"Finnegan's Wake".
Между мужчинами и женщинами порой складываются довольно странные отношения. Вот, к примеру, Люся. Мы дружим уже лет пять и ничего. Просто приятные дружеские отношения без попытки перевести их в другую плоскость. Люся девушка замужняя, с двумя постоянными любовниками и кучей поклонников, что неудивительно при её сногсшибательных внешних данных. При этом она умудряется страдать хроническим комплексом неполноценности, проявляющемся в форме дружелюбной стервозности. Со мной она обычно общается в периоды материальных проблем либо в моменты душевного смятения, которые при её сумбурной личной жизни происходят с завидной регулярностью. На этот раз повод для общения был нетрадиционным. Я не очень люблю, когда меня будят телефонным звонком ни свет, ни заря – в девять часов утра. Но Люсе я прощаю – на то мы и друзья, чтобы не соблюдать церемоний.
- Ты уже был в кафе «Три кварка»? - промурлыкала она. – Там тааакая прелесть! Я вчера была со своим…
Со своим – значит с Виктором. Если с Денисом, то так и говорит – с Денисом. А с мужем она по вечерам не гуляет – не на кого оставить шестилетнюю дочку.
- Если три кварка, значит это протон или нейтрон, - спросонья пробормотал я.
- Это кафе, балда! Ты что спишь что ли? – она захихикала, и от её мягкого грудного голоса у меня пробежали мурашки по телу.
- Давно проснулся. – Я почесал под одеялом живот в районе пупка, подавил зевок и вежливо поинтересовался, - Ну и что там в этом нуклоне?
- В кварках! Там по вторникам и четвергам играет чудный джазец. М-м-м такая прелесть! Клавишные просто необыкновенные… а ещё – контрабас! Как он играет… Такое всё вибрирующее, прямо как…
- Вибратор?
- Лучше! это просто…ну… такая музыка, чувственная…в общем, давай!
-Что?
- Идём в четверг. Мои все заняты, а ты обязательно должен послушать!
На аргумент, что я непременно должен тащиться в какое-то неведомое кафе, чтобы услышать дивные звуки контрабаса у меня не нашлось достойного ответа, и я сдался без попытки сопротивления.
Кафешка оказалась, в самом деле, примечательной. Большое фасадное окно было преобразовано в подобие витрины – понизу рассыпана крупная галька, а на крупном фактурном камне стояла чайка с разинутым клювом и ещё пара чаек кружилась над морем. Чайки и море были мастерки нарисованными, а галька и камень – настоящие. Внутренний дизайн так же не отличался ординарностью – на полу палубная доска, приглушённый свет, двенадцать массивных деревянных столиков. По стенам висели фотографии чаек во всевозможных ракурсах и снимки симпатичных грудастых африканок с ритуальными татуировками, шрамами и пирсингом. Помимо орнитологических и этнографических сюжетов помещение украшали изображения замысловатых фрактальных структур, а барную стойку обрамляла пара абстрактных картин.
При ближайшем рассмотрении одна из них оказалась набором раскрашенных в кислотные цвета диаграмм Фейнмана, иллюстрирующих неупругое рассеяние электрона на нуклоне с вылетающими кварками, реальными и виртуальными, что вполне соответствовало названию заведения. Вторая картина поначалу показалась бессмысленным набором растекающихся разноцветных пятен на фиолетовом фоне. Но если бы по краю картины проходили координатные оси, то её сюжет очень напоминал бы параметрические области устойчивости и неустойчивости какой-то динамической системы. Замысел художника показался мне не лишённым оригинальности, и я присел за свободный столик так, чтобы это глубокомысленное полотно оставалось в поле моего зрения. В дальнем свободном углу напротив бара стояло нечто чёрное на четырёх ногах – по-видимому, те самые «клавишные». Контрабаса я не приметил.
Люся пришла практически сразу после меня.
