, по прошествии 40 дней после рождения Богомладенца и по исполнении законного очищения в храме, тотчас, немедля в своем доме в Назарете, взяв только необходимое для путешествия, поспешно направился к Египту.
Хотя некоторые и говорят, что те волхвы взяли быстрых коней и, совершая поспешно свой путь, доехали до Вифлеема в 13-й день по Рождестве Христове, однако это невероятно.
Ведь, они были царями, а не скороходами, и шли с дарами и со многими слугами, что приличествовало царскому сану и чести, а также с животными и вещами, нужными для путешествия; поэтому как возможно было дойти до города Вифлеема из Персии, Аравии и Эфиопии в 13 дней?
Притом они удержаны были некоторое время в Иерусалиме Иродом до тех пор, пока, после того, как были собраны и спрошены первосвященники и книжники, не выяснилось, что Христос должен родиться в Вифлееме иудейском.
Другие же толкователи, к которым принадлежит и святой Епифаний, говорят, - что звезда явилась в час Рождества Христова, но что волхвы пришли на поклонение по прошествии двух лет и нашли Младенца Христа уже двухлетним.
Это мнение основано на том, что Ирод приказал убивать младенцев от двух лет и ниже, по времени, о котором он тщательно узнал от волхвов.
Но такое мнение святой Феофилакт называет явно неверным, ибо существует верное всей церкви понимание, по которому те волхвы поклонились Христу в Вифлееме, когда Христос находился еще в пещере, а по прошествии двух лет Христос не только не был в Вифлееме, но даже и не в Палестине, но в Египте.
Ибо, как сказано, по свидетельству святого Луки, после очищения в 40-й день во храме, где старец Симеон сретил Господа, и после того, как совершилось все по закону Господню, святой Иосиф и Пречистая Дева Мария с Младенцем тотчас возвратились в Галилею, а не в Иудею, возвратились в свой город Назарет, а не в Вифлеем; и уже из Назарета, по повелению ангела, направились в Египет. Как же могли волхвы, по прошествии двух лет, найти Христа в Вифлееме?
А Никифор, древний греческий историк, передает, что звезда явилась на востоке за два года до Рождества, и что два года волхвы ехали до Иерусалима, так что доехали в самый час Рождества.
По-видимому, и этот историк согласен с тем, что пишется в Евангелии об избиении младенцев от двух лет и ниже, но и его мнение недостоверно.
Ибо, какая была бы нужда тем волхвам в двухлетнем путешествии из восточных стран, откуда можно дойти до Иерусалима в два или три месяца?
Если даже они и медленно, и продолжительное время путешествовали, как цари, тем не менее, невероятно, чтобы они провели в пути более шести или семи месяцев, потому что восточные страны, как Персия, Аравия и Эфиопия, не так далеки от Иерусалима, чтобы между ними и этим городом мог быть путь двухлетний.
Какое же мнение о времени явления звезды есть достоверное?
Думаю, что мнение святого Иоанна Златоуста и Феофилакта. Эти учители говорят так: "Звезда явилась волхвам прежде Рождества Христова. Так как им предстояло много времени провести в путешествии, то посему звезда явилась им задолго до Рождества Спасителя, чтобы они могли, достигнув Вифлеема, поклониться Христу, находящемуся еще в пеленах.
Обратим внимание на то, что эти учители церкви не назначают той звезде двухлетнего времени, но только говорят, что "прежде многого времени", как бы говоря "за несколько месяцев".
На основании такого толкования Златоуста и Феофилакта, по которому звезда явилась до времени Рождества Христова, подобает разуметь так, что в самый тот день и час, в которые, благовещением Архангеловым и Святого Духа наитием, Слово сделалось плотию, зачавшись в пренепорочной утробе девической, за девять месяцев перед рождеством, звезда явилась на востоке.
Понимая так, мы не отступим от свидетельства вышеупомянутых учителей и в то же время отвергнем невероятное замедление волхвов на пути в течение двух лет, о двухлетнем же возрасте убиенных младенцев будет сказано дальше, в день их памяти.
Итак, за девять месяцев, как мы сейчас сказали, до Рождества Христова, во время благовещения, волхвы увидали звезду на востоке и сначала в удивлении и в недоумении размышляли о том, что бы это могла быть за звезда?
Не есть ли она какой-нибудь метеор, блистающий в воздухе и возвещающий какие-либо несчастия, как это предвозвещают и кометы.
Да и на самом деле та звезда предвозвещала в тех странах несчастия для душегубца-врага, именно: падение идолов, изгнание бесов, света же святой веры яркое сияние.
Потом, поняв, что эта звезда не случайная, но имеющая Божественную природу и Божественное подобие, волхвы вспомнили древнее пророчество Валаамово, а также вразумились и тем, что предсказала индийская сивилла Эритрея о той же звезде; особенно же, как разумеет святой Лев, папа Римский, будучи тайно научены Самим Богом, что настало время рождения Господа и Царя всей вселенной, имеющего родиться во Израили, как и Валаам, предрек: "Восстанет человек от Израиля" (Числ. 24:17), - и что это есть Его звезда, издавна предвозвещенная.
Поверив, несомненно, что это именно так, и, вполне снарядившись в путь, отправились они из своих стран и, как уже было сказано, во время путешествия сошлись вместе и в единомыслии совершали путь.
А между тем истекал девятимесячный срок со времени явления звезды, и приближался час Рождества Христова.
И они приближались к пределам Палестинским и, наконец, достигли и столицы Иудеи - Иерусалима, в самый день Рождества Христова. Когда же они подходили к Иерусалиму, звезда, которая вела их, вдруг скрылась из глаз, потому что, если бы та же звезда засияла и в Иерусалиме, народ во всяком случае, увидел бы ее и вместе с нею пошел бы за волхвами ко Христу.
Тогда бы и Ирод, и завистливые иудейские начальники синагоги узнали, где находится рожденный Христос, и по зависти убили бы Его преждевременно.
Но Божие смотрение, которое лучше устраивает наше спасение, повелело звезде скрыться, частью для того, чтобы ищущие души Младенца не узнали места пещеры, частью же потому, что глаза злонравного иудейского народа были недостойны увидеть ту пречудную звезду, а частью, дабы испытать их веру, - поверят ли они словам тех волхвов, которые возвещали пришествие Мессии, и захотят ли познать Христа, Спасителя мира, если не захотят, то пусть это будет им на большее осуждение.
