Каждый день начинался с прохладного воздуха в комнате, долгого ожидания своей очереди в душ и (хоть что-то приятное) горячего черного, как земля в начале весны, кофе.
Время текло со скоростью капли на стекле – то мучительно долго, то до безобразия быстро. Странная штука время…
Утром мы высыпали из красно-коричневого здания общежития и неровной струйкой, пересекая дорогу, направлялись к институту, что был всего в трёх минутах ходьбы. На большой перемене во время занятий, обгоняя друг друга, мы спешили в столовую. Вечерами же, кто-то праздно глазел телевизор, кто-то читал газеты и книги, особые интеллектуалы посещали столичные музеи и театры, но основное большинство тихо или громко уничтожало спиртные напитки в немыслимых количествах.
Я, как и все, отчаянно пыталась приблизить день отъезда домой, поэтому много читала, гуляла по городу и пила с приятелями пиво.
Как-то поздно вечером, когда я перед сном лежала в кровати и читала книгу, я почувствовала, что я не одна. Нет, не то. Я и так была не одна: у противоположной стены на кровати мирно сопела моя соседка по комнате. Спала она уже больше часа, не ворочалась, так что никаких звуков, кроме ровного дыхания она не издавала. Тут было Нечто Другое. По комнате будто ходил кот или даже играл с чем-то. Периодически эти звуки то исчезали, словно кот выслеживал добычу и готовился к атаке, то возобновлялись, и тогда в тишине раздавалось отчётливое пошоркивание кошачьих подушечек об линолеум.
Я прислушалась. Сердце моё сжалось, потом забилось быстрее, ещё быстрее. Тело налилось свинцом и покрылось гусиной кожей. Я слушала звуки, зажмурив глаза (если я никого не вижу, то и меня никто увидеть не может).
Когда «кот» в очередной раз притих, я захлопнула мобильник (именно с него я читала книгу), в комнате воцарилась непроглядная темень, натянула одеяло до самого лба, зажмурила глаза и попыталась уснуть. Непонятные звуки ещё несколько раз дали о себе знать, потом дверь скрипнула, а может и не дверь, ведь мы были закрыты на ключ, который лежал на моём столе, и комнату наполнила Тишина.
Я провалилась в глубокий, бездонный как пропасть сон…
Новый день начался, как и все предыдущие с громкой мелодии моего будильника. Саша уже проснулась и заправляла постель в одетом поверх пижамы спортивном костюме. Я глянула на термометр, в комнате было +17°С. Нежарко. Подниматься с постели совсем не хотелось, но утром были пары, которые вёл проректор института, и надо было вставать.
– Я за чайником, – сказала Саша и, не оборачиваясь, вышла в кухню.
Найдя свои тапки на прежнем месте и, прихватив чистое бельё и полотенце, я направилась в ванную, которая на моё удивление не была занята соседями по блоку. Приняв душ, я вытерлась огромным махровым полотенцем, надела трусы и бюстгальтер. И тут меня как молнией ударило: я вспомнила вчерашний вечер, и снова страх овладел мной. Но, как оказалось, это было только начало. Пытаясь отвлечься от дурных мыслей и предчувствий, я намочила зубную щётку, выдавила пасты и поднесла ко рту… Я протёрла зеркало рукой, потом ещё и ещё. Рта не было.
Дотронувшись рукой до того места, где он должен был быть и был все эти годы до сегодняшнего утра, я убедилась в верности увиденного. Глаза, к сожалению, мне не врали, руки тоже.
Я с ужасом выскочила из ванной. Забежав в комнату, увидела Сашку, заливающую кипятком мюсли. Я хотела ей что-то сказать, но не могла. Она обернулась и лишь напомнила о том, что скоро выходить и мне нужно поторопиться. Я была окончательно сбита с толку. Неужели она не видит ЧТО со мной ПРОИЗОШЛО?! И тут я подумала о том, что Саша всегда встаёт чуть раньше меня и поэтому именно она «стряпает» завтрак… причём, на двоих! А сегодня, не спросив даже, буду ли я завтракать, она не завалила и чаю, словно для неё моя метаморфоза дело не новое и совершенно не странное. Поразительно, ничего даже не спросила, когда посмотрела на меня. Ведёт себя так, словно ничего не произошло, но знает о том, что ни пить, ни есть я не могу. Так ведь и не хочется – пронеслось у меня в голове.
Я медленно опустилась на кровать. Мысли хаотично роились в голове, отчего, как мне казалось, начали шевелиться волосы.
