ни в награду, ни в лесть, ни во что, если на половину,
ни красивых, ни суетных слов, ни каймы на блюде…
с полуслов, с полуснов, никогда ничего не будет.
Не ищи семигранье, поставь небеса на место,
это счетчик сознанья отмерил: предчувство, преддейство,
значит, что-то случится, должно, но мы так не умеем,
и роднее чужое окно, вместо собственной двери.
Все… теперь я сама, по слезам, по проспектам, по буквам,
по сводящей с ума тишине, постигающей звуки,
коридорами, в сумерках, с тощей и пыльной авоськой,
где теряется страх меж осколков и меж отголосков.
Я сама промолчу, там, где должен молчать каждый новый,
что губами к плечу, но в плечо промолчать не готов, и
плодоносят речами еще не отцветшие мысли,
очень жалко, что в этих плодах нет ни правды, ни жизни.
Я сама изменю, то, что можно раскрасить, раскрашу,
небо – в цвет защищенности, в грязно-зеленую кашу,
и потом, когда выкрашу заново в желто-махровый,
станет ясно – у неба и счастья цветов очень много.
Я сама сохраню, то, что рядом останется после…
детский смех, тишину, задающую много вопросов,
но когда я тебя на пути своем все-таки встречу,
то скажу, что одна на вопросы ее ни за что не отвечу.
Расскажу, как меняются краски от света и тени,
как, живущая в маске, душа, тяготеет к измене,
что любой смех от горя, молчанье кончается криком,
что скрипач извлекает приятные звуки из скрипа.
Значит, нет неприятностей, если все верно расставить,
и любые сомненья в спирали крутиться заставить.
Это калейдоскоп, если хочешь… шаг в сторону… стой,
расскажу, расскажу, расскажу… по дороге домой.