Так рассуждает об этом блаженный Феофилакт:
"Для чего, - говорит он, - пришли волхвы? На осуждение иудеям, ибо если волхвы, будучи язычниками, поверили, то какой ответ могут воздать иудеи? Волхвы из столь далеких стран пришли поклониться Христу, а иудеи, имея Его у себя, гнали Его".
Волхвы, войдя в столичный город Иерусалим, спрашивали о новорожденном Царе: "Где родившийся Царь Иудейский? Яко мы видели звезду Его на востоке, и пришли поклониться Ему" (Мф. 2:2). И тотчас эта весть удивила народ и смутила царя Ирода и всех иерусалимских начальников. Царь, собрав всех первосвященников и книжников, спрашивал их:
- Где должен родиться Христос?
Он стал бояться, как бы у него не отнято было царство, и размышлял о том, как бы убить новорожденного Царя. Узнав, что Христос должен родиться в Вифлееме, он призвал волхвов и выпытал у них о времени явления звезды. Затем, скрыв обман, имея неправедную мысль и злое намерение, сказал лукаво:
- "Пойдите, тщательно разведайте о Младенце, и когда найдете, известите меня, чтобы и мне пойти поклониться Ему" (Мф. 2:8).
Когда волхвы ушли из Иерусалима, тотчас явилась звезда, водившая их, и пошла перед ними, и они очень обрадовались вторичному ее появлению. И шла она перед ними, пока не довела их до Вифлеема, до пещеры, и не остановилась над тем местом, где находился Младенец. Над тем жилищем, где находился Младенец, остановилась звезда, т.е. она сошла с высоты вниз и приблизилась к земле. Иначе нельзя было бы узнать, над каким местом она стоит, если бы она не сошла ниже.
Так рассуждает и блаженный Феофилакт, следуя святому Златоусту: "Это было необычайное знамение, - говорит он, - потому что звезда сошла с высоты, и, спустившись к земле, показала волхвам место. Ибо если бы она находилась на высоте, то, как могли бы они узнать определенное место, где находился Христос?
Потому что каждая звезда господствует над многими местами. Как и ты, часто видишь луну наверху своего дома, так и мне кажется, что она находится над моим домом, и всем кажется подобное, именно: будто только над ними стоит луна или какая-нибудь звезда. Подобным образом и та звезда не могла бы явно указать на Христа, если бы не сошла вниз и не остановилась над главою Младенца".
И по этому чуду видно, что та звезда не была из числа звезд, находящихся на тверди небесной, но была особой силой Божией. Итак, волхвы нашли Того, Кого искали, когда вошли в дом, как говорит Евангелие.
На этом основании многие полагают, что они нашли Христа не в пещере, но в одном из домов города, так как Евангелие упоминает не пещеру, но дом.
По сему мнению, Евангелие как бы так говорит: "Когда множество народа, пришедшего для переписи, разошлось, то сделались свободными и общая гостиница, и другие дома вифлеемских граждан, тогда и Матерь с Младенцем переведена была из пещеры в один из домов».
Но святой мученик Иустин, Златоуст, Григорий Нисский и Иероним говорят, что Господь оставался в пещере, где родился, до самого времени очищения, которое бывало в 40-й день, и что там нашли Его и волхвы. И так случилось для того, чтобы земные цари узнали, что Царство новорожденного Царя в нищете, в смирении и в презрении мирской славы, а не в богатствах, тщеславии и палатах.
Цель сего была также и та, чтобы при этом могла сильнее проявиться их вера, в силу которой они не раскаялись и не возроптали, когда нашли Того, ради Которого совершили такой продолжительный путь и Которого надеялись найти в царских палатах, - в такой нищете.
Найдя Господа в пещере, волхвы поклонились Ему, падши, т.е. не простым поклонением, но подобающим Богу, не только как человеку, но и как Богу, потому что, как говорят святой Ириней17 и папа Лев: "Те волхвы таинственно просвещенные благодатью Господнею, увидев Младенца, познали и уверовали, что Он - Бог, и посему поклонились Ему не только как Царю, но и как Богу, - поклонением приличествующим Богу.
Поэтому и написано: "падши и открывши сокровища свои, принесли Ему дары" (Мф. 2:11), исполняя повеленное: "пусть не являются пред лице Господа с пустыми руками" (Исх. 23:15).
Какие же дары? Золото, ливан и смирну, золото - как Царю, ливан - как Богу, смирну - как смертному человеку (Блаженный Феофилакт). Ибо смирною иудеи помазывали тело умершего, желая сохранить его целым.
Таким образом три царя почтили Единого от Троицы тремя дарами, и этими дарами исповедали в Нем два естества. Об этом святой Лев говорит так: "Они приносят ливан - Богу, смирну - человеку, золото - Царю, правильно почитая Божие и человеческое естество в единстве, сердцем они в это веруют, а дарами исповедуют".
Получив весть во сне от ангела, явившегося им, чтобы они не возвратились к Ироду, злоумышляющему и намеревающемуся убить новорожденного Царя, волхвы иным путем возвратились каждый в свою страну, и там сделались учителями и проповедниками Христовыми, по достоверному свидетельству Никифора, Ибо, проповедуя пришествие в мир Христа, Сына Божия, они научали людей веровать в Него, как и сами они веровали, и несомненно, что они по смерти сподобились быть причтенными к лику святых.
А имена их такие: первый - Мелхиор, старый и седой, с длинными волосами и бородой; он принес золото Царю и Владыке.
Второй - Гаспар, молодой и без бороды с лицом румяным; он принес ливан вочеловечившемуся Богу.
Третий - Валтасар, смуглый лицом, с длинною бородою, он принес смирну смертному Сыну Человеческому.
Их тела, после многих лет, перенесены были сначала в Константинополь, затем в Медиолан, потом в Кельн, в честь воплощенного Христа Бога, Которому с Родившею Его да будет от нас слава во веки. Аминь».
Текст «Сказания…» автором приводится без сокращений, потому, что, во-первых, он хочет показать, что христианская церковь за свою 2000 летнюю историю так и не пришла к единому мнению о времени, дате, месте рождения Иисуса Христа, а так же о тех лицах, которые были при этом, и чьи показания могли бы подтвердить эти события. Один авторитет противоречит зачастую другому. И опираясь на это можно толковать события как пожелает сам толкователь!
Во-вторых, показать ход мышления современных христианских богословов в обосновании этих событий
Ну, а когда читатель, ознакомившись с текстам «Сказания» понял церковную точку зрения, мы можем приступить к независимому исследованию.
Зададим же себе главный вопрос: «Кто же такие ВОЛХВЫ?»
Можно долго рассуждать на эту тему, старательно переиначивая, под себе собранную по разным источникам, информацию.
