Светофор весело пульсировал зеленым: шестнадцать… пятнадцать… четырнадцать… да не толкайтесь вы, оголтелые! Без паники!.. тринадцать… двенадцать… одиннадцать… десять… поторапливаемся , барышня, некогда думать о походке... девять… восемь… семь… кучкуемся, кучкуемся, любезные! Не отрываемся от общего потока!.. шесть… пять… подхватите что ли кто-нибудь бабулю, а то она и до следующего зеленого не доползет… четыре… три… два… а ты, с кошелками, куда?
Акулина, оттопырив руки в стороны, дабы пакеты с продуктами не цеплялись за асфальт, в последнюю секунду вылетела на проезжую часть и даже сделала несколько шагов к другому берегу шоссе.
-Куда?!! - светофор вылупился красным .
-Куда?!! Куда?!! - возмущенно запротестовали клаксоны.
Акулина замерла было в ступоре, но затем охнула, взмахнула крыльями, тугие пакеты метнулись вверх и от неожиданности тут же лопнули и опали целлофановыми лоскутами, изрыгнув нестройной кучкой разноцветные упаковки. Однако Акулина, не обращая внимания на появившуюся легкость, по-страусиному вытянув шею, ринулась обратно, не откликаясь на многозначительную жестикуляцию водителей.
-Женщина! Ваши продукты! - встретили ее радостные возгласы на правом берегу.
Достигнув тротуара, Акулина резко обернулась, едко выругалась, бросилась назад, так и не выпуская из ладоней развевающиеся на ветру пакетные останки, но было уже поздно: колеса чавкая давили колбасу, торжественно звякая, проехались по бутылке шампанского, где-то хрустнули интеллигентные косточки курицы, сливочное масло ресторанно-тонко размазалось желтым следом по серому асфальту... Дольше всех продержались консервы. Автомобили взвизгивали, ломая зубы об их жестяные корпуса, но с каждым новым укусом баночки гнулись и сплющивались.
Акулина в исступлении бегала вдоль проезжей части , то приседала, то вскакивала, то опять приседала, провожая горькими причитаниями свой праздничный ужин.
Но тут светофор вновь весело подмигнул зеленым: шестнадцать… пятнадцать… Течение снесло Акулину на пешеходный переход. Она еще пыталась сопротивляться,.. четырнадцать… тринадцать… двенадцать… закидывала руки то брасом, то кролем, то по-простому - по-собачьи - как когда-то в деревне,.. одиннадцать… десять…одновременно с этим не забывала нырять поглубже,.. девять… восемь… семь… шесть… в надежде найти уцелевшую снедь,.. пять… четыре… три… но подорванные стрессом руки были слабы,.. два… а посему , ее все же прибило к левому берегу.
Красный строго глянул на Акулину. Автомобили рванули с места. Акулина, затихшая , уже безразлично уставилась на поток механических монстров ,а к уголкам ее поджатых губ с двух сторон синхронно скользили капли. Она пропустила тот момент ,когда их еще можно было подхватить языком, как делала обычно в таких случаях, и слезы, в недоумении притормозив, все же поползли дальше…
-Девонька, помоги мне через дорогу перейти, а? - маленькая старушонка дернула Акулину за рукав.
Акулина машинально, сама не понимая ,что творит, уже потянула бабулю за собой под несущиеся автомобили. Однако бабка, почувствовав опасность, треснула её клюкой по ноге. Физическая боль вернула женщине рассудок.
- Что ты, старая! Какого я тебя переводить стану, мне вообще на ту сторону не надо! - в сердцах взвыла Акулина. Она предприняла попытку освободиться от рук навязчивой старушки, но не тут то было - та крепко вцепилась в рукав, и откарябать ее без помощи подручных средств не представлялось возможным.
Светофор зашелся нервическим зеленым хохотом: шестнадцать… старушка дернула Акулину …пятнадцать… Акулина упиралась, но ей это не помогло…четырнадцать… кто кого вообще переводит?.. тринадцать… Акулине удалось отогнуть бабушкин мизинец, внутри которого что-то характерно хрустнуло… двенадцать… Акулина отдернула руку - в ее планы не входило членовредительство старушек… одиннадцать… десять… девять… бабушка не реагировала на хруст и тянула Акулину все дальше от левого берега… восемь… семь… Акулина придумала идеальный способ, как избавиться от обузы: ловко провернувшись, можно оставить в руках старухи рукав вместе с пальто, а самой… шесть… способ сорвался со скалы меркантильности: пальто родное, да и после потери двух огромных пакетов с продуктами желания расставаться еще и с верхней одеждой не было… пять… четыре… три… «Вот и хорошо ,девонька. Вот и спасибочко!»- проскрипела старая… два…
Они ступили на правый берег: одна гордым победителем, другая пристыженным побежденным.
Красный тревожно вглядывался в их лица.
-Давай, бабушка, всё, отпускай теперь,- вздохнула Акулина.
-Что ты милая, я ж тебя не поблагодарила еще за доброту твою, за чуткость. Вижу несчастье у тебя, родимая. Так я тебе мячик дам волшебный. Ты не смотри как на блаженную-то, бери, не пожалеешь. Мячик не простой, говорю. Кинешь его раз, как девчонки обычно кидают: так, чтобы от стены отскочил, да об пол ударился. Так вот, один бросок - один год как рукой с лица твоего снимется, а вместе с годом и воспоминания о плохом забудутся. Хорошее помнить будешь, а горькое, обидное нет. Но ты и сама рот не разевай - лови мячик, как от земли отскочит. Больно уж прыгучий он. Не поймаешь - два года вернутся заместо одного, и воспоминания о неприятностях да несчастьях в дважды острее будут , чем прежде. И вот еще,последнее условие : за шестнадцать секунд уложиться должна - и поймать, и об стену тож...
