Писать все начинают от сильных ощущений…
Ну, как правило…
Несчастливая любовь (в стол, а чаще – постараться, чтоб почитала; вот, как ты ошиблась-то, милая!); или что-то прочитал – и понял, что можешь не хуже; просто от нечего делать – тоже бывает.
Многие потом перестают писать; а спустя годы и читать стыдно – потому что плохо… И детям своим – ой, папа, а что это? – отвечаешь: «Друг в детстве подарил»…
Но сейчас не об этом…
У меня умерла собака…
И я, здоровый взрослый мужик, сидел на кухне, пил водку и плакал. И понимал – черт возьми, я должен написать о своей собаке.
Но тогда не написал.
И, наверное, правильно сделал.
Потому что потом мне было бы стыдно. Стыдно за сопли, размазанные по строчкам, стыдно за ненужности, сентименталящие только меня…
А теперь я напишу.
Потому что прошло время.
И потому что я должен это сделать.
…Совершенно непонятно, почему мы решили завести собаку. Просто однажды папа сказал:
- Одевайся, пошли за собакой!...
И мы отправились к каким-то его дальним знакомым.
Как выбирать собаку ни он, ни я толком не знали. В итоге выбрали щенка, который при нашем появлении заполз под пианино.
Мы решили, что он самый умный.
На деле он оказался самым трусливым.
Даже так – самым умным и самым трусливым.
- Как мы ее назовем? – нетерпеливо спрашивал я отца, постоянно пытаясь погладить собаку, сидевшую у него под шубой.
- Пальма… Или Альма… - твердо сказал отец.
«Пальму» я решительно отверг.
Так у нас поселилась Альма…
…Когда она чихала, она билась черным кожаным носом об пол с такой силой, что сопли разлетались в окружности метра.
Днем все работали, а я учился, поэтому самым большим другом Альминого детства была бабушка. Наверное, именно поэтому Альма однажды решила, что курицу бабушка приготовила специально для нее. После чего была бита и с тех пор со стола ничего не воровала.
А еще Альма однажды оттащила диван со спящей бабушкой от стены на два с половиной метра. Диван, конечно, порвался; бабушка – целая…
Потом Альма подросла, и начала обретать мудрость.
Мне даже кажется, что она иногда понимала больше меня…
«…О! Кто это? Ключ в замке… А, да это ж Коля… С девушкой? Странно… Я раньше его с девушкой не видела…»
- Не бойся, это Альма, она не кусается…
«…Это точно… Кусаться я не люблю…»
- Кать, да ты садись, я сейчас чай сделаю…
«Да ты смотри что! Неужели наш Колян себе наконец-то девушку завел?...»
- А поцелуй меня, пожалуйста, еще раз!...
«А девица-то шустрая…»
- Только собаку убери, я стесняюсь…
«Эй, Коля… Коля… Не вздумай!... Ты ж знаешь, я никому не расскажу… Ну вот, заперли… Ой, гав! Коля, гав-гав! Колюня, уходи из коридора, мама по лестнице поднимается! Коля, гав-гав-гав!»
- А что это вы тут делаете?
«А я предупреждала!»…
…И вот мы купили дачу. Даже не дачу – дом на краю деревни. Вот уж, где собаке было раздолье, после сидения в душной городской квартире.
Тут, конечно, сказались собачьи гены. Раз в полчаса Альма выходила из сеней на крыльцо, гавкала, потом обходила территорию по периметру, заходила обратно в сени, тяжело вздыхала и ложилась отдыхать.
Так повторялось до темноты…
…Однажды мы ее взяли с собой на большой пруд, куда я с отцом ходил за водой – на участке воды не было. Дойдя до берега Альма, видимо, решила, что пруд – это та же земля, только намного ровнее…
…Так мы узнали, что она еще и плавать умеет. Она плыла к берегу, а глаза у нее были очень расстроенные…
«Что ж вы меня не предупредили-то!… Теперь сохнуть полчаса буду…»
Однажды осенью я вышел с Альмой погулять…
«А чего это мы к телефонной будке подошли? А, Коля? А писать?»
- Привет… Скажи… Ты любишь меня?
«Фу, фу, фу! Какая банальщина! Да еще и по телефону такое спрашивать… Фу! Пойдем, я и так тебе могла сказать, что она ответит…»
- Да не тяни ты меня… Дай постоять…
«Ну вот, сразу сопли… Ты ж мужик… Да сколько еще таких будет-то, господи! Ну, хочешь, я тебя в руку лизну?»
- Только ты, Альма, меня и понимаешь…
«Ну уж… Но, все равно, спасибо…»
…И вот Альме пятнадцать лет…
Она лежит на кухне и не может встать.
Над ней стоит ветеринар со шприцем.
Он говорит – всё…
- Ну что? Ставим?
«…Какой день солнечный… Мы с Колей и его отцом идем куда-то… Они с ведрами и в сапогах… А я бегу, и передо мной такая ровная и блестящая земля… Как я хочу пробежать по ней!…»
… … … … ставьте … … … …
«…и я бегу!… Я бегу по озеру!… Почему же тогда у меня это не получилось?... я бегу… бегу… и мне – хорошо!…»