. Но нужно ли это, когда давно до тебя все эти вопросы уже досконально изучались и с тех пор современная наука мало что добавила.
Поэтому и обратимся для поиска ответа на поставленный вопрос к «Энциклопедическому словарю» Брокгауз и Ефрон.. СПб, 1880
«ВОЛХВ (ж. р.: волховь), из старой формы вълхв, колдун, волшебник, отсюда волхование в смысле чародейского искусства; слово, сохранившееся доныне в формах волхат (колдун, Вологодская губ.), волх (Новгородская губ.), валхвить (предугадывать, Калужская губ.) и т.д.
Первоначальное значение слова “волхв” было, вероятно, жрец(языч.): так, волхвами названы в старорусском поучении жрецы Ваала, в переводе Евангелия — маги, пришедшие поклониться Христу.
После окончательного торжества христианства за волхвами сохранилось только значение кудесников, служителей дьявола, лиц, обладающих оккультными средствами для предугадывания будущего, указания местонахождения потерянных или украденных вещей, насылания болезней и т.п.
Так, Азбуковники дают следующее определение деятельности волхвов: “чародеи и волхвы, написующе бесовская имена, дают их простым людям, повелевающе им тоя имена носити; иногда же и на ядь какову написующе или над питием именующе — дают та снедати простой чади”.
Волхвы - особый класс людей, пользовавшийся большим влиянием в древности.
Это были "мудрецы" или так называемые маги, мудрость и сила которых заключалась в знании ими тайн, недоступных обыкновенным людям. ( Можно скать тогдашняя научная элита- автор)
«Смотря по степени культурного развития народа, его В. или мудрецы могли представлять собою разные степени "мудрости" - от простого невежественного знахарства до действительно научного знания. Родина В. - древний Восток, В. или маги являются в качестве особого класса у мидян и персов.
По свидетельству Геродота, они составляли одно из шести племен древних мидян, быть может, сосредоточивавшее в своих руках все религиозные функции, как это было, например, с племенем левитов у древних евреев.
Но мидийское или персидское происхождение магов не может быть признано уже потому, что оно не захватывает существования волхвов в более отдаленные времена, у более древних народов, как, напр., ассиро-вавилонян.
Maгия или волхвование было одной из важнейших отраслей знания в древней Ассиро-Вавилонии.
Тамошние маги существенно отличались от жрецов; жертву богам, напр., приносят жрецы, а изъясняют сны, предсказывают будущее В., маги, мудрецы.
У них был свой глава или начальник, так называемый раб-маг который, как и другие высшие чины, носившие соответствующие же титулы (раб-сарис, раб-сак), был одним из ближайших соперников вавилонского царя (Иерем. XXXIX, 3 и 13).
Сами В. разделялись на несколько разрядов, из которых каждый имел свою особую специальность и носил соответствующее название.
К одному разряду относилось составление писаных заговоров или талисманов, прикладывавшихся к телу больных людей или к дверям домов, пораженных каким-нибудь большим несчастием.
Волхвы, занимавшиеся этим, назывались хертуммимами, в собственном смысле магами.
Второй класс мудрецов (ашшафимы или мекашафимы) имел своей специальностью чтение заклинаний;
Третий класс (газеримы) вел запись различных физических и астрономических явлений, которые служили для них основой предсказания будущих событий.
Особенно важное значение имели газеримы или звездочеты.
Ассиро-вавилонские В. были самыми знаменитыми в древности, так что их общее название халдеи сделалось впоследствии у других народов синонимом магов.
У египтян также были мудрецы или В.; их волхвование весьма близко напоминает собою подобную же мудрость халдеев.
Они также отличались знанием тайн природы, которыми пользовались для произведения необычайных явлений, как это можно видеть из их состязания с Моисеем в присутствии Фараона (Исход VII, 8 - 12 и др.), истолковывали сны и делали предсказания на основании астрономических наблюдений.
Но у египтян, сообразно с их более серьезным характером, и самые В. отличались большей серьезностью и преданы были главным образом научной разработке представлявшихся их наблюдению явлений.
От ассиро-вавилонян В. перешли и к персам, где они сначала встретили себе сильный отпор со стороны туземных жрецов.
Но затем магизм привился и у персов, слившись с местным жречеством, так что и самое слово маг или волхв у персов получило значение жреца или священника.
Зороастр во многих древних памятниках выставляется как глава и преобразователь класса магов или волхвов.
Из Персидской монархии понятия волхвов перешли к грекам, сначала азиатским, а затем и европейским.
Под именем волхвов или магов (magoi) греки стали вообще разуметь разных чародеев или колдунов, заклинателей, искусство которых имело иногда весьма сомнительного значение.
Самое слово маги сделалось, особенно впоследствии, синонимом всякого обмана и шарлатанства.
У греческих писателей, впрочем, можно заметить значительные колебания в этом отношении.
У Эсхила, напр., оно просто означает племя, как и в свидетельстве Геродота, а у Софокла уже имеет укорительный смысл, встречаясь среди поносительных эпитетов, которые царь Эдип прилагает к фиванскому мудрецу Тиресию (Oed. Туг. 387).
Платон с уважением говорит о магии Зороастра, как составляющей такую основу воспитания, которая лучше афинской (Alcib. 1, р. 122а).
Ксенофонт также одобрительно отзывается о магах в своей Киропедии.
По определению позднейшего лексикографа Свиды, магами назывались "у персов философы и богословы".
В греческом переводе Библии под магами разумеются вавилонские и египетские мудрецы, снотолкователи, толкователи священных книг, врачеватели, волшебники, вызыватели мертвых и пр.
От греков, а потом и непосредственно от восточных народов, В. перешли к римлянам, которые весьма скоро стали смотреть на восточных В., как на низких обманщиков, бессовестно эксплуатировавших народное cyeвеpиe.
Тацит называет мудрость восточных волхвов суеверием (mаgicae superstitiones), а Плиний видит в ней "пустоту" и "обман" (vanitates magicae, mendacia magica).
Римские сатирики времен Империи бичуют как самих магов, так и их многочисленных клиентов.
Несмотря на это, В. получали все большее и большее влияние в римском обществе.
Во многих домах римской знати В. состояли на жаловании, а при дворе кесарей по временам жили целыми полками, играя важную роль во всех придворных интригах.
Уже во II в. до Р. X. была попытка изгнать халдеев из Рима. Закон Суллы, относившийся к разным сикариям и тайным злодеям, на практике применялся и к В. В последующее время иные правители преследовали В., а другие, напротив, покровительствовали им.