У светофора случился зеленый тик : шестнадцать… пятнадцать… Акулина схватила мячик, наспех поблагодарила старушку и бросилась бежать через дорогу…четырнадцать… "Не договорила я,постой" - вслед несло эхо... тринадцать… двенадцать… одиннадцать… Акулина дошла до середины без происшествий… десять… девять… восемь… мячик неприятно выпячивал карман пальто… семь… шесть… пять… но Акулина уже не думала ни про старушку ни про ее подарок… четыре… три… два...
Красный вздохнул, и еще долго буравил спину Акулины своим немигающим взглядом.
-Один, два, три, - чтоб отвлечься от неприятных мыслей, Акулина считала шаги,- четыре, пять, - поздней осенью вечереет быстро, - шесть, семь восемь, - уже в темень добрела до своего квартала, - девять, десять, - но чем ближе дом, тем медленнее ступала Акулина, - одиннадцать…
Не очень-то приятно в годовщину свадьбы возвращаться с пустыми руками… двенадцать… заморосил дождь, как назойливый ухажер, забираясь за воротник холодными ладошками… тринадцать,.. Акулина поежилась… четырнадцать… впереди блеснула мокрь… пятнадцать…женщина слегка спружинила и оттолкнулась от земли… шестнадцать!
-Ёп!..- громко щелкнул каблук. Левая лодыжка подогнулась. Акулина зашаталась, пытаясь удержать равновесие, но с управлением не справилась и грузно села посреди темной лужи.
-А! Тетка упала! - загоготала темнота надломленными подростковыми голосами.
Если бы не этот смешок, то Акулина расплакалась бы. Но подростки разозлили ее, и она, почувствовав прилив новых сил, гордо вскинув голову, поднялась. Ведь ни одна другая эмоция не способна сделать нас настолько же сильными,насколько делает злость.
Акулина отряхнула грязный подол, расправила плечи, отправила взгляд на уровень третьего этажа и двинулась дальше.
- Один!
Лодыжка ныла.
-Два!
Каблук упрямо не хотел становиться правильно.
-Три!
Руки неестественно болтались без дела.
-Четыре!
Акулина запустила ладонь в правый карман...
-Пять!
...нащупала в нем смятые купюры и еще кое-какую мелочь...
-Шесть!
...( вы замечали когда-либо, что в голове лучше всего просветляется после неожиданного падения?)...
-Семь!
...войдя в полоску света, достала из кармана содержимое...
-Восемь!
...пересчитала: двести два рубля пятьдесят шесть копеек.
-У-у-у-г-у-у… - завидуя, гудел фонарь.
-Девять!
Акулина злорадно улыбнулась...
-Десять! Одиннадцать! Двенадцать!
...она уже приняла решение и направила свои мокрые ноги в сторону ближайшего магазинчика.
-Тринь! Надь! Цать! - звякнули колокольчики на входной двери, и по носу ударил запах китайской лапши.
-Четырнадцать! Пятнадцать!- Акулина, настроенная воинственно ,проковыляла через небольшой зал.
-Шестнадцать!
Деньги легли перед продавцом.
-Пельмени!- выдохнула Акулина.
Молодой человек за прилавком нагло лопнул бубль-гум:
-И что?
Его насмешливый взгляд привел Акулину в замешательство.
-Мне пельмени,- менее уверено повторила Акулина.
-Какие? Тётя? - продавец, не закрывая рот, чавкал жевательной резинкой.
-Ну, допустим эти,- Акулина ткнула пальцем в стекло холодильника.
Однако парень не двинулся с места.
-Что?- удивленно переспросила Акулина.
-Скока? - лицо парня было непроницаемым.
-Давай килограмм,- вздохнула Акулина, и ее плечи заняли привычное для себя положение.
На прилавок шмякнулся увесистый пакет холодного полуфабриката.
Акулина взяла упаковку в руки:
-Так, это что?
-Пельмени, - парень начал подозревать неладное.
-Так, так, дата просроченная, - продолжала Акулина , и ее правое плечо чуть приподнялось и отклонилось назад.
-Это хорошие пельмени! Тётя! - продавец перестал жевать.
-Упаковка надорвана, - голос Акулины стал твердым ,как алмаз.
-Да, это хорошие пельмени, отвечаю! - заволновался продавец.
-Это не пельмени! Это каша изо льда и теста!- левое плечо Акулины поспешило за правым.
-Зачем такое говорите? - парень искренне обиделся.
-Ладно. Беру. - сжалилась Акулина и повернулась к выходу, но тут в магазин влетел вооруженный мужчина.
-Стоять! Открывай кассу! У тебя шестнадцать секунд! Отсчет пошел! Шестнадцать! -дуло пистолета , как офтальмолог, пристально смотрело Акулине в левый глаз.
-Пятнадцать!
Акулина как была с пачкой пельменей в вытянутой руке, так и застыла на месте.
-Четырнадцать!
Продавец засуетился с кассой.
-Тринадцать!
Касса как назло не поддавалась.
-Двенадцать! О! Пельмешки? - грабитель обратил внимание на покупку Акулины.
-Одиннадцать!
Акулина напряглась и крепче сжала упаковку.
-Десять! Бросай их мне! Я пельмешки люблю, - весело проговорил грабитель.
-Девять!
«Он ведь тоже человек, -подумала Акулина,- хоть и на работе… »
-Восемь!
Женщина очень не хотела конфликта и рада была бы отдаться сама вместе с пельменями…
-Семь!
... лишь бы быстрее все закончилось…
-Шесть!
... только кто возьмет-то?..
-Пять!
Акулина просчитала траекторию и подбросила пельмени как можно выше.
-Четыре!