– Лия, опоздаешь, - напомнила ещё раз, как ни в чём не бывало Сашка.
Всё верно, решила я, надо идти на учёбу. Там много людей, они должны заметить отсутствие моего рта. И лишь кивнула головой Саше в ответ.
Собрав волосы в хвост, и натянув на себя чёрные джинсы и джемпер, я вышла в длинный тёмный коридор нашего общежития. Он был пуст. Наверное, все уже ушли, подумала я и направилась к выходу. Саша, закрыв дверь на ключ, шла за мной.
«Что за ерунда? Снится мне всё это, что ли? – Больно ущипнув себя за щёку, убедилась, что не сплю. – Бред. Что со мной происходит или, почему именно со мной? – Ответ на вопрос не приходил, даже самый глупый и нереальный. – Хорошо, если всё по порядку – я, обычный человек, у меня есть семья, несколько друзей, квартира, работа. Как и все люди я ем, сплю, хожу в кино, разговариваю по телефону, езжу в общественном транспорте и слушаю музыку. Иногда мы собираемся с друзьями и идём в какое-нибудь кафе выпить пива и поделиться новостями, но чаще встречаемся дома, сидим в кухне и разговариваем обо всём до поздней ночи…» И вдруг я дико затосковала по ним. Вот кто точно заметил бы всё и попытался хоть чем-то помочь! Позвонить? Нет. Написать смс? Ну и что я напишу??? Чёрт, похлопав по карманам джинсов, я поняла, что оставила мобильник в комнате. Да, написала смс… С этими мыслями я открыла дверь аудитории и, пройдя через три стола, села на своё место. Саша села рядом.
Никто не заметил отсутствия рта?! Они все вели себя так, словно он никуда и не исчезал. Я коснулась пальцами лица и поняла, что его до сих пор там нет. Не открывая конспект, я уткнулась лицом в ладони и ждала звонок на занятие.
Мысли, оставившие меня всего на несколько секунд, вернулись.
«Да что ж такого могло со мной произойти? И этот странный шум вечером. Кто был в нашей комнате, и почему Саша не проснулась от этих не совсем тихих звуков, она ведь всегда спит очень чутко? Стоит только встать ночью с постели, чтобы сходить в туалет, как она обязательно скажет: «А, это ты».
Иногда мне снились сны, как я долго иду куда-то и каждый раз я падаю в пропасть. О, да. Сегодняшнее утро стало для меня началом этого падения. Сколько оно ещё продлиться? Насколько мне известно, пропастей без дна не бывает…
Где-то вдалеке прозвенел звонок. Началось занятие, я нехотя оторвала лицо от ладоней, открыла конспект и, вместо того, чтобы слушать лекцию и записывать основные тезисы, принялась рисовать женское лицо. Как ни старалась, а нарисовать правдоподобно губы мне не удалось, поэтому взяв корректор, я, не жалея белой жидкости, замазала их жирным слоем. В висках тем временем продолжали стучать вопросы, в которых было одно только недоумение. «Галлюцинации? Быть такого не может. От чая с бутербродом на ужин помутнения рассудка ещё ни у кого, вроде, не случалось. Пиво я вчера тоже не пила. Травку, колёса и порошок в жизни ни разу не пробовала. Так что надежда на галлюцинации растворилась, как туман с восходом солнца. А жаль, ведь это объяснило бы и кота, именно так я окрестила для себя это Нечто. Ответ неверный. Может, во всём повинны мои сны?»
Я хоть и человек ничем особо из общей массы не выделявшийся, во всяком случае, до сегодняшнего утра, но кое-какой пунктик был даже у меня. Мои друзья знали об этом. Иногда я видела вещие сны. Не в глобальном значении, конечно, но порой некоторые вещи, по обыкновению касающиеся только меня, действительно прояснялись. А ещё моя прабабка гадала на картах. Они говорили ей правду. Однажды папа рассказал историю о том, как она гадала в последний раз. Было это во время Великой Отечественной войны. Пришла к ней женщина, прабабка карты разложила, а они о смерти говорят. Муж той женщины, как и все мужчины в то страшное время, был на войне. Вот и живёт женщина в ожидании похоронки с фронта. Только смерть пришла не к нему. Он с войны живой и невредимый вернулся. Умерли дети этой женщины. Она, уходя на работу, запамятовала дымоход в печи открыть и детки задохнулись в дыму. Карты не солгали…
С тех пор, прабабка карт в руки не брала, ни разу никому больше не гадала. Так отец говорил.