- Ой, еле вырвалась! Пришёл товар и мой остался сам принимать – я сказала, что у подруги день рождения!
К слову сказать, Люся работает бухгалтером в аптечной сети, принадлежащей её несравненному Виктору. Выглядела она как всегда впечатляюще. Мне вообще нравится высокие женщины с длинными каштановыми волосами, высокими скулами и слегка раскосыми глазами. Сам бы в неё влюбился, будь у неё в голове хоть на пару винтиков больше. Мы заказали по кофе с коньяком, салат из каких-то морских гадов и здоровенные сэндвичи.
Музыкантов долго ожидать не пришлось. Сначала откуда-то из-за бара вышла ладно скроенная девица в джинсах и свитере, с шарообразным ёжиком рыжих волос. Она пристроилась перед «клавишными» и начала двигать какие-то рычажки на пульте. Потом показался и контрабас с долговязым парнем, обнимавшим его за гриф и талию. Они расположились на маленькой сцене и принялись музицировать. Люся начала что-то щебетать, осыпая меня музыкальными терминами (она сама когда-то закончила консерваторию по классу фортепьяно и никогда не упускала возможности блеснуть музыкальной эрудицией), но контрабасист полностью завладел моим вниманием и я слушал вполуха. Это был Марк.
Увидеть его на сцене в обнимку с контрабасом для меня было равнозначно встрече с левитирующим муравьедом. Некоторое время я сидел с отвисшей челюстью и лишь спустя некоторое время начал адекватно воспринимать происходящее. Девица исполняла нечто очень замысловатое. Её четвероногий чёрный ящик издавал звуки классического фортепьяно. На мой дилетантский взгляд играла она просто виртуозно. Время от времени Марк перебирал длинными узловатыми пальцами струны и его контрабас издавал глубокие вибрирующие звуки. При этом партия Марка не имела ничего общего с мелодией, исполняемой на клавишных. Это было похоже на то, как сквозь мирный пейзаж в ультрафиолетовых лучах проступают элементы закрашенного батального полотна. Длинные волосы практически полностью закрывали лицо Марка. Он смотрел лишь на гриф, и казался абсолютно поглощённым игрой.
Я не видел его больше десяти лет – с тех пор как ушёл из института. Когда-то мы были хорошими приятелями – наверное, потому что я был одним из немногих, кто был в состоянии слушать навязчивые излияния Марка больше пяти минут. В те времена он был помешан на теории хаоса, сильных взаимодействиях и футболе. У него была забавная манера бродить по длинному институтскому коридору с огромной дымящейся чашкой кофе и отлавливать мирно бродящих сотрудников. Если жертва была недостаточно увёртливой, ей приходилось выслушивать длиннющий монолог на тему убойной статьи в Physical Review либо рассуждения о шансах Реала в матче с Барселоной. Другие темы для него просто не существовали.
Более всех от навязчивого внимания Марка страдал наш директор, Семён Ильич, которого, несмотря на должность и звания, за глаза все называли Сеней. У Марка была милая привычка припирать Сеню к стенке и начинать ему рассказывать о своих оригинальных идеях. При этом он в порыве энтузиазма начинал крутить пуговицы на директорском пиджаке. После того, как несколько пуговиц оказались оторванными, деликатный Семён Ильич начал носить свитер.
То ли желая хоть ненадолго избавиться от занудного сотрудника, то ли должным образом оценивая интеллект Марка, Сеня регулярно отправлял его на различные международные конференции. На одной из них я сам был свидетелем того, как Марк загнал в угол академика Гинзбурга и в процессе беседы оторвал пуговицу от его пиджака. Гинзбург, надо отдать ему должное не растерялся, а лишь вежливо отобрал свою пуговицу обратно. Одним словом, Марк был эксклюзивным образцом матёрого «ботаника». Представить его занимающимся чем-то кроме научной работы или преподавания было просто невозможно.
