«Красиво, - подумал Алексей, - жаль что ненадолго, полсотни кочегарок на пятитысячный поселок, через месяц снег будет черный»
Решив срезать путь, он свернул во двор двухэтажного дома и неожиданно наткнулся на «сиамскую кошку». Одетая в синюю летную куртку и коротко обрезанные валенки, она с озабоченным видом осматривала, стоявшую возле крыльца металлическую бочку, с нарисованной на облупленном зеленом боку цифрой четыре. Услышав шаги, Валентина обернулась.
- Ой, Леша, как хорошо, что ты пришел, - без косметики ее лицо, обрамленное светлыми вьющимися волосами, выглядело совсем юным и не казалось таким надменно-холодным, как обычно. - А я уже хотела к ребятам в порт за помощью идти. Забегалась и бочку для воды в подъезд не затащила, а там все замерзло.
Алексей заглянул в бочку. На дне, припорошенный снегом, лежал толстый слой льда.
«Литров сорок, - прикинул он, - и бочка килограмм тридцать. Итого семьдесят. Фигня, - как мешок муки-крупчатки»
- Отойди-ка, - он взялся за край и покачал бочку.
- Ты с ума сошел? Надорвешься! Давай я кого-нибудь из соседей….
- Отойди, кому сказал!
Расставив пошире ноги, он наклонил бочку и, ухватившись одной рукой за край, а другой за выступ днища, рывком забросил себе на плечи. За шиворот посыпались ошметки облупившейся краски.
- Куда? – Хрипло спросил он.
- В подъезд, к моей квартире, - она взбежала на высокое крыльцо и открыла дверь. Алексей осторожно переступил ногами, пристроил бочку поудобней и начал медленно подниматься по ступенькам. Возле двери немного отдышался и протиснулся боком в плохо освещенный подъезд. В подъезде прислонил бочку к стенке краем днища и, используя ее как упор, стал опускать. Под конец онемевшие пальцы не удержали холодный металл, и бочка с грохотом опустилась на дощатый пол. Валентина испугано ойкнула.
- Да не шуми ты, - Лешка, отдуваясь, перекантовал бочку вглубь площадки, поближе к крохотному оконцу в дальней стене, через которое подается шланг водовозки.- Зальешь пару ведер и сунешь кипятильник, через час все оттает.
- А ты мужичок – она восхищенно посмотрела на него, - ой, да у тебя вся куртка испачкалась, пойдем, почищу, - и потащила Алексея в квартиру.
В прихожей Валентина быстро стряхнула с ног валенки, повесила на вешалку куртку и, оставшись в вязаном, плотно облегающем платье, стала искать щетку. Алексей невольно уставился на ее фигуру.
- Что? Нравится? - насмешливо спросила она, перехватив его взгляд.
- Красота - страшная сила, - попытался отшутиться Лешка.
- Тогда дружи. Ты, вообще, куда шел то?
- «Вообще» - я шел в столовую, завтракать, точнее обедать.
- Ну, считай, что пришел. Снимай куртку и разувайся. Сейчас будешь и завтракать, и обедать, а я пока одежду почищу.
Он молча снял куртку и стянул унтайки.
- И свитер снимай, весь воротник в сухой краске.
Алексей покорно снял свитер.
- И шея вся испачкана, - она потянула его на кухню, к рукомойнику - футболку снимай.
- Может и штаны снять? - Разозлился Лешка.
- Не волнуйся, и до штанов дело дойдет, - засмеялась Валентина, - но для начала мужчина должен быть сытым.
Взяв полотенце, она намочила его под рукомойником,
- Повернись - шею вытру.
Он, вздохнув, стащил футболку и повернулся к ней спиной.
- Чего сопишь, как паровоз?
- Чего, чего… Час назад шею мыл, сейчас ты трешь, и еще в баню сегодня идти.
- Зато будешь как в анекдоте про дурака с мытой шеей. Все, одевайся, «аполлон бельведерский», - она шлепнула его ладонью по голой спине. От неожиданности Лешка вздрогнул.
- Ты что пугливый такой?
- А у меня там эрогенная зона, – съязвил он.
- Где, у кого, и что именно эрогенное, мы потом выясним, а сейчас обедать будем.
