Ай фак Миллениум (Проза, содержащая ненормативную лексику)

В Новогоднюю ночь часто происходит что-нибудь необычное или веселое. Уверен, что сюжет фильма «Ирония судьбы» не выдуман, а, скорее всего, нечто подобное, действительно, с кем-то когда-то приключилось. Вот вам, например, история не хуже, которая произошла с моим знакомым N. Спешил N на праздник из Риги в Юрмалу. Поймал «попутку». Был он уже серьезно пьян и чем-то обидел водителя. Так сильно, что тот высадил N на полдороги. N побрел пешком. Видит, впереди автомобиль, а рядом – растерянная блондинка. «Наверное, мотор заглох?» - догадался N. Собрался помочь, а заодно и согреться. Но блондинка, увидав подозрительного нетрезвого мужчину, благоразумно юркнула в салон автомобиля и заперла двери. N, желая успокоить девушку и выказать ей свое дружелюбие, достал из сумки красный колпак с белым помпончиком, надел его на голову и исполнил вокруг авто танец-импровизацию. Однако, незнакомку это не успокоило. Она продолжала смотреть на N c недоверием, хлопая прекрасными ресницами. А время-то уже близилось к полуночи! N достал из сумки бутылку шампанского и открыл ее, когда стрелки на часах приблизились к двенадцати. Отхлебнул из горлышка и знаком предложил девушке угоститься. Она, поколебавшись, опустила стекло… Он только сказал: «Вы, главное, глоточки делайте очень-очень маленькие! По чайной ложечке, буквально… Тогда вполне можно шампанское из горлышка пить, не захлебнетесь!» И тут их глаза встретились… И проскочила меж ними искра! И вот, уже несколько лет они живут вместе.

Но я хочу еще одну историю рассказать.

Приближался 2000-ый. Все ждали эту дату с напряжением. Пригласили меня встречать Новый год в малознакомую компанию. Вышел я из своего подъезда. Тут из окна соседнего дома высунулся, как кукушка из старинных часов, некий полуобнаженный субъект и стал орать на весь двор: «Ай фак Миллениум! Ай фак Миллениум!» Вот, думаю, достали человека неприятности! А, может, напротив, он от переизбытка позитивных чувств матерится? Но тогда вопрос: почему по-английски? Он что – англичанин?! В любом случае, я воспринял это, как знак… Ой, что-то, думаю, неординарное со мной в эту ночь должно случиться!
Хорошее или плохое? И, как истинный фаталист, я пошел на встречу Судьбе…

Вечеринка развивалась по стандартному сценарию. Я был один, без пары, потому что любимая женщина еще осенью ушла от меня в туман…

Я танцевал. У меня такой характер, что если уж я танцую, то это полный пиздец, а не танец! Утанцевал пятерых, как минимум, девушек до самое не хочу! И я позволял себе лишнее… А именно - во время танца трогал партнерш за попы и тити. Особенно за тити, потому что они мне очень нравятся! Психолог-фрейдист назвал бы это «тоской взрослого мужчины по материнской груди». То есть, в худшем случае я всего лишь инфантил, а вовсе не насильник. Но ревнивые парни этих девушек не были психологами, и они просто взяли меня под руки, вытащили на улицу и кинули в сугроб. И правильно сделали! Могли бы поступить и хуже…

Я лежал в сугробе, потихоньку трезвея. Обидно не было, а было очень смешно: я чувствовал себя персонажем некоего дешевого водевиля! Довыебывался, это называется!

Выбравшись из сугроба, я потопал по улице Свободы. Улица была абсолютно пустынна. Асфальт заледенел и мерцал, как драгоценный. Я вышел на середину дороги и пошел точно по разделительной полосе. Мои каблуки звонко стучали по ледяному асфальту.

Споткнувшись, я упал. Вставать не хотелось, и я лежал на спине, глядя в небо, как раненный Андрей Болконский в поле под Аустерлицем. Как там у Толстого: «Над ним было все то же высокое небо с плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. И в эту минуту все казалось ему бесполезным и ничтожным в сравнении с тем, что происходило между его душой и этим вечным равнодушным небом…» Цитирую по памяти, извините за возможную неточность!

Я, может, так и закоченел бы, лежа посреди улицы Свободы, но тут рядом со мной затормозил полицейский «лендровер». Вскочив, я стал прыгать и отряхиваться, желая показать стражам порядка, что со мной, мол, все в порядке!

Полицейские посмотрели на меня злыми трезвыми глазами и, ничего не сказав, укатили прочь…