Так, император Август, старавшийся восстановить старый римский культ, запрещал азиатским В. и астрологам заниматься своими предсказаниями и даже сжигал их книги.
( И тут как раз при императоре Августе в римскую провинцию Иудея, пришли три восточных волхва!
Да не просто случайно забрели, а пришли вслед за невиданной ранее Вифлеемской звездой и с известием, что родился новый иудейский Царь!
(Следующие за Августом императоры) - Тиверий и Клавдий также издавали различные постановления касательно изгнания "математиков и магов", хотя известно, что лично Тиверий был далеко не равнодушен к ним и тайно окружал себя целыми "стадами халдеев" (по саркастическому выражению Тацита).
Нерон относился к ним настолько благосклонно, что не прочь был принять участие в пиршествах магов.
Веспасиан, Адриан и Марк Аврелий относились к ним с терпимостью.
Некоторые из восточных В., как, напр., Аполлоний Тианский, приобретали громкую известность.
Самое понятие о магах все более расплывалось, и под ними разумелись вообще приверженцы всего таинственного и непостижимого.
Знаменитый языческий полемист против христианства Цельсий, почти не различал магов от христиан и приписывал самому Христу знание магии.
Со своей стороны, христиане объясняли магией чудеса, совершавшиеся, будто бы, известными в то время еретиками.
В царствование Каракаллы В. были сжигаемы живыми, а пользовавшиеся их чарами ко вреду другим были распинаемы или отдаваемы на растерзание зверям.
Александр Север относился к В. так благосклонно, что давал им государственное содержание.
Диоклетиан возобновил прежние против них указы, но вполне отрицательное отношение к ним установилось лишь при христианских императорах.
Константин Великий издал ограничительные постановления касательно всякого волшебства, а его сын Констанций и последующие императоры запрещали магию под страхом смертной казни.
Это отношение к В. нашло себе ясное юридическое определение в законах Юстиниана, по служивших основой последующего законодательства христианских народов.
В истории В. нельзя не упомянуть о евангельском указании на то, что во время рождения Христа в Иерусалим "пришли с востока В. и спрашивали, где родившийся царь Иудейский" (Матф. II, 1 и 2).
Что это были за люди. из какой страны и какой религии - на это евангелист не дает никаких указаний.
Но дальнейшее заявление этих В., что они пришли в Иерусалим, потому что видели на Востоке звезду родившегося царя иудейского, которому и прибыли поклониться (II, 2), показывает, что они принадлежали к разряду тех восточных волхвов, которые занимались астрономическими наблюдениями.
Около времени Рождества Христова, именно в 747 году по основании Рима на небе видимо было чрезвычайно редкое сочетание планет Юпитера и Сатурна в созвездии Рыб.
Оно не могло не обратить на себя внимания всех, кто наблюдал за звездным небом и занимался астрономией, т. е. именно халдейских волхвов.
В следующем году к этому сочетанию присоединился еще Марс, который еще более усилил необычайность всего явления.
Волхвы, поклонившись новорожденному Христу, найденному ими в Вифлееме, по свидетельству евангелиста, "отошли в страну свою", возбудив тем крайнее раздражение Ирода.
О них сложился целый цикл легенд, в которых восточные мудрецы являются уже не простыми волхвами, а царями, представителями трех рас человечества. Позже предание знает даже самые имена их - Каспар, Мельхиор и Валтасара. Подробно описывает самую их наружность.
В восточных христианских сказаниях волхвы получают еще более внешнего величия и блеска.
Они прибыли в Иерусалим со свитой в тысячу человек, оставив позади себя на левом берегу Евфрата отряд войска в 7000 человек.
По возвращении в свою страну (на отдаленнейшем Востоке, у берегов океана) они предались созерцательной жизни и молитве, и когда апостолы рассеялись для проповеди Евангелия по всему миру, то ап. Фома встретил их в Парфии, где они приняли от него крещение и сами сделались проповедниками новой веры.
Легенда прибавляет, что их мощи впоследствии были найдены царицей Еленой, положены были сначала в Константинополе, но оттуда перенесены были в Медиолан (Милан), а затем в Кельн, где их черепа, как святыня, хранятся и доселе.
В честь их на Западе установлен был праздник, известный под названием праздника трех царей (6 января) и они сделались вообще покровителями путешественников. Вследствие этого последнего обстоятельства имена их нередко употреблялись для названия гостиниц».
В 1995г., в журнал «Альфа и омега» была опубликована работа Каут Т. « КТО БЫЛИ ТРИ СВЯЩЕННЫХ ЦАРЯ? ОТКУДА ОНИ ПРИШЛИ? ЧТО ЗА ЗВЕЗДА ВЕЛА ИХ В ВИФЛЕЕМ?»
Каут Т. по-своему ответил на эти вопросы. И его мнение нам будет особенно интересно, поскольку он представляет нам точку зрения католической церкви, на эти события.
«Вторая глава Евангелия от Матфея повествует о том, что спустя примерно два года!, после рождения Иисуса в Вифлеем пришли люди, называемые магами, прибывшие в Иерусалим с востока!.
Они пришли, чтобы почтить новорожденного Царя Иудейского, рождение Которого было открыто им через восхождение новой звезды.
Ирод Великий, царь, который правил в Иудее, в чрезвычайном волнении созвал синедрион и от него узнал, что согласно книжническому толкованию пророка Михея (Мих 5:2) место рождения Мессии, то есть законного иудейского царя последних времен, происходящего из рода Давидова, — Вифлеем Иудейский.
После этого царь тайно принял магов и, подробно расспросив их о времени появления звезды, послал их в Вифлеем с поручением тщательно выяснить все об этом Ребенке, поскольку и он (это была высказанная им ложная причина) желает воздать Ему почести.
Едва лишь маги покинули Ирода, им вновь явилась их звезда и повела их в Вифлеем, к дому родившегося Мессии.
После того как они почтили Его, преподнеся золото, благовония и мирру (смирну), — дары поистине царские, — вещий сон предостерег их от Ирода, и они возвратились в свою страну иным путем.
Ирод же, видя, что маги от него ускользнули, пришел в бешеную ярость и повелел убить в Вифлееме и его окрестностях всех детей в возрасте до двух лет, в соответствии со сроком восхождения звезды магов, чтобы уничтожить претендента на трон, которого он так опасался.
Однако же Тот, благодаря полученному во сне указанию ангела, бежал в Египет, откуда вернулся только после смерти Ирода, да и то поселился не в Иудее, а в Назарете Галилейском, как указал вещий сон.
