Мы жили с Ариной душа в душу, и ничто не предвещало краха наших отношений. У нас родился совместный ребёнок, призванный, казалось бы, только укрепить наши отношения. Но я, наверное, сделал ошибку, освободив Арину от части домашних забот. «Она и так уже потеряла целый год, - думалось мне, - ведь ей необходимо состояться не только как матери. Ей надо развиваться профессионально». Арина была начинающей певицей, и я стал потихоньку отпускать её на репетиции, запись новых песен, которые я сам же для неё и сочинил… Сам же я в этот момент сидел с ребёнком и был горд осознанием важности своей миссии. Ведь всякое чувство ищет, прежде всего, реализации. Вот и я «реалировывал» свою любовь к Арине, освобождая её от домашней рутины, высвобождая её силы для творчества. «Конечно, она будет мне за это благодарна», - думал я. Но я бы делал это и без претензии на благодарность – просто я слишком любил эту женщину и хотел, чтобы она состоялась…
Но она не оценила моей заботы. Вернее, она её оценила, но использовала обретённую ею свободу по-своему. Она заявила, что не видит в моём «сидении» с ребёнком ничего героического: дескать, я настолько ленив от природы, что мне проще сидеть годами с ребёнком, нежели заняться каким-нибудь делом, приносящим доход. Наверное, ярмо в виде беременности, безвылазно домашней жизни настолько переполнило чащу её терпения, что потихонечку испарились и её чувства ко мне: она не чувствовала себя призванной для семейной жизни. И моё доброжелательство только дало выход её скрытой энергии, направленной против меня. Она уже бессознательно была готова, несмотря на всю мою любовь, отомстить мне – за то, что я попытался сковать её свободу семейными узами. Так она поступала со всеми, и в порыве откровенности не раз мне об этом рассказывала. Ах, если бы я был внимательнее к этим её рассказам. Впрочем, это бы только оттянуло развязку, которая была неизбежна. Она уже не любила меня, а я ещё ни о чём не подозревал! Сначала она потребовала себе второе одеяло. Затем, ложась спать, просто стала от меня отворачиваться, как бы защищаясь от моих ласк. При этом она всегда на что-то ссылалась: то на плохое самочувствие, то на неожиданно нахлынувшие месячные, то просто на усталость и желание спать. За всем этим скрывалось, как затем выяснилось, одно: моё присутствие мешало её мечтать о другом человеке. Не зря говорят: чего не следует делать, не делай даже в мыслях! Арина в своих мыслях уже была мне чужой, хотя ничего страшного в реальной жизни ещё не произошло.
Однажды из её записной книжки случайно вывалилась странная фотография, где она обнимала нашего общего знакомого. И тут до меня, наконец, дошло, что происходит нечто нехорошее. Какая-то игла засела в моём сердце, не знавшем прежде ревности. И всё-таки я успокаивал себя тем, что этого не может быть. Ведь она меня так любила. Она родила мне ребёнка! Да что там говорить – её любовь была сильней моей! И я не только ничего не сделал, чтобы разрушить наши отношения – я всё время старался их укреплять. Я был уверен: это та женщина, с которой я проведу остаток своих дней. Она была интересна и неподражаема. Однако то, что привлекло в ней меня, влекло к ней и других мужчин! Но даже не это меня погубило. Она сама притягивала к себе мужчин своим творчеством, сама первая им звонила и даже сама назначала свидания!
Я рассказал об этом своему другу, в коллективе которого она одно время работала, и он предложил свою помощь. Он попросил у меня разрешения на откровенный разговор с Ариной на правах моего друга. Но я отказался. Но ли я ещё не представлял себе до конца масштаб грозящей мне опасности, то ли был слишком уверен, что мне самому удастся справиться с ситуацией, то ли не считал нужным вовлекать в дело, касающееся только двоих, третьего, пусть даже близкого человека. Друг только пожал плечами – и не обиделся.
Но самое интересное было впереди. Арина всё отрицала, а наш с ней приятель, которого «застукала» выпавшая фотография, вообще возмутился: «Ну что, теперь твой Андрей вообще не будет со мной здороваться?» И тут меня как будто прорвало. То ли ревность тому виною, то ли напряжение чувств, но за месяц я написал тридцать новых песен, посвященных Арине, одна лучше другой. Когда появились новые песни, она мне недвусмысленно заявила, что я опоздал с ними на пару лет. «Я так ждала, что ты что-нибудь мне посвятишь – как …вой, тут она упомянула имя моей прежней пассии. А ты молчал. Вот из меня потихоньку любовь и вытекла…» Но я уже знал: это была не более чем отговорка. Эти женщины, которые ставят себя выше мужчин, слишком быстро превращают настоящее в прошлое. За ними угнаться невозможно. И, главное, они считают, что все мужчины легко заменяемы. Ещё бы, ведь у них столько поклонников! Стоит только поманить пальчиком… Но так легко сдаваться я не собирался.
Я продолжал писать каждый день по новой песне – и, наконец, восторжествовал. Арина вновь раскрыла мне свое тело для ласк. Вот что значит сила искусства – упивался я своей победой. Мне почему-то вспомнился рассказ Эдгара По «Что случилось с мистером Вальдемаром», в котором некий волшебник силой своей магии оживлял мертвеца настолько, что тот долго с ним разговаривал. Я сам только что совершил нечто подобное – я воскресил силой своего искусства из мёртвых нашу любовь и был этим несказанно горд. Это доказывало мою состоятельность не только как мужчины, но и как художника!
Но… никогда не торопитесь праздновать своё поражение! Я несколько преувеличивал значение своей маленькой победы. Возможно, я был обязан ей не столько своим искусством, сколько… обыкновенной женской жалости. Да и что это была за сцена любви! Арина позволила мне делать с собой, что мне заблагорассудится, но вот сама в этом действе как будто не принимала никакого участия. Как резиновая женщина, которую мужчины часто используют как кожзаменитель… Всё отличие её от резиновой женщины заключалось в том, что она отвернулась в сторону и попросила, чтобы я не целовал её в губы. Её губы принадлежали тому самому приятелю с выпавшей фотографии. Просто они оказались более целомудренными, чем её остальное тело…
Надо ли говорить о том, что этот опыт оказался последним в нашей истории любви. Любовь, пусть даже с одной стороны, умерла настолько, что никакими магическими пассами нельзя было вдохнуть в неё новую жизнь. Когда взаимная любовь на твоих глазах сходит на нет, такое чувство, что ты видел гибель мира. Она, превратившись в мумию, просто истлевала и распадалась на части, одной из которых было моя внезапно вспыхнувшая под влиянием ревности страсть. «Даже стих гениальнее Пушкина мне живую тебя не вернёт…» - вспомнил я строчки классика. Мы мало властны в жизни близких нам людей. Но бывает так важно, несмотря ни на что, остаться самим живыми: не спиться, не потерять веру в себя – и продолжать, скрепя сердце, невзирая на потери, делать то, к чему ты предназначен. Ведь наши потери, благодаря приобретаемому опыту, не что иное, как плохо скрытые приобретения.