+ + +
…А женщина плыла, летела
По той границе дня и снега,
По лезвию души и тела –
Вся для беды или побега.
Она была совсем особо,
В глаза метнулась прядь косая.
Сапожки, тронутые солью,
Земли, казалось, не касались.
Она была сиюминутна,
И вечность прятала в ладони.
А я завидовал кому-то,
Кто ждал ее в далеком доме.
+ + +
Когда тебя еще не было,
Я мечтал о тебе по ночам.
…Волосы твои по плечам рассыпаны,
В твоих глазах – зеленые искры.
Ты свернулась калачиком, нескладная девчонка,
испуганная моими ласками.
А утром
Ты отчаянно проснулась
и бросилась в холодную воду нового дня.
Потом ты остригла волосы,
Стала взрослой,
И утром уже не вскрикиваешь,
увидев меня рядом.
Ты знаешь себе цену.
На тебя оглядываются, и это тебе нравится.
Если я схвачу тебя на руки,
и закружу, и заставлю смеяться,
Ты прижмешься ко мне, поцелуешь,
И выскользнешь, как вода, из ладоней.
Но когда ты еще спишь –
Голенастый подросток с испуганными губами –
Я целую твой висок,
тоненькую голубую жилку,
И мое сердце обрывается
В страхе за тебя.
СУМАСБРОД
С ума сбредаю, сумасброд.
Весна. Ворота. Поворот.
И мокрый снег за поворотом,
И ветер лупит по воронам,
И крутит серое перо.
А где-то хохот ледохода,
И женщины, кляня погоду,
Спешат и прячутся в метро.
Гляжу им вслед, себя стыжу,
И по воде, подобно Богу,
И, аки посуху, дорогу
На красный свет перехожу.
Милиция моя, прости,
И не грози законной карой.
Зеленым светом освяти
Меня, и снег, и тротуары,
И все что встречу на пути…
ЗИМНЕЕ
Зима шатается потерянно
По улицам твоим заснеженным,
Земля измятою постелью
Пытается казаться свежей.
И парашютами опавшими,
К земле протягивая стропы,
Пытаются казаться старшими
Совсем не страшные сугробы.
И ты, в своем домашнем таянье,
Вбежавшая с мороза в комнату,
Пытаешься казаться тайною –
Чужая и давно знакомая.
И в эту зиму, в этот час ее,
За вымерзшим окном маяча,
Пытается казаться счастьем
Обыкновенная удача.
ЦВЕТА НАДЕЖДЫ
Я, словно в первый раз, взглянул в твое лицо,
И в зелень глаз испуганной девчонки -
Так кисти были тонки, пальцы ломки,
И золотистое кольцо на них совсем чужим казалось.
И эта малость
Сплеталась с именем твоим,
Неверным, словно дым горящих рыжих листьев
(когда леса неистовы и мглисты),
И словно дым Отечества, что сладок и приятен,
И словно всякий черный дым, и призрачная желтизна осенних пятен...
Что может быть безмернее Надежды?
Что без нее Любовь и Вера?
Порывы штиля? Неподвижность ветра?
Что - наши ярко крашеные бредни?
Надеждой быть - святое ремесло,
О как она светла и незаметна -
Зеленый след, оставленный веслом.
Но что мы без нее? И где? И с кем мы?
Каркас. Набросок. Схема.
А пути -
Раскрашены цветами полевыми.
В твое лицо вгляделся, как впервые,
И глаз не в силах отвести.
ЛЬВИЦА
С тобой недостижим покой.
Ты львица с быстрою рукой:
Ласкаешь и немедля ранишь.
И даже если загрустишь,
Вздохнешь, встряхнешься и летишь,
Не замолчишь и не устанешь.
Заденет горькая стрела –
Мгновенье, и сгорит дотла,
И зарубцуются все раны.
В глазах твоих все тот же свет,
Минувших лет как будто нет,
И только мир – святой и странный.
И я бояться не привык,
Когда раздастся львиный рык…
РОМАНС
Из холодного – в горячее, из ослепших – снова в зрячие,
Может, кто-то позавидует, что такое мне досталось...
Право слово, перемелется, и в любовь твою поверится,
Ничего еще не кончилось, и пока еще не старость.
Ах, как молодо светается, и любви святое таинство
Рыжим снегом, солнцем яростным вновь мои врачует раны.
И гитара неразлучная обещает утро лучшее,
На мои прикосновения отвечая песней странной.
Прозвенит струна последняя отголоском счастья летнего,
И отчаянье вчерашнее – пустяки, такая малость...
Из холодного – в горячее, из ослепших – снова в зрячие,
Только б сердце мое бедное в этот час не разорвалось.
СТАРОЕ ПИСЬМО
«Я знаю, вечер будет сломлен,
Когда, поступку вопреки,
Я выбегу из Ваших комнат,
Не дав поцеловать руки.
Божественная ночь не станет
Броском в кривые зеркала,
И покачнутся своды зданий,
Там, где для Вас я не была
Последней жертвой.
Милый, милый,
Растерянно вздохнете Вы,
Когда с моей столкнетесь силой –
Как с дымом одолень-травы.
Я Вас жалею. Бойтесь, бейтесь,
Предатель, чудо, мой герой!
Вам не понять ни ведьм, ни бестий,
Вы – жалкий трус...»
Вот так порой
На скомканном клочке бумаги
Сожгут забытые слова...
«Сдаетесь ли?... Спускайте флаги...
Но не пытайтесь целовать!»
19 АВГУСТА ЛЮБОГО ГОДА
Я прыгну выше головы,
Услышу грозный рев травы,
Дерев тревожное рычанье.
Но им ответит шепот льва,
И волка тихие слова,
Гиены ласковая тайна.
И там умру я поутру,
И выйду, и слова сотру,
Омою тело камнепадом.
Гадюка с крыльями стрижа
Промчится, по воде шурша,
И запоет, в лицо мне глядя.
Глаза закрою я, прозрев,
И вдруг пойму, как нежен лев,
Прекрасен гриф, и ящер ласков…
Там будешь ты, любви полна:
Тиха, внимательна, нежна...
Бывает и такая маска.
ПОПЫТКА
Пора, ребята, уходить,
Ломать традиции и копья,
Смотреть не надо исподлобья
На то, как рвется ваша нить.
Была попытка - хороша,
Но развалились эти дроги,
И плачет, не найдя дороги,
Моя еврейская душа.
Ей Ты, кто выше, помоги
И приласкай сухой ладошкой,
Пускай, как будто понарошку,
Пройдет безмерные круги.
Потом, хотя бы на чуть-чуть,
Позволь вернуться, воплотиться,
Ну, пусть собакой, или птицей
Пройти неуловимый путь -
Руки ее припомнить власть,
Щеки коснуться – будто ветер,
Узнать, почувствовать, отметить...
А после – навсегда пропасть.
Она услышит птичий грай,
И след петляющий заметит,
И скажет заклинанья эти:
«Не умирай, не умирай...»
СТРАСТЬ
В пространстве первородного греха
Запретный плод горчит намного слаще.
В мою берлогу ты войдешь, легка,
Пройдя сквозь время малостью летящей.
И рук, и губ коснешься, словно свет
Блуждающей звезды. Одежду скинув,
С меня сдерешь слепую толщу лет,
Которая мою согнула спину.
Я задохнусь, втянув твоих цветов
Неведомый, недостижимый запах.
Как зверь, я буду в этот час готов
Ползти к тебе на онемевших лапах...
Потом ты засмеешься, дверь закрыв,
И я умру. Вернешься – снова счастье,
Когда стремительно столкнется твой порыв
С моею мерной и неспешной страстью.