Между тем, он играл в кафе на контрабасе и играл просто здорово. Рыжая девица плавно перешла на тему, исполняемую Марком, и контрабас зазвучал во всю мощь. Иногда Марк пальцами отбивал дробь по корпусу. Люся слушала как в трансе. Да и все другие посетители кафе перестали жевать и смотрели лишь на сцену. Похоже, случайных людей здесь не было. Марк был бесподобен. Сверкающая белизной рубашка пропиталась потом, время от времени он вскидывал голову, отбрасывая длинные чёрные волосы. Его глаза при этом были прищурены, а приоткрытый рот свидетельствовал о полном сосредоточении. Они сыграли три или четыре длинных вещи, каждая минут по пятнадцать. Последняя композиция была совершенно бесподобной – поначалу нервная и скрипучая она постепенно трансформировалась в нечто изысканное и чувственное со сложным ритмичным рисунком. Последние минут пять, предчувствуя финал, все посетители кафе стучали ногами и хлопал в такт мелодии. Когда всё закончилось, Марк выпрямился и посмотрел аплодирующий зал. Он выглядел смущённым, усталым и очень довольным. Я привстал, помахал ему рукой и сделал приглашающий жест. Он узнал, улыбнулся и махнул в ответ.
Они подошли минут через пятнадцать. Марк успел переодеться в чёрную атласную рубаху.
- Эрика, - представил он свою спутницу. Не знаю, что она сделала со своей причёской. Её рыжие волосы были густыми, но коротко постриженными. При этом они торчали во все стороны, образуя идеальный шар, и напоминали постриженный куст в декоративном саду. Я с трудом удержался, чтобы не провести рукой по её волосам. Эрика улыбнулась и протянула руку. Я вежливо пожал. Ей было лет двадцать пять. Она мне понравилась. Сразу.
Я представил им Люсю, которая тут же начала выражать свой восторг от выступления. К столику подскочил официант. Он принёс всем по чашке кофе и большую чашку чая для Марка, а посреди стола водрузил большую двухъярусную корзинку с разнообразными пирожными.
- Раньше ты пил кофе, - сказал я.
- Это было давно. Рекомендую пирожные, за счёт заведения - сказал Марк. – Я сманил сюда лучшего кондитера в городе.
Я вопросительно посмотрел на него.
- Это моё кафе, - улыбнулся Марк.
- Я почему-то так и подумал, - сказал я. – Дизайн своеобразный.
- Мне тоже очень понравилось, - сказала Люся. – Такое всё необычное. Очень гармоничное сочетание цветов и композиционное решение. Пурпурная барная стойка и синий потолок. Это ведь дополнительные цвета?
- Нет, дополнительный к пурпурному – это зелёный, - автоматически поправил я.
Эрика взяла пирожное. Её пальцы были не очень длинные, но изящные. На левом запястье тонкий золотой браслет, на правой руке колечко с изумрудом, бесцветный лак на ногтях.
- И как ты дошёл до такой жизни? – спросил я.
- Долгая история. Сначала скажи, почему ты тогда ушёл? Наорал на Сеню. Весь институт был на ушах. Ты знаешь, что он планировал взять тебя в свою группу?
- Нет, - удивился я. – Впрочем, неважно. Просто я осознал глубину своего тупизма и решил свалить. Понял, что физика – это не моё.
- Ты гонишь, - сказал Марк.
- Помнишь, я докладывал на семинаре – дисперсная система, индукционный режим, нестационарная задача? – Марк кивнул. – Я убил на неё полгода и чуть не рехнулся. У Сени была идея рассчитать области устойчивости перед тем, как проводить испытания на стенде.
- Я помню. После того как ты ушёл, Сеня дал эту задачу мне. – улыбнулся Марк. – И я её решил.
Я поперхнулся пирожным и начал пить кофе большими глотками. Марк отхлебнул чай.
- С твоей задачи всё и началось, - сказал он.