Валентина достала из холодильника большую электрическую сковородку, включила ее в сеть и начала резать хлеб.
- Иди пока посмотри – там, в комнате на столе, газета местная - про экспедицию написано и про ребят ваших. И вообще - чувствуй себя как дома.
Комнат, на самом деле было две. Одна - гостиная, большая комната, с покрывающим почти весь пол, толстым ковром – сколько ни топи - внизу вековая мерзлота. Обстановка стандартная – мебельная стенка, полированный стол, телевизор в углу, пара продавленных кресел и несколько стульев. Вторая - спальная, маленькая, по-видимому, переделанная из кладовки. Вместо двери - коричневая занавеска с оборками, из плотной материи, что бы доходило тепло от сложенной на кухне печки-голландки. Такие печки в северных поселках, дублируют, а в сильные морозы и дополняют, центральное отопление. Алексей заглянул в спальную. Почти все пространство занимал просторный самодельный топчан, затянутый большой полостью из собачьего меха. Справа стоял комод с настольной лампой под матовым абажуром. Слева – высокая этажерка, уставленная детскими книжками и игрушками. А на противоположной стене, поперек распластанной медвежьей шкуры, висело массивное одноствольное ружье.
Алексей аккуратно снял его с металлического крючка и включил настольную лампу. Проработав не один год на Севере, он привык уважительно относиться к оружию - особенно к старому - как к одушевленному предмету, ибо история его существования есть история жизни, а может быть и смерти людей, когда-то владевших им.
Калибр двенадцатый – это он определил на глаз. Воронение длинного ствола, с латунной мушкой, сохранилось лишь местами. Лакировка приклада стерлась, а сам приклад, когда-то треснувший в районе шейки, был стянут широкой медной полосой, привинченной шурупами. Непривычное ребристое продолговатое цевье не соединялось с прикладом, а было надето на длинный подствольный цилиндр. Он наклонился к свету. На казеннике, угадывалась затертая надпись: WINCHESTER MODEL 12, а сбоку - шестизначный номер, в котором читались только первые три цифры- девятка и два нуля. Левой рукой он осторожно потянул цевье на себя, раздался тихий щелчок – справа, в нижней части ствола чуть приоткрылась металлическая шторка. Глянув внутрь, Лешка присвистнул от удивления - в глубине краснел краешек пластиковой гильзы.
«Она чего? Обалдела? Заряженный ствол дома держит»
- Леш! Ты где? Иди, все готово, - позвала из кухни Валентина.
Алексей вернулся в гостиную и вдруг заметил, стоящую на мебельной стенке, большую цветную фотографию. Валентину он узнал сразу. Правда была она совсем молоденькая, тоненькая, затянутая в синюю летную форму, в туфельках на высоких каблуках и в кокетливо сдвинутой на бок форменной шляпке, под которую были убраны светлые волосы. Рядом стоял высокий черноволосый мужчина, в кожаной куртке на молнии, синей фуражке и белой рубашке с галстуком. На руках он держал худенькую большеглазую девочку лет двух, с большим белым бантом на голове, в ней Алексей узнал Дашу. На заднем плане виднелся обелиск с остроконечной колонной, огороженный металлическим штакетником, вдоль которого разросся цветущий иван-чай, а еще дальше, внизу - широкая река, с противоположным пологим берегом. Лешка вгляделся в лицо мужчины. Оно было явно знакомым, но, сколько он не напрягал память – вспомнить не мог.
- Видишь, какая Дашка смешная маленькая была? – вдруг тихо спросила за его спиной, Валентина.
- А это кто? – Он указал на летчика.
- Это – Дашин отец, - ее голос стал еще тише.
- А сейчас он где?
- А зачем тебе это? - После затяжной паузы переспросила она
- Туруханск, – неожиданно громко сказал он, кивнув на фотографию, - июль месяц, даже год могу назвать, а на том берегу, за Тунгуской, - остров Монастырский.
- А ты,… ты как? Откуда? - Она вдруг побледнела
- Все очень просто, - усмехнулся Лешка, - работал, после института. Аэрогеология № 5. Когда уезжал - штакетник вокруг памятника еще деревянный был, а то что июль – иван-чай цветет. К тому же я знаю, сколько Даше лет,
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)