Грандиозный план написать и издать эту книжку зародился вовсе не в моей голове (странно, правда? обычно все-таки именно у автора возникает такая идея). Весь проект, от начала и до конца, принадлежит моей подруге Тане Щеголевой. Для начала она вручила мне некую сумму денег с таким напутствием: «берешь эти деньги, делаешь сборник своих стихов, издаешь, продаешь, полученную прибыль потом прогуляем вместе». Я, надо сказать, сразу предложила сократить схему, оставив только основное: «эти деньги прогуляем вместе». Потому что промежуточные этапы наверняка сильно уменьшат пропиваемую сумму. Но Таня не согласилась. Вот так и начался этот проект.
Теперь объясню, почему все-таки вместо стихотворного сборника я стала писать это... не знаю даже, как назвать сей жанр... ну, в общем, то, что вы видите. Я ведь с самого начала понимала, что 99.9% моих будущих читателей – люди, с которыми я лично знакома. Значит, каждый из них встретит в сборничке хотя бы один стишок, про который сможет сказать: о, да я ж его знаю! Начнет припоминать, как да почему это было написано... И наверняка ему, этому самому читателю (то есть тебе, дружище! раз ты читаешь сейчас эти строки, значит, скорее всего, ты – это ОН и есть!) – так вот, наверняка тебе интересна моя версия тех давних (или недавних) событий. И интереснее тебе будет читать не просто сборник стихов, и даже не стихи с комментариями, а такие вот мемуары: случилось то-то – и сочинилось вот это. Я не сомневаюсь, что, читая, ты не раз воскликнешь: «ну ничего подобного! всегда она так – врет, как очевидец!» Увы, придется тебе, дружище, смириться с моей творческой манерой. Лучше всех сформулировал ее мой старший сын Мишка, когда ему было лет 5. Его тогда попросили о чем-то рассказать, и он уточнил: а как рассказывать – как было или «как мама»?
- Что значит – «как мама»? – не поняли взрослые.
- А мама все рассказывает не как было, а как смешнее! – объяснил им мой наблюдательный ребенок.
Впрочем, пока книга не вышла, у всех еще есть шанс ее слегка откорректировать: главы будут появляться на этой страничке по мере написания, и у всех вас есть возможность в комментариях «схватить меня за руку» и изложить свою версию. А я потом, когда буду готовить книгу к печати, честно снабжу ее большим разделом «примечания литературных героев».
Есть у меня и еще одна причина вместо обычного сборника стихов написать такие «мемуары». Мы ведь все были (да и нынче являемся) «типичными представителями», и, стало быть, мои стишки и воспоминания вполне можно рассматривать как свидетельство времени. А это их сильно возвышает с точки зрения вечности! В общем, «Лев Толстой – зеркало русской революции», а некая Ирка – зеркальце застоя-перестройки-распада Союза и т.д. Что ж, какова эпоха, таковы и зеркала! Конечно, зеркальце мое – кривое, но я все равно честнее других «соцреалистов» и прочих «мемуаристов» настолько, насколько заведомо кривые зеркала Комнаты Смеха честнее искусно выполненных талантливыми мастерами «комплиментарных зеркал», чей теплый тон делает любое отражение много краше оригинала...
Итак, перехожу к главе Первой (рабочее название – «детство»). Дорогие одноклассники, бывшие коммунальные соседи и друзья по старому питерскому двору, да не изменит вам чувство юмора!
Детство.
К сочинительству у нас в семье относились как к вещи вполне естественной. Без «надувания щек». Родители писали шутливые оды на дни рожденья друзей, всякие рифмованные «приколы», играли со мной в «буриме». В доме было огромное количество стихотворных сборников, не только хороших, но и разных (видно, этот завет Маяковского повлиял-таки на формирование нашей домашней библиотеки). Помню, сильное впечатление на мою юную душу произвело наличие в доме сборничка Игоря Груздева, зачем-то подаренного моей мамой папе с такой дарственной надписью: «Валька, ты - поэт, и поэт даровитый! Убедись в этом, читая Груздева: если он – поэт, то ты – тем более!» Я листнула сборничек и убедилась: воистину так! Мама заодно объяснила мне, откуда «растут ноги» у этого посвящения. Так, благодаря советскому поэту Груздеву, я впервые взяла в руки «Сочинения Козьмы Пруткова» и перестала наконец терзать взрослых вопросом «кто такой расханжа и любит ли он на самом деле сыр», а заодно поняла, почему, попросив меня за чем-нибудь сбегать, они потом всякий раз говорят: «пастух понес куда-то молоко!» Не менее радостно, чем к этому Груздеву, относились у нас дома к замечательным поэтам Василию Тряпкину и Эдуарду Асадову, к Виктору Бокову и Станиславу Куняеву, и... впрочем, имя им – легион, всех не перечислишь. Не прибегая к помощи знаменитого тогда пародиста Александра Иванова, мы ржали непосредственно над первоисточниками. В общем, необходимую «прививку» я получила еще в раннем детстве, и от того, чтобы стать «советским поэтом», была надежно застрахована.