Она честно старалась, чтобы пачка летела в руку грабителю.
-Три!
Пельмени описали в воздухе параболу…
-Два!
... замороженный конгломерат, издав звук ,похожий на удар в тамтамы,
приземлился на макушку горе-налетчику. Грабитель сладко улыбнулся, закатил глаза и рухнул вперед ногами.
-Один, - сказала Акулина, аккуратно переступая через оглушенного.
- Я говорил, блин, пельмени хорошие! -сказал продавец, отправляя в рот очередную подушечку «Орбит».
Темнота в подъезде не удивила Акулину. Она уже давно никого не удивляла. Правая нога ловко нащупала нижнюю ступень и тут же отказалась идти дальше. Акулина, опираясь на перила, поскакала вверх на левой. На звук топота ее ноги несколько раз выглядывали заботливые соседи, лучами света своих квартир ,как маяками, указывая Акулине верный путь.
Добравшись до своей квартиры ,Акулина привалилась к стене . Дыхание срывалось , сердце и руки дрожали. Колено левой ноги, не привыкшее к двойной нагрузке, мелко тремирровало. Чтобы не упасть ,пришлось придерживаться правой рукой за косяк. Акулина обшарила стену , наткнувшись в предполагаемом месте на дверной звонок, нервно нажала его. Звонок голосом китайской девочки бойко откликнулся:
- Касс пата, кивам присли, атткрой те пазал ста.
Однако на Азиатский призыв никто не откликнулся. Акулина нажала еще раз. Девочка ласково повторила свою просьбу.
- Чтоб тебе провалиться! - всхлипнула Акулина .
Постояв еще с минуту, она откупорила пуговицу пальто, и запустив руку в межодёжнотелесное пространство , потянула за висящий на шее шнурок,на котором благополучно оказался ключ.
Акулина попробовала снять шнурок, но , отделившись от косяка, почувствовала легкое кружение в голове и только крепче вцепилась в опору: перспективка оказаться на один пролет ниже цели не устроила ее. Свободными остались только две конечности - нога правая, не желающая функционировать , и рука левая ,которая пыталась употребить ключ по назначению.
Наклонившись к самой замочной скважине, насколько требовал шнурок, Акулина тщетно попыталась вставить ключ. Ключ, упираясь, капризно звякал.
-Ну... давай же...давай… миленький… ещё...ещё немного… вот так… так … - порывисто дыша, уговаривала его Акулина.
Но вдруг в спине что-то скрипнуло, и эхо разнесло по подъезду звучный стон.
- У, извращенцы! - хлопнула дверь на пятом этаже.
Ключ от страха вскочил в замочную скважину, провернулся дважды влево , дверь легко поддалась, и Акулина как была в полусогнутом виде , так и проглотилась дверным проемом, насколько, конечно, позволял шнурок.
В квартире хозяйничали трое - Темнота, Пустота и тишина. Акулина среди них казалась лишней.
С трудом превозмогая боль в спине, она освободилась наконец от ключа. Хотела было встать, но спина скрипнула во второй раз.
-Да что же это такое!- в отчаянии произнесла женщина. Тишина поморщилась.
Стоя на карачках, Акулина стянула кое-как пальто и отбросила его в сторону. Что-то мягко стукнуло об пол. Пустота скривилась.
Акулина подползла к пальто, залезла в карман и только тогда вспомнила о мячике и о странной бабке на переходе. Она достала мячик. Он излучал слабый фосфорически-зеленоватый свет. Темнота в ужасе завизжала.
То одним боком поворачивала Акулина мячик, то другим: на ощупь велюровый, а , вроде, и кожаный (из дермантина итальянского что ли?), теплый - живым теплом греет, как зверек какой, да и свет его не просто пульсирует ,а дышит будто - то вдохом медленно набирает яркость, то выдохом, становясь тусклее.
Однако света мячика не хватало на то, чтобы рассмотреть его как следует. Акулина потянулась встать, но спина и правая лодыжка тут же завыли дуэтом симфонию бродячих котов. Потом уж и сама Акулина подхватила третьим голосом.
- Вась! Вась! - позвала женщина мужа.
Но Темнота, сощурившись, обидчиво промолчала.
В злой безысходности Акулина наметилась в то место на стене, где находился красненький язычок с надписью «выкл-вкл» , затем размахнулась и, выпустив гулкий «У-ух!» метательницы ядра, на авось пустила мячик в полет.
Так бывает иногда, знаешь ,что не получится, однако ,чтобы в последствии иметь возможность повторять ехидное «Я же говорила», совершаешь некое действие, изначально безнадежно обреченное, но, то ли не дрожат руки от излишнего старания, то ли глаз сфокусирован иначе за ненадобностью победы, вдруг случается нечто такое, что делает твои движения четкими и меткими , отчего неизбежно попадаешь в центр мишени, реализуя свое право на миллионную часть шанса.
Последнее, что увидела Акулина на поверхности улетающего мячика, как зеленоватый свет сгустился в центре, образуя цифру 16… мяч ударился об стену - от шестнадцати отлетела единица… 15... электрическая лампочка стыдливо вспыхнула - Темнота рухнула в обморок… 14... Акулина зажмурилась… 13... мяч, как спортсмен в челночном беге, оттолкнулся от стены и полетел обратно… 12... он коснулся пола, подпрыгнув ,наметил новую цель … 11... Акулина попробовала открыть глаза - глаза бросились в рассыпную… 10... поняв, что еще не время, Акулина зажмурилась вновь… 9... мячики тоже ошибаются… 8... он уже летел над головой Акулины… 7... ударился о противоположную стену… 6... изобразил дубль-два… 5... сбил хрустальную вазу на журнальном столике… 4... ваза отреагировала стереотипно… 3... хрустальным звоном тяжело контузило Тишину… 2... Акулина резко повернулась на звук - глаза женщины округлились… 1... мяч с возгласом победителя попал-таки в руки Акулины.
