я буду цедить слова, оставляя след
протектора на снегу. Потерпи, Исеть,
я буду топить котят, ошалевшей маме
подсунув под титьку плюшевых медвежат.
Я буду с тобою вместе спускаться в ад
под серую крышку неба, минуя арки,
мосты, парапеты, битые фонари.
Во всем тридесятом не с кем поговорить,
чтоб не было сиплых связок потратить жалко.
И я шевелю губами, как ты - волной
под, колом лежащей, свадебной простыней,
не чувствуя, как они шевелятся сами,
как память стекает под гору на убой,
посмертно приговоренная стыть с тобой,
пожизненно замурованной в лед и камень,
как город по обе стороны борозды
некрополя жадно впитывает черты.