Рамки историко-критического исследования рождественского эпизода в Евангелии от Матфея с XIX в. определяются, прежде всего, тремя вопросами:
Кем были маги? Откуда они пришли? Что за звезда вела их в Вифлеем?
И то, что как народное благочестие, так и церковная традиция (вероятно, на основе тройных даров и учительного толкования Пс 71:10 сл., а также Ис 60:5 сл., — мест, с которыми, несомненно, соотносится Мф 2:11) претворила магов (волхвов) в трех священных царей, является творческой и, по сути, справедливой интерпретацией одной из смысловых составляющих повествования, причем далеко не незначительной.
В поклонении магов-язычников и в принесенных ими дарах находит свое предосуществление засвидетельствованное как в Ветхом Завете, так и в раннем иудаизме ожидание того, что в последние времена языческие народы стекутся к Сиону, где в храме обитает имя Ягве.
Для общины христиан цель этого стечения народов — уже не храм на Сионе в Иерусалиме, который был разрушен в 70 г. по Р. Х. римским полководцем (позднее — императором) Титом и не восстановлен и по сию пору, но Спаситель всех, Иисус Христос, Сын Божий, в Котором явлен Сам Бог.
В трех священных царях как царственных представителях народов предотобразилась цель христианской миссии (ср. Мф 28:19 сл.).
Другие сюжеты рождественского повествования у Матфея представляют предуказания дальнейшей земной судьбы Иисуса, как об этом рассказано в Евангелии.
Конфликт между иудейскими авторитетами и Мессией Иисусом — дело жизни и смерти (ср. Мф 16:21; 20:18; 27:41).
Кроме язычников-магов, титул Царя Иудейского употребляют в отношении Иисуса язычник-римлянин префект Понтий Пилат (Мф 27:11) и римские солдаты-язычники (Мф 27:29); этот же титул употреблен римскими солдатами в надписи на кресте, которая по правовым обычаям Рима указывает причину казни.
И поскольку Иисус — Царь иудеев, Его уже ребенком преследует Ирод, намереваясь убить; по той же причине Его, в конце концов, казнят римляне.
Но, как и языческие маги, уверовавшим оказывается язычник-сотник, римский центурион, командовавший казнью, вместе со своими солдатами (Мф 27:54).
Как рождение Иисуса, так и Его крестная смерть сопровождались сверхъестественными знамениями: завеса в храме разорвалась, земля тряслась, мертвые восстали (Мф 27:51 слл.).
Эти скупые указания проясняют, что рассказ о Рождестве, несмотря на явственное использование источников (так, вполне распознаваем "шов" в тексте Мф 2:21 сл.), представляет составленное по единому плану целое с остальным евангельским повествованием.
Следовательно, литературная форма этого рассказа достойна внимания, но вначале следует критически рассмотреть содержание излагаемых событий в его фактическом аспекте, поскольку оно все еще является предметом полемики.
Исторической точности ради зачастую подчеркивается реалистичность отдельных деталей повествования.
Так, хитрость, жажда власти и безмерная жестокость Ирода засвидетельствованы и иудейским историком Иосифом Флавием (37–95 гг. по Р. Х.), современником Матфея.
Поскольку Ирод не останавливался даже перед убийством собственных сыновей, коль скоро ему мерещилось, что они угрожают его пребыванию на троне, то можно допустить и то, что он распорядился о детоубийстве в Вифлееме, хотя это и не упоминается более ни в каких источниках.
О рождении Иисуса в Вифлееме во время царствования Ирода Великого сообщает независимо от Матфея Лука. Поэтому оба этих обстоятельства могут расцениваться как исторические факты.
Среди языческого окружения были распространены интерес к астрологии, а также симпатии к иудейству, его религиозным убеждениям и чаяниям, так что не может выглядеть невероятным то, что ученые-язычники, наблюдая звезды, пришли к заключению, что в земле иудейской родился столь давно ожидаемый Мессия, и собрались воздать Ему почести.
Поскольку Иерусалим был политическим и религиозным центром иудейства, вполне приемлемо предположение о том, что маги направились туда.
Онейромантия (что означает толкование вещих снов) была в античные времена повсеместно привычной, так что и эта деталь рассказа о Рождестве может служить индикатором его историчности.
Однако реалистичность изображаемого — это всего лишь необходимая, но далеко не достаточная основа доказательства его историчности.
К тому же историчность отдельных деталей — это еще не свидетельство историчности повествования в целом.
Даже если повествование найдено законченным, совершенным, от него, коль скоро оно хочет найти понимание у читателя, требуется необходимый минимум реалистичности, внутренней логики, внешней правдоподобности, а также привязанности к фактам.
В этом отношении бросается в глаза то, что реалистичность евангельского повествования о Рождестве в существенной степени касается только изолированных эпизодов, а не всей последовательности рассказа.
При всей полноте власти (в рамках своего зависимого царствования милостью Рима) Ирод никоим образом не обладал правом созывать синедрион, этот высший совет, — самый авторитетный орган в вопросах иудейской религии и права.
Напротив, известные нам по источникам случаи, когда возникало напряжение между царем-идумеянином, то есть не-иудеем, и еврейской священнической аристократией, самым прямым образом не допускают и предположения о том, что Ирод, когда бы то ни было, мог обратиться к синедриону за поддержкой при необходимости защитить свои права на трон.
Предположив, что в основе текста Мф 2 лежат исторические данные, следовало бы определить поведение Ирода в эпизоде с магами как заслуживающую наказания наивность.
По крайней мере если учесть, что его целью было исключение мессианского претендента на трон, то действовал он в высшей степени по-дилетантски, — ведь этих чужаков, не знающих страны, Ирод как минимум мог бы снабдить провожатыми, которым следовало дать тайный приказ об убийстве.
Но такая действенная стратегия Ирода противоречила бы всей логике повествования, которое все строится на том, что Ирод остался ни с чем.
Поэтому в рассказе пренебрегается тем, что исторический царь Ирод Великий, политик-реалист, тертый калач во всех тонкостях борьбы за государственные интересы, вряд ли стал бы полагаться в вопросе о времени рождения претендента на свой трон исключительно на астрологические построения, скорее всего на гороскоп, а сведения о месте его рождения почерпнул бы из богословски значимой экзегетики пророчеств, сделанных за века до его времени.
Да и необходимость поверить в то, что Ирод все еще мог тайно принять магов после того, как их весть о рождении нового Царя уже дошла до общественности Иерусалима и вызвала в городе панический ужас, была бы чревата перенапряжением даже для античного читателя.