У Люси зазвонил телефон.
- Да, милый. Инвойс на феназепам? Ой, кажется у меня. – Она полезла в свою сумку и извлекла листок. – Триста двадцать четыре. Да конечно, да мы с Надей сидим в кафе. Передаёт тебе привет. Целую, любимый, до завтра!
Эрика с интересом посмотрела на меня, улыбнулась и взяла пирожное. «У неё красивые губы», - автоматически отметил я. Впрочем, у неё всё красивое.
- Сначала я просмотрел твои записи и решил, что задача банальная. Месяца через два мне начало казаться, что у неё вообще нет решения. – Марк артистично тряхнул головой. Я никак не мог привыкнуть к его новому состоянию. В моей памяти он намертво ассоциировался с небритым подбородком, быстрой и сумбурной речью и мятой дешёвой одеждой. С тех пор с ним явно что-то произошло. Никогда не видел, чтоб люди так менялись в лучшую сторону. Его спокойствие и уверенность в себе действовали на меня завораживающе.
- Как же ты её решил? Там было просто безумие.
- Я сидел над ней три месяца. Пытался, как и ты делать разложения в разных точках. Решение можно было найти только вслепую, играя параметрами и граничными условиями.
- Ты наткнулся на область устойчивости случайно?
- Нет. То есть да. Не совсем. – Он помолчал. – Эта задача сорвала мне крышу. Я был на грани истерики, пил кофе вёдрами, а по ночам мне снились кошмары про гармоники Фурье и фазовые пространства. Потом мне разнесло десну на полщеки. Пошёл к стоматологу. Он вколол мне какое-то лекарство…
- Лидокаин? – тоном профессионала поинтересовалась Люся.
- Не знаю, неважно. Я сразу отключился. Потом мне сказали, что у меня был обморок. Но это был не обморок, – он немного помолчал. – Это было видение или если хочешь откровение.
- Что ты увидел?
- Сначала какую-то опушку и лежащее бревно. Потом сверху упал столб света. Я подошёл ближе. В нем было что-то вроде книги. Я открыл её и увидел полное решение этой долбанной задачи в графической форме со всеми значениями параметров и граничных условий.
- А потом?
- А потом я стал листать книгу дольше. Там было всё.
- Что всё?
- Все про всё. Все решения всех задач. Частицы, поля, люди, галактики, звёзды, планеты, история, биология, миры, цивилизации. Всё. Потом я отошёл и увидел ещё один столб света. В нём тоже была книга, и в ней тоже было всё, но другое.
- Что значит другое?
- Другие частицы, другие поля, другие константы, другие миры. Вселенная другого типа. Всё другое. И об этом другом тоже было всё. – Марк запнулся.
– А потом я увидел ещё один столб света, но не стал подходить, потому что уже знал, что там снова будет всё, но снова про совершенно другое. Полное описание ещё одной Вселенной. Я почувствовал, что ещё немного и мои мозги расплавятся. Я обернулся и побежал. Потом я увидел море и чаек. Три чайки летали над головой и кричали «кварк!», «кварк!», «кварк!». Потом одна из чаек опустилась на камень рядом со мной и сказала: «А теперь послушайте пьесу для прибоя и контрабаса «Тризна по финскому ружью». Исполняется на измене».
Марк зловеще улыбнулся. Люся нервно хихикнула. Мне стало немного не по себе – рассказ Марка поглотил моё внимание полностью. Почти полностью. Эрика потянулась за третьим пирожным. Сладкоежка. А по фигуре не скажешь. Впрочем, пирожные, в самом деле, были достойны внимания. Я взял ещё одно вслед за Эрикой.
- И что было дальше? – спросила Люся. Рассказ Марка её явно заинтриговал.
