С его мерным сдвоенным стуком колес на рельсах,
которые проткнули огромную страну насквозь.
Звук совмещающий в себе невозможное.
Он одновременно и глухой и мягкий
будто в огромном валенке поленом
по огромному чугунному утюгу
кто неутомимый лупит с дуру
И звонкий, утренним стуком
старой кузни на краю еще
спящего провинциального
маленького городка
И мерный, будто
стучит сердце
то быстрее
то тише
...
Как ни странно, я всегда больше любил ездить в плацкартах
Тех самых, где самые ценные места были во 2 и 3 купе
Где лежа на 32 месте надо всегда поджимать ноги
чтоб их не прищемили дверью в вонючий тамбур
с всегда переполненным и не закрывающимся
мусорным ящиком, который постоянно,
оглядываясь «кто смотрит?»
снова и снова потрошили
в отрытое окно
Бутылка из под Тархуна, подпирающая упорно закрывающееся окошко
Постоянно падающие шторки на желтой стеклопластиковой палке
которую я все время хотел спереть, но так и не решился
Дырки в перегородке в соседнее купе на местах
давно поломанных держалок полотенец
Мерно капающий кран кипятильника
обязательно закрытый туалет
возле проводников
и, если повезет
коврики в
купе
Мне всегда очень нравилось наблюдать за людьми
которые желая создать хоть видимость тишины
пихали серые влажные простыни
под матрасы верхних полок
чтобы потом, постоянно,
глухо поругиваясь,
их поправлять
А неистребимый закон, по которому в только тронувшемся вагоне
обязательно появляется шуршание разворачиваемых газет
и волшебный запах жаренной курицы, еще парящей
исходящей соком, что течет на стол и вытираемый
только что полученным с постельным бельем
вафельным полотенцем с серым штампом
«А ты чего сидишь? Давай к нам!
Давай по 50. Вот огурчик еще»
Хруст кожуры уже мятых яиц
Чесночный дух котлет
Ворчанье женщин
потому что
положено
Дорога...
Не понять иностранцам, что такое курить в тамбуре мужицкой компанией
в синих хлопчатобумажных трико с вытянутыми коленями
тапочках с давно затоптанными задниками на босу ногу
неизменными «опалом», «примой» или «беломором»
А потом, когда все накурились и ушли, часами стоять
в открытых дверях и подставлять свое лицо
мягко бьющему упругому летнему ветру
пахнущему горячими шпалами,
тепловозом и лесом,
что пролетает
рядом у ног
и вытирать
на глазах
слезы
конечно же от ветра
и, немножко, чего то другого
от которого становится щекотно в носу и чуть щемит сердце
Не понять этого всего иностранцам, что ездят в своих поездах
где широкие двери закрываются компьютером,
и микротуалеты шипят, как в самолете
в купе, где даже нет намека на стол
где двери закрываются наглухо
и совсем нет мест для сумок
зато есть раковина...
и вешалки для
костюмов
Их поезда не стучат. Не могут. Ущербны по природе своей.
Все на что они способны — лететь стрелой по рельсам
истерично подергиваясь под ветром и невнятно,
словно боясь просторов свободных широких
звякать испугано и одиноко не по нашему
на стыках старых рельс
словно извиняясь
за непрошеное
вторжение
к нам
Мне искренне жаль иностранцев
Они никогда не узнают
что значит дорога
по нашему
25.05.2008 00:42