Самые первые мои стишки, конечно, не сохранились (и слава богу, наверное). А в 12 лет я завела блокнотик и стала записывать туда свои гениальные творения. Так что с этого возраста и начинается моя творческая биография. Начиналось все, разумеется, с честного подражания известным стихам, например, в самом начале блокнотика – стихотворение под названием «Обстановочка» (см. одноименный стих Саши Черного, тогда – моего любимого поэта):
Сидит на задней парте одиноко
Он, щеку подперевши кулаком.
Его соседка до конца урока,
Не уставая, треплет языком... и т.д.
Когда моя подружка Ленка рассказала мне, что слышала чудную песенку, но запомнила только мотив и то, что «а над Москвой встает зеленый восход, / А по мосту идет оранжевый кот...» и что «рубают рядом с ним пацаны/ фиолетовый пломбир» - я тут же взялась сочинить все заново, что и исполнила немедленно, прямо на уроке. Получилось вот что:
А над Невой снежинки в самом цвету,
И очень хочется поверить в мечту,
И очень хочется поймать на лету
Все улыбки добрых глаз,
Я знаю – стоит только мне захотеть,
Начнут все люди веселиться и петь,
И оранжевый веселый медведь
Сойдет с витрины ДЛТ,
А возле дома на февральском ветру
Торгует синим молоком кенгуру,
А в разноцветном и чудесном миру
Всем смешно и хорошо!
Я пальцем радугу сгибаю в дугу,
И я по радуге на небо бегу,
А внизу на белом-белом снегу
Лежит большое эскимо!
Я верил в чудо и по радуге лез,
Но вот сорвался я на землю с небес,
И разноцветный мир куда-то исчез,
И обидно мне до слез,
Что никто, и даже лучший мой друг,
Не увидел это чудо вокруг,
Не заметил за углом кенгуру,
Что торгует молоком...
Подлинник песенки Оранжевый кот (Филатов, Качан) я услышала впервые в 2000 году в исполнении Алексея Брунова, он пел ее на домашнем концерте где-то на Брайтоне (Бруклин, Нью Йорк). Славная песенка...
В классе у нас стихи сочиняли – ну, если не все, то уж не меньше половины ребят. На уроках умудрялись играть в буриме (и при этом не «попадались»!). У меня сохранились кое-какие стишки «в ответ на стихи NN» и эпиграммы на одноклассников – ну, прямо Лицейская переписка Пушкина с Кюхельбекером! Другие темы, другой стиль, другой (увы!) уровень – ну, так я уже писала, что какова эпоха – таковы и зеркала, не буду повторяться. Например, двух своих подружек я одарила такими вот «добрыми» посвящениями:
Ане К.
Головки куколки фарфоровой
Так совершенна красота,
Как головы твоей, которая
Увы! – настолько же пуста.
(это я, расколотив фарфоровую статуэтку, обнаружила, что внутри они все – полые).
Лене Э.
Глаза чуть раскосы,
Да длинные косы,
И жалит, как осы,
Взгляд огненных глаз.
Однако... но, впрочем,
Ее не порочим,
Не будем о прочем...
В конюшню, Пегас!
Надо сказать, я вовсе не собираалась никого обижать. С Аней я дружила еще с первого класса, когда, волею судеб, мы с нею – две самые маленькие девочки – сидели вместе за первой партой. И с Ленкой, и с Анькой дружу до сих пор. Кстати, у них и тогда хватило юмора не обидеться (это подтверждает, что мое суждение насчет Анькиной головы было-таки несправедливо!) Просто Анька считалась тогда «первой красавицей 7-А класса», Ленка – «второй красавицей», а ваша покорная слуга – длинноносым, лохматым и костлявым чертенком по прозвищу «Кикимора». Не могла же я молча терпеть такое распределение ролей!
В том же детском блокноте обнаруживаю еще такое посвящение – ответ на стихи подруги Сони. Очень философские рассуждения (с учетом тринадцатилетнего возраста философа):
"Каждой твари по паре"
(Сказка про Ноев ковчег)
"Повсюду пары, пары,пары,
Пары ботинок и сапог..."
"Только мне никак партнера не найти,
Не встречается на жизненном пути..."
(Соня С.)
Sofie, Вы правы совершенно -
Нужна и кролику жена.
