Андрей как ошпаренный выскочил из кровати. Господи, который час? Половина пятого, да что ж это такое, иду, иду! сколько он там стучит, пять минут? час? иду! Андрей распахнул дверь и ему показалось, что его окатили из ведра теплой водой. Несколько мгновений у него заняло, чтобы понять, что на улице льет дождь, потом он разглядел черный на фоне серой предрассветной мглы силуэт стоящего в дверях человека. Все еще пытаясь отделаться от навязчивого ощущения ночного бреда, Андрей отступил в сторону, пропуская человека внутрь, закрыл за ним дверь, включил свет и на несколько секунд ослеп.
– Андрюша – сказал человек сквозь мелькающие перед лицом Андрея точки, и тому на миг снова померещилось, что он в постели, все еще во власти ночного кошмара.
Это был отец.
– Господи, Андрюша... – повторил он еле слышно.
– Папа, что ты тут делаешь в четыре часа утра?
Зрение постепенно возвращалось к Андрею и он разглядел, что на отце потрепанное пальто до пят, а под пальто - ночные кальсоны. – Да что случилось, наконец?!
– Они увели ее, Андрюша... – голос отца дрожал. – Пришли и увели...
– Кого? – мозг Андрея решительно отказывался анализировать происходящее. – Кто увел?
– Пять человек! Пятеро против одной слабой женщины. Господи, пять человек, пять!..
Андрей увидел, наконец, его глаза и ему стало страшно. Отец смотрел куда-то в пространство, в его расширенных черных зрачках прыгали серой занавесью ужас и первобытное безумие.
– Папа, да объясни же ты по-человечески! Кого увели? Кто увел? Куда?
– Они увели маму, – тихо и неожиданно спокойно сказал отец. – Их было пятеро. Я ничего не мог сделать, слышишь, ничего! Они выкрутили ей руки за спину, а я сидел... и смотрел... Просто смотрел... Пять человек... Пять человек... Я слышал, как она плакала... – Он судорожно передохнул. – Она скулила от боли… как щенок… а я даже не попытался помочь ей, – голос отца сорвался. – Она… о, Господи... она звала меня, я слышал, сквозь все эти стены, как она звала меня. Они били ее, а она надеялась, знала, что я приду за ней, а я сидел и плакал… Я старый человек, Андрюша… Я не знаю что делать... у тебя больше нет матери, Андрюша... – он закрыл лицо руками и затрясся.
– Папа, не плачь, пожалуйста! – Андрей почувствовал, как у него самого подкатывает к горлу комок. – Мы найдем ее, только объясни, кто увел, куда...
– Нет, – сказал отец глухим голосом, не отрывая рук от лица. – Нет, мы не найдем ее... Их было пять человек, – он уже не пытался сдерживать рыдания.
Андрей почувствовал, что он не может больше находиться в этой комнате. Какая-то непролазная ледяная тоска исходила от этого человека в черном пальто, скорчившемся в кресле в углу.
– Я сейчас, я тебе воды принесу. Я сейчас, папа, – повторил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Он вышел в прихожую и прислонился спиной ко входной двери. В голове гудело. Что за бред, уже в который раз подумал Андрей, какие-то люди приходят, забирают маму, куда-то уводят ее, а отец напяливает черное пальто и под проливным дождем бредет к нему, к Андрею, вместо того чтобы вызвать милицию, звать на помощь, бежать куда-то... Андрей представил себе, как отец идет с противоположного конца города, один, по пустым улицам, в желтом тревожном свете фонарей. Что-то жуткое, противоестественное было в этой картине.
Зачем-то зайдя в ванную комнату, Андрей включил свет и мельком взглянул в зеркало. Оттуда на него с ужасом глядел незнакомый бородатый мужик, седой и всклокоченный. Господи, да я же сплю! – подумал Андрей с невыразимым облегчением и открыл глаза.
Светало. Какой-то странный свист наполнял комнату вперемешку с серым рассветным полумраком. Андрей глубоко вздохнул и перевернулся на другой бок.
– Ты думаешь, что проснулся? – Андрей как от удара дернулся от этого насмешливого голоса. – НУ ТАК ПОЛУЧАЙ!