- Дальше я услышал шум прибоя, крики чаек и звуки контрабаса. Всё это слилось в одну мелодию. Это была самая потрясающая мелодия, которую я слышал. Похоже орган, но лучше, гораздо лучше. Потом мне дали понюхать нашатырь и я очнулся. Стоматолог сказал, что я был в обмороке не более пяти секунд.
У Люси снова зазвонил телефон.
- Да, привет, милый. Нет не дома. У подруги. Давай не сейчас, я немного занята. Да. Я тебя тоже. Я потом перезвоню, целую, пока-пока! – Она отключила телефон.
Эрика быстро взглянула на меня и прижала к губам салфетку. Похоже, она еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Она к тому же умная. Чёрт… Люся виновато посмотрела на Марка и убрала трубку в сумку.
– Так эти чайки на стенках из твоего сна?- спросила она.
- Да, типа того.
- А негритянки?
- Они символизируют нечто ещё непознанное. – Он улыбнулся Люсе улыбкой Марчелло Мастрояни.
- Так что там было с решением? – я попытался вернуть Марка к теме разговора.
- Решение было правильным. Я потратил ещё кучу времени на расчёты. Всё сошлось. Сдал Сене все результаты и уволился.
- Почему? – удивилась Люся.
- Во-первых, после всего, что я увидел,работа показалась мне бессмысленной. А во-вторых – я захотел играть на контрабасе. Пришлось немного напрячься, но всё получилось.
Он явно что-то недоговаривал, но я почувствовал, что сейчас не время выпытывать подробности.
- А ты чем занимаешься? – спросил он меня.
- У него своя фотостудия – промурлыкала Люся.
Я достал из кармана визитку и протянул Марку.
- Заходите с Эрикой. Портрет за счёт заведения.
Марк посмотрел на мою визитку.
- «Луна и Спящий Дракон»? Странное название для фотостудии. Ты сильно изменился. Раньше был таким занудой… – Он задумчиво посмотрел на меня и начал отбивать пальцами по краю стола какой-то ритм. Мелодия показалась знакомой. Это была Lucy in the Sky With Diamonds. Я тоже начал отбивать ритм, но другим рисунком, дополняя партию Марка.
- На перкуссии пробовал? – спросил он.
- У меня есть табла. Балуюсь иногда.
- Приходи в воскресенье со своей таблой. Будет интересная компания. Сделаем маленький сейшн.
Люся жила неподалёку, и мы пошли пешком.
- А ты не говорил, что раньше был физиком.
- Это было давно – несколько жизней назад.
- Слушай, а Эрика, кажется, полная дура. Она за весь вечер ни слова не сказала. – Люся явно меня провоцировала, и я не сдержался.
- Болтливость – это ещё не признак ума. И вовсе она и не полная. Как по мне, так в самый раз.
- Я заметила – пялился на неё как мартовский кот. Ладно, не буду – она взяла меня под руку и прижалась. – Удивительный был вечер. Твой Марк – это что-то. Я вот всё думаю…
- Ты думаешь??? – я мстительно разыграл изумление, но Люся не поддалась.
- Да вся эта история. Она такая странная... Как ты думаешь, если мы придём с Денисом, Марк угостит нас пирожными за счёт заведения?
- Думаю, тебе лучше прийти без Дениса и Марк угостит тебя не только пирожным.
Люся хихикнула, чмокнула меня в щёку и скрылась в подъезде.
Я неторопливо побрёл домой. Прохладный ветерок холодил кожу, пахло ранней весной. Воздух. Газ. Диффузия. Конвекция. Теплопроводность. Рецепторы. Нейроны. Молекулы, Атомы. Бозоны и фермионы. Нуклоны. Кварки. Суперструны. Струны. Контрабас. Марк. Эрика. По телу разлилось приятное предвкушение. Она слишком хороша для тебя, Марк. Слишком. Полная луна в небе сияла как барабан. Как табла. И где-то в одном из этих бесчисленных миров в невесомости парил спящий дракон. Где-то не очень далеко.