Только всё равно не вязалось ничего в моём сознании. Я точно на стыке двух параллельных миров застряла. И ни туда, и ни сюда.
Прозвенел звонок на перемену. Группа зашевелилась. Кто-то вышел курить, кто-то звонить по телефону. Женщины на предыдущей парте вели беседу о предстоящем зачёте. Точно, зачёт. Как я его сдавать буду? Но этот вопрос утонул в мысли о том, что зачёты и экзамены больше не имеют значения в принципе. Это было важно, пока я работала преподавателем, а теперь и речи не может быть об этой профессии. Преподаватель без рта. Вы можете себе это представить? И я не могу.
Раздался звонок. Началась вторая пара. Я вновь уткнулась лицом в ладони и, не замечая уже преподавателя, вошедшего в аудиторию, сидела долго-долго, всё ещё надеялась краями ладоней уловить хоть самое незначительное движение моих пропавших губ. Напрасно. Не меняя положения, я просидела девяносто минут. От мыслей голова разболелась и начала распухать.
Занятие закончилось. Вся группа торопливо засобиралась в столовую, и только я продолжала сидеть. Спешить мне было некуда. Есть я не могла и, собственно, совершенно не хотела. Сашка, которая на обед ходила всегда только со мной, без всяких объяснений поспешила со всеми. Без объяснений. О каких объяснениях я думаю? Всё и так ясно. Во всяком случае, им ясно. Одна я, как дура, решительно ничего не понимала.
Итак, в столовую идти глупо и нет никакого смысла. Идти в общежитие и сидеть в комнате не было ни малейшего желания, и, кроме этого, было страшно оставаться там одной. Я небрежно вырвала лист с женским лицом из тетради, сложила вчетверо, сунула его в задний карман джинсов, а конспект швырнула в урну. Повесила сумку на плечо и вышла из аудитории. Корректор и ручка так и остались лежать на столе.
Я шла по улицам, сначала стараясь смотреть только в асфальт, что бы прохожие не видели отсутствия моего рта. Когда, наконец, у меня заныла шея и я подняла голову, то заметила, что люди однозначно не видят во мне ничего странного. Это было с одной стороны облегчением, а с другой – очередным вопросом: «Кто из нас сошёл с ума, мир или я?», похоже, я…
Мимо проходили сотни людей, проплывали витрины магазинов, бары, остановки автобусов, троллейбусов, трамваев, а я всё шла и шла, бездумно глазея то на рекламные плакаты, взывавшие к счастливой жизни и беззаботной, которая наступит сразу же после покупки рекламируемого товара, то на проезжающие мимо машины, в которых сидели на удивление красивые люди. Ну пусть бы сверкнула хоть самая маленькая, самая незначительная и ничтожная зацепка. Ни-че-го.
Моя бесцельная прогулка продолжалась часа два, когда я почувствовала, как болят мои ноги. Глазами я начала искать автобусную остановку, где можно было сесть отдохнуть. Вместо этого на противоположной стороне проспекта я заметила кафе и ноги понесли меня туда.
В помещении стоял полумрак, и было куда прохладнее, чем снаружи в этот солнечный майский день. Кроме меня, посетителей не было. Не удивительно, ведь сегодня среда, разгар рабочей недели. Людям незачем убивать время в кафе, тем более днём. Я заняла столик в глубине зала и решила пересчитать деньги в ожидании официанта. Вчера вечером, покупая газету, разменяла крупную купюру и вся сдача, к счастью, оказалась при мне. Хоть о деньгах можно пока забыть.
Подошла официантка, принесла меню. Я без раздумий указала пальцем на строку с минеральной водой (надо же было заказать хоть что-то). Она кивнула и быстро удалилась.
Уже через минуту она приближалась ко мне, неся поднос с минеральной водой в высоком стакане из синего матового стекла. И тут, так я решила в туже секунду, произошло чудо. Глянув на меня, она выронила из рук поднос. Метал громко запел, ударившись о керамический пол, стакан с минералкой глухо звякнул и разлетелся на тысячи осколков. Она заметила! Первый человек, который видит то же, что и я! Официантка испуганно вглядывалась, как мне показалось, в моё лицо. Зрачки её сужались. Потом она резко подняла правую руку и указательным пальцем показала на мой лоб.
– Паук! – вырвалось из её глотки камнем.
Я судорожными движениями начала стряхивать насекомое то ли со лба, то ли с чёлки. Он упал прямо передо мной на стол. Меня потянуло на рвоту. Паук был сантиметра четыре в диаметре, блестящий как слизняк, грязно-жёлтого цвета.