Здесь, Соня, лишь одно неверно:
Великим пара не нужна.
Сносившись поздно или рано,
В помойке будут сотни пар,
А Золушкин башмак непарный
Глядишь, в Историю попал.
Про наше повальное стихоплетство был у меня вот такой стишок:
Класс бьет, как в лихорадке!
Что происходит с нами?
Учебники, тетрадки
исписаны стихами!
У всех четвертый месяц
лишь рифмы на уме.
Всем ужасно весело:
играем в буриме!
Каша-Маша-Саша
на каждой промокашке,
и только крандашик
по промокашке пляшет.
Рифмуют, и смеются,
и опять рифмуют...
Халдеи с нами бьются,
да, видать, впустую.
Грозят наказанием
за разные грехи,
а вместо раскаянья -
заразные стихи!
Во времена моего детства в Ленинграде действовало множество всяких литобъединений (ЛИТО), в том числе два детских. Но я в них не ходила. Родители считали, что литература – дело индивидуальное, собирать вместе «группу будущих поэтов» - нелепость, выучить на поэта никого нельзя: либо дано от бога, либо – нет. И если человек в 12-13 лет чего-то там рифмует, то надо оставить его в покое, и оно либо пройдет само, либо разовьется – опять же само. Так что в ЛИТО я пришла впервые, когда училась уже в 10 классе. И было это на мое счастье ЛИТО В.А. Лейкина. Очень хорошо помню тот первый свой приход: вхожу, вижу симпатичного такого усатого мужика, который смотрит на меня растерянно и говорит: Танька, ты ж вроде уже пришла! Куча народу смотрит на меня и хохочет. Чувствую себя странновато (вроде – зашла случайно на какую-то очень внутреннюю тусовку в психлечебницу и не соображу, как себя тут вести). На всякий случай говорю: ну да, пришла, а теперь опять пришла - можно? Ну, тогда опять садись – говорит усатый мужик и указывает на диван, где уже сижу... я и смеюсь вместе со всеми! Сажусь рядом – для полного комплекта, честно говорю, что я, вообще-то, Ирка, и заседание продолжается...
С тех давних времен остались у меня в памяти какие-то обрывки Танькиных стихов: про цыплячью голову на блюде («цыпленок будет разогрет и съеден,/ а голову на что употребить?») с жутковатой концовкой, как собственная ее голова будет лежать на блюде, а кто-то будет вот так же смотреть на нее, «писать стихи, и думать, и курить». В сочетании с Танькиной (то есть моей!) внешностью, особенно в профиль, стих очень впечатлял! Еще были у нее такие строчки: «Поэтов, нас учили интегралам,/ В солдаты уходили скрипачи». Лет через десять сочинился у меня стих:
Эпиграф: «Поэтов, нас учили интегралам...»
(Татьяна Мнева, оператор газовой котельной).
И для любви, и для надежды стары,
И тихой славой слабо дорожа,
Поэты уходили в кочегары,
Прозаики – в ночные сторожа.
Неизданные строки не стареют,
Тираж – не мера ценности строки,
Но если эта мысль уже не греет,
Тогда тебе пора в истопники.
Когда ты – ни в фаворе, ни в опале,
Когда никто твоих не знает строф,
А твой венок лавровый ощипали
Для чьих-то там наваристых супов,
Когда ты на судьбу устал сердиться,
Жизнь – вкривь и вкось который год подряд,
Иди в истопники, чтоб убедиться,
Что рукописи здорово горят!
Вообще-то с эпиграфом я малость слукавила: стих про интегралы, конечно, написан был Танькой, но не истопником она тогда была, а студенткой ФинЭка. И в кочегарку она попала (спустя лет 5, если не больше!) не от поэтических поисков смысла жизни, а от прозаического нежелания отдавать Пашку в ясли... Но в целом получилось очень убедительно!
Кстати, наш с Татьяной «близнецовый эффект» почему-то с годами не пропал. Помнится, году в 99-ом или в 2000-ом был вечер поэзии в Ахматовском Доме на Фонтанке, выступал Лейкин, и вот призошла там перед самым началом такая мимолетная сценка: спускается он по плохо освещенной - существенная деталь! - лесенке со второго этажа, мы с Танькой поднимаемся навстречу, он смотрит на нас несколько ошарашенно, через секунду врубается и говорит с облегчением: «черт возьми, ну вы б хоть не вмете ходили!»
Кргда мы с Танькой встретились в прошлом году (не виделись до того лет восемь!) - оказалось, что "близнецовый эффект" сохранился! Мы даже были в очень похожих полосатых рубашках, в одинаковых джинсах и полосатых носочках...
(продолжение следует)