Раздался оглушительный выстрел, Андрей заорал и вскочил с кровати. На улице было светло, со двора доносился детский гам, на кухне кто-то гремел посудой, потом то-то упало и со звоном покатилось, кто-то тихонько ахнул.
Андрей на ватных ногах вышел из комнаты. Часы в коридоре показывали без десяти три. Пытаясь сообразить, какой сегодня день недели, Андрей потащился на кухню и в дверях столкнулся с Вероникой.
- О, проснулся! - расплылась в улыбке та (какая она все же красивая, подумал Андрей мельком). - А я как раз шла тебя будить. Идем завтракать скорее, я уже помираю с голоду!
Плетясь за ней, Андрей все пытался придумать, как бы поизящнее выяснить, какое же сегодня число, но в голову решительно ничего не приходило. Мутная была голова, вялая и набитая мокрой ватой, а самое неприятное было то, что никак не удавалось хоть на чем-нибудь сфокусировать взгляд. Точнее, сфокусировать-то как раз удавалось, но только на чем-нибудь одном, все остальные предметы тут же расплывались и ускользали из сознания.
Андрей позволил усадить себя за стол, на котором тут же воцарилась огромная скворчащая сковородка с яичницей. Есть не хотелось совершенно. Вероника уселась напротив и, подперев голову кулачком, выжидательно уставилась на Андрея.
– Кушай, солнышко, – проворковала она, умильно улыбаясь.
Солнышко? – удивленно подумал Андрей и запихнул в рот огромный кусок яичницы.
– Вкусно?
– Ум-гум, – промычал Андрей с набитым ртом. Яичница аморфной желтоватой массой лежала на тарелке, жирно отблескивая в свете кухонной лампы. Андрею даже показалось, что она шевелится. С усилием проглотив, он решительно отодвинул тарелку и поднялся. Вероника смотрела на него и удивление на ее лице медленно сменялось обидой.
– Но… ты же сказал что тебе вкусно… – жалобно сказала она. На глаза ей навернулись слезы.
– Прости, – сказал Андрей, глядя в сторону. У меня что-то пропал аппетит. Я пойду прогуляюсь.
– Осторожно, – сказала Вероника у него за спиной. Андрей остановился. – Осторожно! – повторила Вероника каким-то пластмассовым голосом – Двери!
Андрей обернулся. Вероника стояла с застывшей улыбкой, в горле ее сипело и клокотало.
– Двери закрываются! – выкрикнула она, – Следующая станция – Университет!
Андрей открыл глаза. Вагон медленно набирал ход, мимо пролетали рекламные щиты, настойчиво расхваливающие какой-то стиральный порошок. Между ними мелькали грязноватые стены, отделанные желтой керамической плиткой.
Рядом с Андреем сидел какой-то тип, напоминавший бомжа и пакостно пованивавший, но в золотых часах и в пальто. Заметив, что Андрей смотрит на него, тип беззубо осклабился и погрозил Андрею пальцем.
– Моржаешь, фуцан? - дыхнув смрадом, прокаркал он. - Тоже мне, мля, спейшел окейжен. Невермор, мля.
Андрей отшатнулся и пребольно ударился головой о поручень.
– Подааайте на пропитаааание...
Поезд влетел в тоннель и все пространство вокруг заполнил вой мотора и грохот колес. Какая-то старуха сунула в лицо Андрею зонтик. На сидении напротив миловалась парочка мужчин, старый и молодой. Старый был как две капли воды похож на того, которого Андрей увидал в зеркале в одном из предыдущих снов. Второй напоминал отъевшегося Галкина. Девочка лет пяти-шести с лицом приторным и распутным, вытащила изо рта жвачку и протянула Андрею. Андрей почувствовал, что его сейчас стошнит.
– Подааайте...
– Мужчина, вам плохо?
– Невермор, дарагой!
Андрей обхватил руками голову и попытался перестать дышать.
Поезд с чудовищной скоростью несся по тоннелю, перевозя сотни человек от одной станции метро к другой. В третьем от конца вагоне, на покрытом дерматином сидении, зажав голову руками, скорчился молодой человек. Он мучительно пытался проснуться.