- Ой, ёй, ёй! - покачала головой Пустота, и наспех запахнув пальто, бросилась к двери.
Акулина всё также сидела на полу, прижимая к груди резиновый мячик. Она силилась что-то сказать, но только немо шевелила губами. Голос её скукожился и одновременно с этим растопырился тонкими нотками. Боль давила изнутри, пытаясь протолкнуть его, заставить вылететь криком, или писком, хотя бы выдохом. Однако голос ,как Жихарка, упирался в стенки голосовых связок и никак не лез в голосовую щель.
Тишина мстительно потирала руки.
Всё, на что оставалось сил у Акулины - кивать головой в сторону разбитой вазы. Она отказывалась верить в произошедшее. Закрывала глаза ,мотала головой, но опять и опять электрический свет, играя в гранях битого хрусталя, возвращал ее в жестокую реальность.
Акулина не замечала даже того, что каблук правого сапога чудесным образом крепко вцепился в подошву - в магазине и то держался менее ловко - а спина и нога уже не болели.
Душа болела.
Эта ваза была дорога ей, как старинный бревенчатый мостик , соединяющий прошлое и настоящее. Теперь он разрушен. А плавать Акулина не умела. Более того - панически боялась глубины.
Так сидела Акулина на полу ,прижимая к груди резиновый мячик… Спустя некоторое время она всё же переполнилась сверлящей, рвущейся гулкими толчками наружу болью, и не осталось места в душе и сердце, и тогда голос пробкой от бутылки с шампанским выстрелил в пространство. Акулина заголосила, запричитала, зарыдала вся, бросилась собирать осколки и даже пыталась воссоздать из них прежнее строение. Но осколки не удерживались, падали на пол, рассыпаясь на еще более мелкие ,похожие на брызги, частички.
Акулина, плача и стеная, собирала их ладонями , осыпала в безумии хрустальным дождем плечи, волосы и ноги. Острые стекляшки впивались в кожу, резали пальцы. Раны кровоточили, причиняя новую боль. Но Акулина не боялась этой боли. Богатый жизненный опыт басом бородатого дядьки подсказывал ей, что лишь так она заглушит боль душевную.
Когда последняя нота голоса затихла где-то под потолком, и кричать уже не было сил, и из горла Акулины вылетали лишь всхлипы ,больше напоминающие хрипы агонирующего зверя, Акулина в отупении упала на пол грудью, и беззвучные теперь слезы катились по ее щекам, и отражая и преломляя электрический свет, сами были похожи на хрустальные осколки.
Проснулась Акулина в том же положении.
Не было ни горя, ни радости.
Печально склонив голову, Пустота гладила ее волосы.
Акулина встала, принесла веник и совок и зомбированно начала сметать осколки в блестящую кучу. Но тут взгляд ее упал в угол комнаты - она подняла мячик с красным ободком по экватору.
В дверь скромно заглянула Надежда.
-Мячик… мячик… - шептала возвращающаяся из безумия Акулина,- так, что там плела старуха? Кинуть - поймать… что-то про лицо… не помню… забудешь боль!
Надежда, брякая ложечкой о края чашки, уже растворяла кофе.
Акулина бросила мяч в стену, подождала ,пока тот описал предначертанный ему путь, и с легкостью поймала его.
Ей вдруг стало весело, почудилось что откуда-то из-за стены звучит попсовая песенка. Акулина прислушалась и едва разобрала слова:
-Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! - выкаблучивал Андрей Данилко, - Я это знаю, знаю!..
Акулина ,не попадая в такт и слог ,подпевала ему. Ей вспомнилось лето, пляж, перебор с теплым шампанским, загорелый пузатик и его жалкие попытки разнообразить ее сексуальную жизнь. Ах, хорошо было, весело…
Улыбаясь своим мыслям, Акулина подняла совок и веник и хотела было продолжить собирать осколки, но их не оказалось на полу. Ваза же целёхонькая стояла на журнальном столике. Женщина в недоумении посмотрела на атрибуты домашнего хозяйства, но не вспомнив причину, побудившую ее заняться уборкой, пожала плечами и пошла на кухню , где Надежда уже уплетала заварное пирожное.
Сладко улыбаясь своим воспоминаниям, Акулина взяла чашку, налила в нее кофе, бросила два кусочка рафинада и , едва не отдавив колени Надежде, плавно опустилась на табурет. Ах, как хорошо всё, как светло! Радость окунула кисть в розовую краску и принялась старательно домазывать серый угол кухни.
Взгляд Акулины ласково скользнул по утвари и бытовой технике, погладил белые бока холодильника, металлически отразился в серебристом смесителе, вдохнув аромат герани, отпрянул от окна и опустился на стол. Скатерка клеенчатая, как раз в тему: всюду бантики, словно бабочки, сердечки пухленько улыбаются, цветочки-лепесточки… На столе заварничек: барыня тряпочная уселась гордо, греет его под подолом своей широкой юбки. Мудры были наши предки. Как символично, как многообещающе. Вот попьет муж чай, заваренный таким образом, да сам небось, подобно чайничку, захочет в послеобеденный час погреться у благоверной своей женушки под…
Так давно уже не носят: на заварнике куклу. А Акулина, вот , сохранила. Раритет… Женщина легонько поправила кружевную блузочку на груди самоварной барышни.
И сахарок рафинадом, и вареньице в розеточке, масленка , салфетки льняные, обязательно самовышитые гладью - всё аккуратно ,всё на своих местах.
