Вслед за зимой ушла любовь.
Пришла весна с сопливой капелью и занудливым треньканьем сексуально озабоченных синиц. С недельными депрессивными запоями и бесплодными попытками расставить всё по местам…
Наступило лето, с его жарким солнцем, шумными компаниями, поездками к морю, заглушив грусть и одиночество. Но в часы, когда никого нет рядом, всё-таки смотришь назад, в зиму. Вспоминая нашу первую встречу, невольно улыбаешься – как всё было хорошо. В первый раз я увидел, как ты танцуешь, и любовался тобой. Тогда казалось, что наступила вечность. И, как всегда оказалось, что она имеет свои границы.
Любовь и дружба – такие простые и доступные человеческому пониманию, и такие огромные по своей значимости. Любовь не терпит измены, дружба – предательства. И если любовь способна простить измену, предательство прощает земля, в которую попадают наши останки. Земля, которая навсегда прячет того, кто поступился законами Человечности. И это ещё не всё. Остаётся память. А её никуда не спрячешь. Склеенная разбитая чашка навсегда остаётся с трещинами, раненая душа – остаётся с рубцами. Но чашку можно выбросить и купить новую, а вот душу…
И дальше продолжается жизнь, и живут такие люди, неосознанно, в силу человеческой слабости и эгоизма, намечая себе жертву с которой обойдутся точно таким же образом, в надежде, что это лекарство от душевной боли. Но они ошибутся, обязательно! Эта боль удвоится. И, дай Бог, человеку вовремя успеть остановиться, почувствовав, что боль другого человека никогда не обезболит собственную боль.
Улетит любовь. Разобьётся дружба. Поутихнет боль души. Но память, наша память, чёрт её побери, останется с нами навсегда. И лишь она одна поможет нам самим не разбить нашу душу вдребезги.
Вспоминаю слова Эрве Базена. «Мы живём, боясь потерять, друг друга, но именно этот страх, оживляет любовь, рифмовать которую со словом навсегда, почти так же условно, как вечно скорбеть на могиле».
И как эхо вторит ему Марина Цветаева. «Не дарите любимым слишком прекрасного, потому что рука подавшая и рука принявшая неминуемо расстанутся…»
Молча соглашаясь с ними, я всё-таки хочу вернуться к зиме, чтобы не исчезла память, а с ней остатки любви, переходящей в дружбу, дающую надежду на посещение Музы.
1991
Рига