Официантку уже вовсю рвало в ближайшем углу. Видеть это было невыносимо. Я бросила на стол купюру, за которую можно было купить бутылок пять такой минеральной воды и вышла.
Когда-то в детстве мы делили всех пауков на две разновидности: тёмные и светлые. Тёмные, считалось, приносили дурные вести, от светлых же полагалось ждать хороших новостей. Мой, однозначно, подпадал под вторую категорию. Глупо, конечно, но в это так хотелось верить.
Я всё ещё стояла около злополучного кафе. Тёплое, но пока ещё не жаркое майское солнце обнимало и согревало меня. Небо было ясное. В нескольких метрах от меня шелестел листьями на лёгком ветру цветущий куст белой сирени. Я подошла к нему, чтобы понюхать нежнейший аромат белоснежной ветки. Запах проник в меня, и я ощутила, что тело моё будто становится легче. Надышавшись, начала искать среди белых крестообразных цветочков один, но с пятью лепестками. Долго высматривала, но ничего так и не нашла.
Так, что дальше? Ответ не приходил и от нечего делать, я снова без цели поплелась по проспекту.
…Сколько времени я уже брожу по улицам? Электронное табло на высотном здании, забитом, вероятно, офисами компаний, показывало 15:15. Можно загадать желание. Чего же я хо… Последняя цифра сменилась на 6. Не успела. Душно. В больших городах, наверное, всегда так бывает, когда приходит весна. Мне захотелось тишины и свежего воздуха, я решила поехать в парк.
На ближайшей остановке я подождала маршрутное такси, которое следовало мимо парка, почему-то не пользовавшегося большой популярностью у большинства жителей города. В микроавтобусе были свободные места, я расплатилась за проезд и села на одиночное сидение.
На одной из остановок вошла женщина. К тому моменту в маршрутке оставалось только одно место на двойном сидении, причём у окна. Мужчина, на вид которому было лет сорок пять, встал, пропуская её на место, а потом резко взял женщину за талию и, можно сказать, плюхнул свою попутчицу на сидение. Он сделал это так ловко, что я невольно подумала: наверняка, этот дядька проделывал примерно такое же движение тысячи раз в своей жизни. Само собой пришло в голову, что он работает в морге, только трупы он не перекатывает на тележках, а берёт холодные тела за талии и швыряет их в кучу. Не хотела бы я оказаться ни на его месте, ни на месте этих трупов. Впрочем, у меня было своё не менее странное положение.
Весенний парк благоухал молодыми листьями и свежестью сыроватой земли. Ветки деревьев были уже полностью покрыты свежей, сочной, яркой зеленью, отчего на тенистых аллеях стояла прохлада. Кроме меня на дорожках никого не было.
Я направилась к небольшому искусственному пруду, находящемуся в глубине парка. Там было тихо, где-то в камышах копошились утки, мимо пробежала тощая чёрная дворняга. Я села на лужайку около пруда, закрыла глаза и подставила лицо солнцу.
Просидела я так около получаса. Услышав за спиной шаги, обернулась. В нескольких метрах от меня стоял молодой мужчина. Он смотрел на меня и чуть заметно улыбался. Его внешность показалась мне знакомой. Но где и когда я его видела и видела ли вообще? Между прочим, я всегда отличалась хорошей памятью на лица, это уже профессиональное. А он всё стоял и бесцеремонно смотрел на меня. Мужчина был одет аккуратно и со вкусом. Его лицо было чисто выбрито, светло карие глаза обрамляли длинные чёрные ресницы, а на губах блуждала еле уловимая улыбка.
«Симпатичный, – подумала я, – и на маньяка не похож». Хотя, как выглядят маньяки, я решительно не могла себе представить. Ещё раз окинув его взглядом, я всё же отвернулась.
Какое-то время он сверлил меня взглядом, я чувствовала это так явно, что могла бы поспорить на что угодно, совершенно не раздумывая. Потом мужчина подошёл и сел рядом, обхватив рукой мою талию. Его запах был мне до боли знаком. Возможно поэтому, я совершенно не испугалась. Положив голову на его плечо, я продолжала сидеть и смотреть на пруд. Так спокойно и защищённо я себя сегодня ещё не чувствовала.
Из камышей показалась утка, подплыв к нам поближе и убедившись, что мы не будем кормить её белым хлебом, снова исчезла в зарослях высокой травы.
Он закурил. Из его рта летели белые замысловатые узоры дыма, растворяясь почти сразу в лёгких порывах ветра.