Но тут - сначала левый глаз споткнулся, а затем и правый полетел вослед за бинокулярным братом - Акулина заметила на столе тетрадный листочек с четким мужниным почерком: « Ушел к Верке! Не жди! Не ищи! Не вернусь!» - неоригинальная такая записочка.
Акулина прочла еще раз, затем опять и опять, и Ревность, приобняв женщину за плечи, вторила ее внутреннему голосу: « Ушел к Верке… не жди… не ищи… не вернусь… Ушел к Верке…»
- А я этой стерве верила!
-Что ж это деется-то на белом свете, коли Верке веры нет?! - шипела Ревность.
А обманутая жена всё читала и читала, и чем дольше продолжалось это, тем сильнее стискивала свои объятия Ревность, тем крепче прижимала к пылающей груди, тем острее целовала в самую макушечку, от чего где-то в левом пятом подреберьи Акулины всё быстрее, цепляясь корешочками за самую верхушку сердца , прорастало, ветвилось и цвело жгучее желание. И наступил момент , когда это желание принесло первые сладкие плоды - Месть. А там, как водится, вкусив плод, не насыщаешься, а лишь подпитываешь им корни, позволяя тем самым крепнуть и размножаться Мести, и давать новые плоды.И так по кругу,по кругу,по кругу...
Акулина бросилась в комнату, повыкидывала из шкафа кое-какие забытые мужем вещи, схватила ножницы и кромсала, кромсала рубашки, брюки, футболки, трусы на мелкие-мелкие ленточки. А когда пол комнаты оказался покрыт полностью ковром, главным образом, пастельных тонов с редкими вкраплениями черного и ядовито красного , Акулина схватила с полки фотоальбом и с усердием маньяка выкалывала глаза то мужу, то Верке, то мужу, то Верке, то мужу…
-У! Шалава! На каждой фотографии твоя физиономия!
Счастливые фотографические копии обманщиков зловеще смотрели пустыми глазницами.
А Месть между тем разрасталась и разрасталась. Её поросоль показалась из левого уха Акулины - и вспомнились намеки соседки - затем зелеными семенами посыпались из правого глаза - и вспомнились переглядывания-перемигивания любовников - а потом и нос, и кожа - запахи женских духов, холодные влажные ладони мужа - всё обрело свой смысл, не понятый ранее, но осознанный и такой очевидный теперь. Вкусовые рецепторы отреагировали своею памятью - так вот почему Верка так вкусно готовит!
Акулина оглядела комнату. Удовлетворение отсутствовало.
-Мало!
-Конечно, мало, - подзюкивала справа Ревность.
-Уничтожь их! - злопыхала слева Месть.
Акулина кинулась на кухню, выхватила нож с самым тонким, самым острым лезвием, из самой крепкой, самой леденящей стали. Готовая нанести удар, с оскалом людоеда, и с чуть нервно тикающим глазом, Акулина бросилась к входной двери, но Подлость с циничным хладнокровием поставила женщине подножку. Акулина по инерции пролетела по коридору. Рука , сжимающая рукоять ножа, подогнулась, и уже на полу лезвие нежно вошло в измученное сердце.
Боль ошпарила Акулину изнутри. Уже не было ни мести ,ни ревности, а потом не осталось и самой боли, только лишь ожидание…
Последним рывком перевернула тело. Из левой груди упруго торчала рукоять ножа. Бардовое пятно расплывалось по ситцевой кофточке.
-Сколько мне осталось? - равнодушно подумалось Акулине.
-Шестнадцать секунд, - ответили откуда-то сверху.
Акулина открыла глаза. Сначала она увидела туфлю на тонкой шпильке, затем чулочки в мелкую сеточку, чуть выше подол юбки, строго уходящей под пиджак с английским воротником, на шее экстравагантным бантом повязан шелковый платок, а далее лицо ухоженной зрелой женщины, на носу которой деловито сидели очки в тонкой позолоченной оправе.
-Пятнадцать секунд, - сказала та, имя которой лучше не упоминать даже шепотом.
-Вот ты какая… - удивленно протянула Акулина.
ТА КОТОРАЯ надменно глянула вниз на распластанную перед ней Акулину и усмехнулась:
-Четырнадцать секунд. Ждала старуху с косой? Что ж ты, милочка? Это в век-то скоростного интернета, сотовой связи и стремительного развития пластической хирургии?..
Ровные фарфоровые зубки игриво блеснули стразами.
-Тринадцать… - ТА САМАЯ элегантно присела на пуфик. ОНА открыла ноутбук. Монитор зажегся известным логотипом.
Акулина дышала всё реже .Руки её, до сих пор сжимающие рукоять ножа, ослабли, разжались и глухим шлепком распались в стороны.
-Двенадцать…- ИМЯ КОТОРОЙ, не обращая внимания на движения Акулины, продолжала глядеть на экран.
Но правая ладонь Акулины, упав, придавила собой что-то круглое, мягкое, будто набитое ватой. « Одиннадцать» - мысленно продолжила счет Акулина.
Любопытство, размалеванное ярким макияжем трансвестита, с проступающей на подбородке сквозь обильный слой «тонака» синевой прилежной бритости, одетое в столь же кричащее, как и мейкап, псевдоженское платье, осторожно ,чтобы не отвлечь ТУ САМУЮ, вложило в руку Акулины находку и помогло приблизить ее к глазам ,дабы рассмотреть получше.
-Десять! - ТА, КОГО НИКАК НЕ ЖДЕШЬ ввела пароль и нажала ENTER. После мелодичного приветствия началась загрузка системы пользователя. Нервно постукивая наманикюренными пальцами, ОНА в нетерпении посмотрела на часики, укращающие левое запястье:
-Девять,восемь,семь… ну, давай же грузись…
Акулина, собрав последние силы, толкнула мяч от себя. Будь ,что будет.