Но если от всего этого и отвлечься, то все же вряд ли можно считать только современным просвещенческим предрассудком точку зрения, согласно которой историко-критическое рассмотрение, опирающееся на данные астрофизики, вынуждено воспротивиться мысли о том, что небесное тело, не только указывающее кому-то путь, но и путешествующее вместе с ним, чтобы остановиться непосредственно у цели, мгновенно превращается из планеты в неподвижную звезду.
Покуда мы относимся к апологетическим построениям рождественского повествования у Матфея как к историческому сообщению, мы не в силах продвинуться к основному смыслу Откровения, потому что то, что Сам Бог обитал с людьми в лице Мессии Иисуса, Который чудесным образом был открыт язычникам через явление природы и столь же чудесно был убережен от махинаций беззастенчивого преступника, не вмещается в познавательные возможности наличествующей исторической методологии.
То, что история осуществляется объективно и тем самым может быть объективирована в исторических описаниях, и то, что только такая объективация ложным образом понимается как объективность, представляется основным заблуждением идеалистического историзма, равно как и исторического материализма.
У истории есть условия реализации, тем самым она трансцендентальна. История никогда не завершается, тем самым она и трансцендентна. И только исходя из этих основополагающих расширений имеет смысл вообще говорить об исторической правде или об истине истории.
Наличествующая, то есть случайная история в континууме имманентного мира не истинна per se и даже довольно часто попросту неправильна.
История по большей части осуществляется неверно и ложно, в интригах, войнах и массовых убийствах, при которых человеческая жизнь ничего не стоит.
Поставленное на промышленный поток убийство более двух миллионов человек в Освенциме — исторически самый надежно засвидетельствованный факт. Его мы не можем и не вправе отрицать.
Но сам Освенцим в некотором основополагающем смысле — это не истина, а уничтожение истины событием.
В Освенциме история совершалась в фундаментальном смысле ложно, и действительные события проявлялись, как отсутствие какой бы то ни было истинности. Здесь история проявила свою решительную неспособность к спасению человечества.
Так что Ирод — это образцовый пример того, как гангстер на троне, способный на любое злодеяние, с точки зрения спасения и совершения человека и мира оказывается только второстепенным инструментом Божественной воли к спасению.
То, что этот человек, прежде всего и по преимуществу злодей, вопреки собственным намерениям служит тому, чтобы Иисус явился как призванный из Египта Сын Божий (ср. Мф 2:15), выявляет трансцендентальную основу, которая трансцендентно преображает творимую и разыгрываемую людьми историю, — а эта история до сих пор, после всего, что известно нам и было известно людям уже в античности, все еще осуществляется через кризисы и катастрофы и ведет к гибели своих "творцов", — в даруемое Богом спасение.
Тот, кто рисует будущее человека в исключительно исторических категориях и измерениях, в конце концов, обнаруживает себя в мире без будущего. Но не таковы дело и цель Евангелия.
Итак, Евангелие Рождества у Матфея не может быть историческим сообщением и вовсе не хочет быть таковым.
Отсюда и модификация поставленных вначале вопросов; отныне спрашивать следует не с предкритической наивностью: кем были маги как исторически индивидуализируемые личности,? из какой местности, определяемой по географическим координатам, они прибыли в Иерусалим? какой астрономически верифицируемый феномен привел их к Мессии Иисусу?
Вместо этого следует спросить уже на новом уровне, пользуясь историко-критическими разъяснениями: какие представления вторая глава Евангелия от Матфея связывает с магами в свете своей задачи — благовествовать Откровение?
Можно ли экзегетически охарактеризовать географию их происхождения в контексте Евангелия Рождества и что дает такая характеристика для проявления намерений повествователя?
Какова функциональная интерпретация ведущей их звезды?
Следовательно, спрашивать нужно не об исторической субстанции, стоящей за текстом, а о значении магов внутри текста и вместе с тем — о значении текста в его толковании истории.
Вторая глава Евангелия от Матфея содержит четыре прерывающие повествование и отражающие его цитаты из ветхозаветных пророков, и рассказываемые события комментируют пророчества как исполнившиеся.
В современной новозаветной библеистике общепризнано, что этими так называемыми "отражающими" цитатами, или цитатами исполнения Матфей дополнил более старое, дошедшее до него повествование.
Отсюда следует, что повествование содержит ряд апелляций к ветхозаветным текстам, которые настолько глубоко встроены в последовательность рассказываемого, что уже не выглядят вторичными дополнениями.
Я уже упоминал о том, что в шествии магов и их почестях отражается мотив поклонения народов (Ис 60:5 сл.), а в их дарах — мотив из Пс 71:10 сл.; связь с Числ 24:17 мы еще рассмотрим.
Исходя из этого в повествовании (как в сюжете, так и в мотивации) отразилась биография Моисея: фараон хочет убить Моисея (Исх 2:15); он повелевает утопить в Ниле всех еврейских мальчиков (Исх 1:22); Моисей призван после смерти фараона и возвращается в Египет (Исх 2:23; 4:18–20).
Если привлечь к тому же внебиблейские раннеиудейские учительные толкования биографии Моисея в Агаде, назидательной повествовательной интерпретации библейских текстов, — то найдутся и другие аналогии и параллели.
Агада употреблялась, прежде всего, в проповеди при синагогальном богослужении, и в ней в истории Моисея фараон описывается считавшим, что евреи угрожают его престолу.
Священники-книжники предостерегают его. Он ошеломлен рождением освободителя евреев, а вместе с ним — и все египтяне. Бог является во сне отцу Моисея и обещает ему, что его ребенок избежит преследования фараона и выведет из Египта Его народ (ср. Иосиф Флавий.
Об иудейских древностях, II, 205–237). Экзегеты вряд ли склонны оспаривать, что литературная форма второй главы Евангелия от Матфея почерпнута из запаса средств агады, рассказывающей о Моисее.
Главный смысл такого творческого заимствования материала в повествовании, рассказывающем об Иисусе, очевидно, состоит в том, чтобы по всем правилам типологического библейского изложения представить Его как явление второго Моисея, согласно обетованию Втор 18:15–18, Который приведет к исполнению обетования Божии на Хориве.
Как Моисей освободил Израиль из рабства в Египте и привел в Землю обетованную, так на втором Моисее — Иисусе, согласно типологической герменевтике, превосходящем первого, — исполнится и преумножится благословение Божие, данное через Моисея.
Однако агада о Моисее не в состоянии прояснить наши вопросы относительно магов и их значения.
Доныне религиозно-исторические интерпретации определяли дары магов как происходящие из Аравии и на этом основании утверждали, что оттуда пришли и сами маги, либо же, — что явно менее спорно с методологической точки зрения, — исходили из значения слова "маги" в греческом.