Рот. Раньше я и не представляла, как здорово, что он у меня есть. Впрочем, не задумывалась я и над тем, что однажды его не станет.
Моя ладонь легла на колено мужчины. Еле прикасаясь, я принялась старательно выводить пальцем геометрические фигуры. Не прилагая особых усилий, он уложил меня на спину и через майку начал ласкать мою грудь. Всё это было так естественно, как капель в конце марта, и я просто отдалась инстинкту. Когда я сильно возбудилась, он расстегнул мои джинсы, просунул свою руку между ног и довёл меня до оргазма.
Через несколько минут я открыла глаза. Небо было покрыто прозрачными облаками, так похожими на сигаретный дым. Мужчина исчез, но удивляться чему-то уже не было сил. Стало невыносимо одиноко.
Вечерело. Пора возвращаться в общежитие решила я и поднялась с травы. Отряхнувшись, я пошла к выходу. Простояв на остановке довольно долго, я озябла, только теперь мне захотелось съесть чего-нибудь горячего.
Подъехало маршрутное такси и я, наконец-то, села в него и немного согрелась. Чтобы добраться до общежития, мне нужно было доехать до ближайшей станции метро, там минуя несколько остановок, перейти на другую ветку, доехать до центра, откуда шёл прямой автобус, который делал остановку прямо у ворот территории общежития. Дорога должна была занять часа полтора, не меньше. Поэтому я вытащила из сумки IPod, включила музыку и вставила в уши наушники.
В метро было ещё довольно многолюдно, но внимания на меня так никто и не обратил. В подземном переходе я купила научно-популярный журнал, что бы было чем заняться на занятиях. Причём, я хотела указать на него пальцем, как в кафе, когда покупала минеральную воду, но продавец подала мне его сразу же после того, как я начала отсчитывать деньги. Она прочла мои мысли?!
В общежитие я добралась около 22 часов. Сашка уже спала. Я умылась, переоделась. Мысли о горячем ужине ушли сами собой. Расстелив постель, я выключила свет, легла и взяла со стола мобильный телефон. Ни одного пропущенного вызова. Даже муж ни разу не звонил. Сегодня все обо мне решительно забыли. Сговорились что ли?
Комнату наполнял голубоватый свет полной луны, смотревшей в наше окно.
Я закрыла глаза. Из соседних комнат ещё доносились разговоры, музыка и смех, но я так устала за день, что шум не помешал мне тут же провалиться в сон.
Мне приснилась моя прабабушка. То, что это была она, я поняла сразу по гадальным картам в её руке.
– Лия, ты много сегодня видела, и у тебя было достаточно времени всё обдумать, ведь ты так долго молчала, – сказала мне моя седовласая бабушка, – теперь ты можешь открывать глаза людям, если они этого захотят.
– Но ба, я не умею, я не знаю как.
– Умеешь, умеешь, ведь ты моя внучка. Даже внешне ты поразительно похожа на меня в молодости, – почти шёпотом проговорила она и хитро улыбнулась.
– Папа тоже всегда мне это говорит. Ба, он очень горд тем, что я на тебя похожа.
– Ещё бы! Твой отец, Лия, знает о чём говорит…
И тут зазвонил мобильник. Бабушка исчезла во мраке моего сна. Я открыла глаза. Сашка спиной ко мне заправляла свою постель.
Звонил муж, я нажала кнопку «ответить».
– Привет.
– Утро, - ответила я.
Я говорю? Я говорю!
– Я соскучился. Как твои дела?
– Кажется, всё в порядке, - пока ещё не совсем уверенно ответила я.
– А мне сегодня сон интересный приснился, - загадочно похвастался муж.
– Какой?
– Снилось, что мы любовью занимались на природе, как я всегда мечтал, то ли у озера, то ли у пруда какого-то.
– Ого, дела…
– В чём дело?
– Да так, приеду – расскажу. А сейчас мне собираться надо. Зачёт по педагогическим технологиям. Отстреляюсь, сразу позвоню.
– Хорошо. Ни пуха.
– К чёрту!
– Целую.
– И я тебя.
***
– Ты кофе будешь? – спросила как всегда Сашка.
– Ага. Доброе утро, - ответила я.
– Доброе, соня.
Я потянулась, украдкой потрогала рукой рот. Всё на месте. Я лежала в постели и улыбалась как чеширский кот.
– Кофе готов, забирай чашку.
Я привстала с постели за чашкой и увидела на столе свой выброшенный конспект, а на нём колоду бабушкиных потрёпанных гадальных карт.