-Так!- удовлетворенно произнесла ТА, КОТОРАЯ ВСЕГДА НИКСТАТИ - Не будем терять ни секунды, заполним быстренько анкетку и… - и открыла нужный файл.
-Шесть… Имя?!
-Акулина , - хрипло ответила умирающая.
Мяч тем временем стукнулся о потолок…
-Фамилия?! - ЕЁ пальчики ,как бабочки , пархая над клавиатурой, быстро набирали данные.
-Забрыгулькина… - ответила Акулина.
-За?.. - ТА подавила смешок, глянув на Акулину поверх очков, продолжила - …гулькина…Пять! Возраст?
Мяч уже летел обратно…
-Сорок восемь…- выдохом ответил Акулина.
-А могла бы еще жить и жить …-посочувствовала КОТОРАЯ, - Четыре…
Мяч приземлился на пол едва не задев ухо Акулины…
-О чём жалеешь больше всего?
-Отвечай ! Смертная! Осталось всего три секунды! - зловеще проговорила ТА САМАЯ, -Это главный вопрос!
Акулина не успела ответить: оттолкнувшись от пола, мяч прыгнул в ее руки.
-Два! Везде бюрократия! - громом ударило в барабанные перепонки.
В глазах Акулины вдруг потемнело. Но пальцы крепко вцепились в тряпичный мяч.
Очнулась Акулина от знакомого китайского голоса.
-Касс пата, кивам присли, -вещал дверной звонок.
-Да, что вы все здесь ходите и ходите? - возмутилась Тишина.
-Грязь с улицы таскаете! - подхватила Пустота.
-Электричество жжете! - не отставала Темнота.
Акулина поднялась ,одернула кофточку. Нож мелодично звякнул об пол.Женщина подошла к двери,и сощурив левый глаз,правым приблизилась к глазку. Кровавое пятно по ту сторону закрывало обзор. «Не ушла всё же?»-содрогнулась Акулина. Дрожжащими руками открыла замок и, вдохнув на последок побольше воздуха(от НЕЁ не уйдешь),рывком распахнула дверь.
-Милая!Дорогая!Любимая! Сегодня наш праздник!- кровавое пятно ткнулось в нос, и еле уловимый аромат роз полетел,закружился,всё вальсом,вальсом - раз,два,три…раз, два, три… раз, два, три… А вместе с ним поплыло всё перед глазами Акулины: и случай на переходе, и сумки, и испорченные фотокарточки, и даже толстопуз в обнимку с самоварной барыней. И сама Акулина, уже подхваченная этим танцем, летела, кружилась в вихре - раз,два,три… раз,два, три… раз,два,три… А муж все твердил: « Наш праздник… наш праздник… нашшпрраздник…»
Ах, кружи меня в танце, кружи!
Пусть сотрется туфля в порошок.
И за талию крепче держи,
Даже если ее не нашел.
Даже если года-миражи
На боках, как барханы, растут,
Ты кружи меня в танце, кружи
Моё сердце бросай в высоту.
Даже если ноги мои
Иксобразно рисуют зигзаг,
Ты возьми меня в руки свои,
Закружи, закружи меня так,
Чтобы стыло и ныло в груди,
Чтоб стучала в висках моих кровь,
Чтоб казалось, что жизнь впереди,
Потому что всё это - Любовь.
-Ох,Вася! - только и смогла сказать Акулина ,падая на грудь супругу. Она хотела еще что-то добавить,пожаловаться, но уже не могла вспомнить на что именно.
Любовь расставила бокалы, нарезала тонкими ломтиками солями, огурцы, зажгла свечи и пошла расстилать супружеское ложе…
Залп шампанского и легкий дымок из бутылки ознаменовал начало празднества.
А Вася все смотрел на жену и насмотреться не мог. Вот вроде та же Акулина, а вроде и не та, вернее как помолодевшая будто.
-Прическу сменила?
-Нет… - Акулина глупо улыбалась.
Муж немного помолчал, глотнул, закусил, еще пристальнее вгляделся в лицо благоверной.
-Брови выщипала?
-Смешной ты,- Акулина надкусила клубничку.
-Стой! - крикнул муж. Акулина от неожиданности поперхнулась.
-Открой рот!
-Что?
-Рот открой, говорю!
Она разявила рот.
-Когда ты успела зуб вставить? -недоумевал муж.
-Какой зуб?Что ты, Вася? - смутилась Акулина,- в прошлом годе еще вырвали. Флюс, помнишь, был?
-Дак, вот он зуб! - Вася хватанул пальцем за первый маляр справа и резко потянул, от чего Акулинина голова дернулась за рукой мужа.
-Свой?! - лицо супруга исказилось гримасой.
Он силился что-то понять, но видно было,что нужного ответа не находил. Встал, походил по комнате, вновь подскочил к Акулине, дернул зуб еще раз, потом опять долго ходил ,думал и ,не придя ни к какому решению, снова дергал за зуб. И всё твердил, как формулу :
- Флюс - экстракция - смена к семи- флюс - экстракция - смена к семи…
Так его и застали санитары…
Рукава смирительных одежд переплелись в кокетливый бант.
Спеленатый Васенька, как младенец до мамкиной титьки, опять и опять рвался к челюсти жены. Напуганной Акулине было жаль мужа. «Может, Бог с ним, с зубом-то? - думала она. - Только бы Васенька успокоился». Однако спорить с угрюмыми санитарами не решилась.
Когда дверь захлопнулась и по полу засквозило одиночество, Акулина всхлипнула. Ей вспомнилась их первая встреча с Васенькой, танцплощадка, неловкие поцелуи… Слеза блеснула в уголке правого глаза.
- Ну, что ты ,что ты ,дорогая? - добродушно распахнула объятия Тоска.