В собственном, узком смысле слова магами назывались члены мидийско-персидской жреческой касты, которые, согласно греческим представлениям, обладали философски утонченными религиозными представлениями и были стражами культа. Древнейшее упоминание в греческих источниках — у Геродота (V в. до Р. Х.) и в приписываемом Гераклиту (ок. 500 г. до Р. Х.) фрагменте у Климента Александрийского (II–III вв. по Р. Х.).
Страбон (63 г. до Р. Х. – 19 г. по Р. Х.) сообщает о культе огня у них.
Они слыли также толкователями особых знамений. У нас нет никаких доказательств астрологических познаний этих персидских магов.
В более широком, независимом от этнокультурной принадлежности смысле "магами", как правило, можно называть лиц со сверхъестественными знаниями и возможностями, например, провидцев, толкователей снов и оракулов[3], астрологов. Филон Александрийский (I в. по Р. Х.) в первой книге своего труда "Жизнь Моисея" описывает провидца Валаама (Числ 22–24), сведущего в толковании снов и оракулов, а также в гадании по полету птиц и в интерпретации предзнаменований, и сподобившегося богообщения, как "мага" (I, 276).
Это описание пророчествовашего о Мессии языческого пророка Валаама как мага (I, 264–300), на которое до сих пор вряд ли обращали внимание, я в дальнейшем рассмотрю подробнее в надежде извлечь из него пользу для понимания магов — персонажей рассказа о Рождестве у Матфея.
Тот факт, что вопрос магов: "Где родившийся Царь Иудейский? ибо мы видели звезду Его на востоке"— Мф 2:2) отражает пророчество Валаама в Числ 24:17 "Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля", а также содержит его раннеиудейскую интерпретацию, по большей части отвергается при помощи того аргумента, что у Валаама персонифицированная звезда метафорически изображает мессианского царя, а звезда магов у Матфея, напротив, не может метафорически идентифицироваться с Мессией.
Собственно говоря, здесь стоило бы задаться критическим вопросом: не следует ли приписать творческой свободе претворение риторической стилистической фигуры персонификации в родственную ей стилистическую фигуру метонимии — "часть вместо целого" с ярко выраженной адекватностью их восприятия?
Несомненно, звезда в рассказе Матфея отлична от Мессии и лишь показывает Его рождение и, в конце концов — путь к Нему.
Но тем самым она означает доступную чувствам уверенность в том, что Мессия здесь и что Его находят те, кто ищет.
Ирод и синедрион, ни капельки не усомнились в астрономических наблюдениях магов и в их толковании того, что небесное явление указывает на Мессию, Царя Иудейского, — скорее всего потому, что фон, обеспечивающий правдоподобность повествования, несомненно, связывает звезду и Мессию.
А вместе с тем выдвигается на первый план и пророчество Валаама, — как укрепляющая эту приемлемость религиозно-историческая основа. Труднее отвести то возражение, что звезда магов, в отличие от звезды Валаама, выполняет двойную функцию: с одной стороны, она провозвещает рождение Мессии, а с другой — чудесным образом передвигаясь, указывает путь к этому Мессии. В этой последней функции она явно отличается от звезды Валаама.
Но в этом сдвиге образа выражается предлагаемый Евангелием от Матфея мотив поклонения народов, и звезда, по всей видимости, может быть включена в этот мотив.
Пророчество Валаама, бесспорно, интерпретировалось как мессианское и в иудаизме, и в раннем христианстве. Кроме того, первоначально оно могло быть отнесено к царю Давиду и его династии как vaticinium ex eventu, узаконивающее его завоевания и притязания на господство.
В арамейском переводе (Targum Onkelos) стих Числ 24:17 передается следующим образом: "Царь восходит из Иакова, Мессия восстает в Израиле".
Греческий перевод Септуагинты передает это место так: "Звезда взойдет из Иакова, человек восстанет из Израиля", причем глагол "восставать" (ўnast»setai) может быть понят и как "воскресать" и употребляется в этом значении во множестве мест Нового Завета; для христиан, верящих в воскресшего из мертвых Мессию Иисуса, здесь возникает далеко ведущая возможность для истолкования.
Мессианское толкование пророчества Валаама засвидетельствовано и в кумранских рукописях (CD 7, 18–21; 1QM 11, 6f; 4QTest 9–13).
Оно упоминается как относящееся к Иисусу в Евангелии от Луки (1:78), во Втором послании Петра (1:19) и в Откровении Иоанна (22:16).
Греческое слово, означающее восход— это омоним, который может означать как восход небесного тела, так и прорастание растений.
У пророков Захарии (3:8; 6:12) и Иеремии (23:5) слово "росток" означает "Отрасль Давидову", то есть Мессию. В греческом же тексте всегда стоит ўnatol», так что это слово как для иудеев, так и для христиан может стать специальным обозначением для Мессии, как показывает Лк 1:78.
Рассказ Филона о Валааме — это не просто его собственное выдержанное в рамках аллегорического метода изложение Чисел 20–22. Он содержит многочисленные черты и детали, выходящие за пределы содержания библейского текста, которые подтверждаются также сообщениями Иосифа Флавия (Об иуд. древн. IV, 104–130).
Так, и Филон, и Флавий вопреки самой Библии интерпретируют упоминающееся в Чисел 25 вне истории Валаама нечестие, учиненное мужами Израиля с моавитянками, как коварный план пророка Валаама, придуманный им для моавитского царя Валака ради того, чтобы подвигнуть Израиль, увлеченный моавитянками, отпасть от Бога, чтобы можно было его, лишенного поддержки свыше, победить военной силой. Оба обрисовывают характер Валаама резко негативно (что далеко выходит за рамки библейского повествования), изображая его продажным и сребролюбивым лжепророком.
Ясно, что как Флавий, так и Филон, относительно которых нельзя доказать, что они были знакомы с трудами друг друга, выходили за пределы библейского текста, опираясь на агадическую традицию. Та же традиция могла питать собой и повествование ап. Матфея о событиях Рождества.
Описание Валаама у Филона содержит одну примечательную деталь внебиблейского характера, соприкасающуюся с описанием магов у Матфея.
Для начала Валаам один-единственный раз называется магом, обладающим магическими познаниями.
В других случаях Филон называет его провидцем . Но обозначение "маг" вовсе не мыслится как негативное, в смысле "колдун" или "лживый обольститель, лжепророк". Филон просто определяет Валаама как противопоставление его же захваченности священным вдохновением, которая противостояла его намерениям, когда Бог навязал ему благословение Израилю вместо проклятия, заказанного Валаком. Посему вполне мыслимо и никоим образом не невероятно то, что Филон взял определение Валаама как мага из агадической традиции.