Но Акулина увернулась и подняла с пола теннисный мячик. Теперь она знала, что надо делать…
Мяч полетел в стену, отскочил от пола и оказался в руках женщины. Стало весело. Во всем теле проявилась удивительная легкость. Акулина, не сдерживая желаний и напевая детскую песенку, запрыгала на одной ножке в сторону ванной.
Наконец-то она избавила конечности от сапог, скинула одежду. Зеркало, азартно подмигнув, отразило посвежевшее тело. Акулина оглядела себя и так, и сяк. Собрав пальчиками жировую складку, подергала за бока, затем приподняла грудь, критически провела ладонью по «апельсиновой корке» на животе. И осталась недовольна: вроде помолодела, но изменения были едва заметны.
Надо ли говорить догадливому читателю, что произведя необходимые подсчеты, Акулина в скором времени отстукала себе еще двадцать лет?
Теперь результат ее вполне удовлетворял. Она обрела прежнюю, казалось , давно забытую привлекательность. И даже больше: там ,где недоставало - вытянулось, там где было в избытке - подтянулось. Губки приобрели пельменно-гламурную пухлость. Глаза под цвет одежды хамелионисто меняли окраску, в разумном диапазоне, конечно. Роскошные черные волосы упали тяжелыми струями на плечи.
Оглядев себя в последний раз, Акулина направилась в спальню. Выбрала в гардеробе более-менее подходящую к случаю одежонку. Затем напомадилась, намакияжилась. После чего, приподняв матрац, достала серенький слежавшийся валенок и двумя трясками вывалила из него что-то около тысячи баксов мелкими купюрами. Она сложила деньги в сумочку, там же нашлось место и для пластмассового мячика.
Акулина вновь оглядела себя в зеркало. И опрыскиваясь туманом ароматного парфюма, произнесла :
-Создадим вокруг себя ауру хорошего настроения!-затем хищно улыбнулась и направилась к двери.
Ночной клуб встречал огнями. На зависть окружающим Акулина довольно быстро прошла отбор по фейсу. Кто-то ,обознавшись, потянул ручку и листочек, на котором девушка размашисто чиркнула автограф.
На стенах большого зала, сумрачно освещенного разноцветными лучами, в такт аккордам ритмично двигались тени.
-Что будешь пить, крошка? - ловко подкидывая шейкер, спросил молодой бармен.
-«Кровавую Мери» - Акулина назвала единственный знакомый напиток.
И всё закрутилось! Музыка увлекла в центр двигающихся в трансе фигур.
Акулина выпивала, танцевала, смеялась, затем опять танцевала, выпивала, целовалась, и вновь танцевала , блевала, выпивала… Только к утру девушку вынесли на свежий воздух.
Акулина , покачиваясь, как каравелла на волнах, брела по тротуару. В голове девушки еще стучали ударные и ди-джей , надрывая связки, что-то кричал в микрофон.
Акулине совсем не хотелось домой. Она хоть и была пьяна ,но уверенно балансировала при каждом шаге. Смущало только то, что Акулина шла в неизвестном направлении.
Постепенно свежий воздух просветлял голову. Заблудившиеся отголоски дискотечного шума сменялись вполне адекватными мыслями. Вместе с мозгами светлело и небо.
Акулина открыла сумочку и нащупала последнюю смятую купюру достоинством в 100 долларов. И как только Акулина вгляделась в добрые глаза Франклина ,ей сразу стало понятно ,чем заняться теперь…
Казино круглосуточно принимало верующих. Возле входа на возвышении, сверкая обшивкой ,стояла новенькая иномарка, обещая непременно быть выигранной. Вежливый швейцар галантно распахнул перед Акулиной дверь. Она вошла. Швейцар помог с пальто. Девушка-администратор проводила в зал.
Роскошь величественно восседала в кожаном кресле. Элегантно держа мундштук с сигаретой тонкими пальчиками, она снисходительно обратилась к Акулине:
- Ну! Проходи , подруга!
Колесо закрутилось, цифры побежали, побежали и слились в полосочку.
Фортуна что-то шепнула Акулине на ухо.
- Шестнадцать, черное! - громко объявил крупье.
Тут же стройный столбик фишек придвинулся к Акулине. Она поставила повторно. И опять , кружа головы ,замелькали цифры, и когда шарик , подскакивая , сделал свой выбор, крупье громко произнес:
-Шестнадцать, красное!
…Акулина играла, колесо крутилось, столбики росли, как грибочки под березкой после хорошего осеннего дождика.
С каждым розыгрышем крупье всё неуверенней объявлял выигрыш. И всегда это была одна и та же цифра - шестнадцать.
Спустя три часа Акулина сгребла фишки и направилась к кассе. Опасность семенила за ней. И как только девушка получила выигранные деньги, тут же к ней приблизились два головореза ,и нежно взяли под локотки.
- Ой, мальчики, - проворковала Акулина, - мне надо пи-пи.
Акулина бросилась к клозетной двери, на которой рядом с симпатичной буквой "Ж" кто-то глумливый подписал черным маркером "ОПА".
-Пусть освежится напоследок , - усмехнулись головорезы, разминая кулаки.
Через пять минут из дамской комнаты вышла девочка лет восьми.
-Тётя просила подождать,- обратилась она к головорезам и вприпрыжку поскакала к выходу. На ее плечах болтался странный рюкзачок. Впрочем, на девочку никто внимания не обратил.
Акулиночка сидела на полу в прихожей ,обхватив колени руками и горько плакала.
-Что же теперь будет? Что же мне делать?- раскачиваясь из стороны в сторону, тянула девочка.
Рядом с ее ногами стояла сумочка ,туго набитая по-банковски перевязанными пачками денег.
Так прошло около часа.
Когда слезы иссякли, девочка утерла веснушчатый носик и высыпав из сумки деньги отыскала на самом дне бесполезный теперь мячик. Она медленно вертела его в руках, вглядываясь в пятна находящиеся на нем, в основном голубого и зеленого цвета ,кое-где чередующиеся с коричневыми островками. А на полюсах мячика ,как остатки сорванной обертки , лежали белые шапочки, прикосновение к которым приятно холодило руки. Удивительным образом весь мячик был окутан легкой дымкой, плывущей вокруг него и разрывающейся на отдельные облака.
Акулиночка приблизила мячик к глазам, чтобы лучше рассмотреть, и тут же ощутила ,что падает, а навстречу ей стремительно несется земля. Девочка в ужасе отдернулась. Посидела каменно, соображая. Но немного успокоившись, она решила повторить эксперимент, и сделала это более плавно, чем ранее.
О, чудо!
Акулиночка вдохнула полной грудью и выдохнуть уже не смогла: она легким перышком планировала в воздухе, а там внизу, за облаками, открывался Мир с его земными красотами. Маленькими камушками , сложенными неумелой детской рукой в ломанную дорожку, казались с высоты горы. С одной стороны их подножья ласково трогали волнами-пальчиками лужицы морей , а с другой лежали мозаичные картины, выложенные из желто-зеленых бархатных квадратиков лесов, лугов, пашней. Нити рек сплетались в тонкую сеточку. Озера казались не больше, чем капли росы на лепестках цветов.
Акулиночка миновала облака. А окружающее ,медленно увеличиваясь и вырастая , превращалось из сплющенно-Атласного в объемное ,живое, дышащее. Уже ощущались запахи, уже слышны были, доносящиеся эхом, звуки.
Акулина, быстро, как на карте, нашла свою страну, свой город, знакомые улицы, дома… А вот перекресток. Светофор перемигивается с собратом на перпендикуляре шоссе. Машины стройными рядами ,то останавливались, урча и пыхтя в нетерпении, то набирая скорость, срывались с места и неслись дальше. Потоки людей, мало чем отличающиеся своим поведением от машин, всё же вели себя медленей и хаотичней. Вот женщина с пакетами вылетела на переход в последнюю секунду. И тут же до слуха Акулины донесся резкий звук клаксонов и визг тормозов. Женщина заметалась, заметалась, выронила сумки, рассыпая содержимое…
-Что это?.. - Акулиночка узнавала себя в этой неуклюжей, обрюзгшей женщине, но признаться в этом узнавании еще не решалась.
Девочка с ужасом наблюдала ,как взрослая Акулина металась с одного края проезжей части на другой , как бросалась она под колеса автомобилей, пытаясь спасти колбасу, в конце концов увидела и старуху , протягивающую неудачнице мячик.
-Не поймаешь - два года вернутся заместо одного, и воспоминания о неприятностях да несчастьях в дважды острее будут , чем прежде… за шестнадцать секунд уложиться должна …- говорила старуха вослед уходящей Акулины.
Юная Акулиночка обрадовано засмеялась. Она отодвинула мячик, повертела его еще раз в руках. Мысли складывались в единственное правильное решение. Её даже не смутило то, что она в очередной раз не дослушала старуху.
-Бросить и не поймать! Так… - она быстренько ,загибая пальчики, подсчитала - …восемь раз по два года. Ура! Эврика! Да здравствует Архимед!
Девочка встала, подошла к стене ,прицелилась и бросила мячик. Отскочив от стены ,мяч полетел на пол, затем в руки Акулины, которая тут же ловко отбила его обратно в стену. Девочка проделывала это еще и еще, и при каждом ударе по мячу весело считала:
-Один, два, три…
Мячик ,отлетая от руки Акулины ,между тем, набирал скорость, и отбивать его было всё сложнее.
-Четыре,пять...
Но Акулина не замечала этого.
-Шесть, семь… -считала она, -восемь!
На последнем ударе девочка приготовилась поймать мячик, однако ее ладони, опоздав на долюшечку секунды, захлопнулись пустыми. А мячик полетел в противоположную стену, затем рикошетом в пол и вновь об стену. Акулина в ужасе наблюдала за происходящим и продолжала считать.
-Девять, десять, одиннадцать…
Мяч ,разогнавшись до скорости пули ,метался по комнате от стены к стене.
-Двенадцать, тринадцать… -шептала Акулина.
Мячик в конце концов вылетел в дверной проем на кухню.
-Четырнадцать, пятнадцать… -предчувствуя неизбежное, почти плакала Акулина.
Разбив стекло, мяч вылетел в окно и исчез.
-Шестнадцать… -едва шевеля губами, успела произнести Акулина.
Её тело пронзила острая боль, колени подогнулись и девочка рухнула, потеряв сознание.
Маленькая согбенная старушка разгладила трясущейся морщинистой рукой складки на скатерти, поправила кружевную кофточку на самоварной барыне, вздохнула, потом опустила до половины кусочек рафинада в чашечку с чаем, подождала пока сахар размокнет(любила она,когда в прикусочку), затем, причмокивая беззубым ртом, растаявшей стороной положила кусочек на язычок, растерла его на небе, посмаковала,закатив глазки, и только теперь разбавила сладкую кашицу горячим чаем. Движения старушки были неторопливы и размеренны. Она улыбалась. Лицо ее светилось спокойным, уже почти потусторонним светом. Такие лица бывают у людей, пришедших к итоговой черте с накопленными мудростью и знаниями неизвестных нам тайн ; у людей, не сожалеющих о том, что уход их останется незамеченным.
Старушка была счастлива и благодарна ТОЙ САМОЙ в строгом английском костюме за этот последний кусочек сахара.
______________________________________________________________________________________