В Септуагинте Филон нашел упоминание о том, что Валаам — выходец из Месопотамии (в масоретском тексте: Арам, то есть Сирия), которое у него появляется с добавлением "с Востока".
Оттуда же приходят и маги у Матфея.
По Филону, Валаам воспринимает свои пророчества как оракулы; точно так же и маги у Матфея (Мф 2:12).
Валаам у Филона во сне узнает повеление Божие повиноваться посланцам Валака и отправиться в путь; сходным образом — и маги у Матфея (Мф 2:12).
Описание Валаама у Филона и магов у Матфея сходны по следующим четырем пунктам, которых нет в ветхозаветном тексте: маг, с Востока, восприятие оракула, вещее указание во сне. Валак у Филона также выказывает сходство с Иродом: он, как и Ирод, обманут магом и, как и тот, впадает в гнев.
При описании угроз Валака Валааму употребляется слово "гнев", сходное с тем, которым описывается ярость Ирода.
Можно присовокупить сюда и еще одну деталь. На пути к Валаку Валаам получает явственный знак того, что все предпринимаемое противно воле Божией, — так утверждает Филон, отклоняясь от текста Библии.
Затем у Филона следует библейский эпизод с ослицей Валаама, которая упирается и не желает идти дальше, потому что ангел преграждает ей путь, а Валаам видит его только значительное время спустя.
Этого ангела Валаам, терзаемый укорами совести, спрашивает, не следует ли ему вернуться домой. Этот редко встречающийся глагол содержится и в изложении оракула, вещавшего магам, что им не следует возвращаться к Ироду.
Следует дополнительно упомянуть о нескольких относящихся к делу обстоятельствах. О значительных совпадениях не может быть и речи. Кроме того, Филон негативно обрисовывает Валаама — в противоположность самой высокой позитивной оценке магов ап. Матфеем.
Христианская интерпретация агадического сюжета — совсем не так, как Филон и Флавий — в своей позитивной оценке Валаама исходит из его мессианского пророчества. Здесь, на фоне, создающем достоверность истории Рождества, Валаам предстает как неиудейский, языческий маг, который первым в хронологической последовательности Ветхого Завета, еще до пророков Израиля, узнал замысел Божий о Мессии и пророчествовал о нем.
Маги рождественского повествования по типу соответствуют такому образу Валаама.
Исходя из религиозно-исторических предпосылок текста, можно спокойно принять предположение о том, что они знали пророчество Валаама и поэтому смогли истолковать восхождение особой звезды как исполнение этого пророчества. Как известно, корни христианства заложены в иудействе и в его религиозных убеждениях.
А пришли ли маги из Месопотамии (соотв. из Вавилона) — это для нашего изложения несущественно.
Эта историческая тонкость не касается смысловой сущности повествования. Но то, что они, как и пророк-маг Валаам, были язычниками, которым Бог открыл мессианский замысел спасения раньше, нежели политическим и религиозным авторитетам Израиля, то, что они благоговейно почтили Мессию и тем самым претворили символический аспект бытия в исторический, то, что они были первыми, кто пришел к вере в Иисуса Христа, — все это самым точным образом отвечает на вопрос о том, кем же были маги.
Эта черта повествования о Рождестве с точки зрения истории спасения перевешивает тот факт, что Израиль в большинстве своем не уверовал во Христа Иисуса после Пасхи, в то время как христианская миссия среди язычников была успешной. И текст содержит прямой ответ на то, почему так случилось: потому что они с верой последовали пророчеству Валаама.
При аллегорическом рассмотрении этой проблемы с христианских позиций она иллюстрируется противопоставлением магов Ироду и синедриону.
Но аллегорически здесь можно увидеть и древнюю историю христианского благовествования, претерпевшего преследования, аресты и убийства со стороны руководителей Израиля.
Однако мысли об истории Рождества могут идти и в другом направлении. Коль скоро язычники первыми восприняли Откровение и первыми уверовали, то домостроительство спасения позволяет надеяться, что и Израиль придет к вере в своего Мессию Иисуса, хотя и позже, в те сроки, о которых знает лишь Бог, ибо Он их установил.
И то, что повествование о Рождестве в Евангелии от Матфея этой мысли не содержит, а скорее напротив, изображает иудейских противников Младенца Иисуса готовыми совершить преступление убийства Мессии, хотя и основывалось на историческом опыте первохристианства, но повлекло за собой некую черту в истории христианства, и посейчас остающуюся трагической и в указанном нами смысле исторически неистинной.
Итак, отказ от попыток ввести повесть о Рождестве в русло исторических фактов и объективации приводит к ответу на вопросы, поставленные вначале.»
Но есть еще более кардинальное мнение по исследуемому вопросу:
«Архиепископ Кентерберийский считает историю Рождества "легендой" 21 декабря 2007 г.
«Архиепископ Роуэн Уилльямс заявил, что волхвы, пришедшие к родившемуся Христу, скорее всего, вообще не существовали и нет никаких доказательств того, что их было трое или что они были царями.
Он сказал также, что упоминание о трех волхвах встречается только в Евангелии от Матфея, при этом детали оказываются весьма размытыми.
Уилльямс заявил: «Апостол Матфей утверждает, что они были астрологами, мудрецами и волхвами откуда-то из-за пределов Римской Империи, и все. Это выглядит, как легенда».
Архиепископ подверг сомнению и некоторые другие детали Рождественской истории, добавив, что, вероятно, в хлеве не было ни ослов, ни быков.
Кроме того, он заявил, что рождественские открытки, изображающие Марию с Иисусом на руках, в окружении пастухов и мудрецов, вводят людей в заблуждение так же, как и снег на улицах Вифлеема.
По предположению Уильямса, Иисус родился не в декабре - датой празднования Рождества был выбран день зимнего солнцестояния.
Архиепископ Кентерберийский высказал свое мнение в интервью на радио BBC.
По материалам Baznica.Info»
И тут снова надо задать риторический вопрос:
«Если только апостол Матфей утверждает о пришествии волхвов, а историческая наука, даже сейчас, когда ученными сделаны величайшие открытия, в истории цивилизаций существовавших задолго до рождества Христова, не подтверждает, сообщенные им детали Рождества Христова, то почему эта версия, говоря фигурально, является одним их краеугольных камней фундамента, на котором возведено здание христианской религии?
(конец ч.17-2)