- Ладно, Димка, хватит, - попросил я. Он молча пожал плечами, перестал засыпать меня.
Все-таки это очень неприятно, когда ты одет в свитер и куртку, а тебя засыпают. Вытряхиваться после такого нужно часами, но это все равно не поможет - песок забьется в самые невообразимые щели, дырки в карманах, запутается песчинками в ворсе шерстяного свитера, и через какое-то время опять напомнит о себе и о пляже. А может, даже и подарит частичку солнечного лета, минуя раздражение...
Я приподнялся, сел, чувствуя себя как никогда хорошо. Дали бы мне сейчас задание бежать марафон - пробежал бы и не запыхался, и смеялся бы на бегу счастливо. Сейчас я был счастлив. Потому задумываться над природой того, что я видел перед собой, не хотелось, чтобы не разрушить ненароком то, что вижу.
Посреди снежной и холодной ночи сидели мы в оазисе летнего полдня. Кажется, даже можно было расслышать крик чаек и плеск реки...
...а мы уже были у реки. Аттракционы от пляжа отделял добрый километр, и вряд ли я бессознательно преодолел это расстояние, но я тут и Димка тут - и ладно. Мне было абсолютно неважно, как мы здесь оказались.
Становилось даже жарко. Я снял куртку, положил ее рядом, и все смотрел на загорелого малыша Димку в синих спортивных шортиках, пересыпавшего горячий песок со сжатого кулачка в ладошку, освещенного летним солнцем прошлого. А вокруг нас бушевал февраль, - зима наконец-то заявила о себе густым снегом, валившим с небес, ветер играл снежинками, закручивал их в немыслимые хороводы. Вот только в черном ночном небе, закрытом тяжелыми тучами, словно кто-то ножницами вырезал неаккуратную дыру, сквозь которую для нас светило лето.
И бастион нашего лета безуспешно штурмовал февраль.
- Димка, братишка, - я с трудом разлепил губы, - признавайся, это ты искалечил небо?
- Ага, - беззаботно отозвался он. - А че, разве плохо?
Я помолчал.
Димка улыбался уголком рта, как умел улыбаться только он один.
Нужно было что-то сказать.
- Я умер? - ни к селу, ни к городу спросил я.
- Та не, ты чего? - Димка отвлекся от песка, засмеялся. Хотел что-то добавить, но не сказал больше ни слова.
Разве что посерьезнел.
А ты? - хотел спросить я, но понимал, что не задам этого вопроса. Боюсь ответа на него, боюсь Димкиной реакции и главное - боюсь разрушить этот оазис тепла и спокойствия.
- А ты почти не изменился, - Димка хрустнул пальцами, улыбнулся открыто, честно, искренне - как раньше. - Только седины прибавилось...
- Семь лет прошло, - словно извиняясь, ответил я. - А ты тоже не изменился.
Димка расхохотался. А вместе с ним расхохотался и я.
И смеялся, пока на глазах не выступили слезы.
***
Отсмеявшись, я лег на спину и, не думая ни о чем, стал созерцать кривую дырку в зимней ночи, слегка прищурив глаза, в которые било солнце. Димка котенком прильнул ко мне, прижался щекой к груди.
- Сердце стучит, - тихо сказал он.
Значит, я и правда живой, - подумал я, но вслух ничего не сказал, только взъерошил его светлые волосы.
И Димка - как живой. Я чувствовал его прикосновения, тепло его тела, волосы. Точно, живой. Может, и не было этих семи лет серого марева вместо жизни, может, и не было того мотоциклиста и той аварии? Да конечно, откуда им взяться? Я просто задремал на пляже, и мне приснился сон, - вязкий и тягучий, лишенный красок. А то, что в ночном небе дырка - так всякое бывает...
- Расскажи что-нибудь, чудо, - попросил я Димку.
Он приподнялся на локте, поглядел на меня с улыбкой.
- Чего рассказать-то?
- Ну не знаю... Что тебе, рассказать, что ли, нечего?
- Та ну, - засмущался почему-то Димка, отвел взгляд и снова набрал в ладошку песка. - Пошли лучше купаться.
Я поглядел на черные волны Днепра. И с тоской понял, что все-таки меня и Димку, наш маленький мирок, отделяет от воды пропасть в десять лет. Все-таки эти десять лет были, не приснились мне.
Песок медленным потоком сыпался из маленькой руки.
- Куда тут купаться... Зима на дворе.
Он весело посмотрел мне в глаза, улыбнулся.
Мечтательно улыбнулся, и задорно одновременно.
- А давай как будто лето!
- А давай, - тут же согласился я.
В конце концов, какого черта? Только для нас сейчас светит солнце, и больше вокруг никого нет, кроме нас.
Димка уже плескался в черной воде, выныривая, отфыркиваясь и смахивая с волос падающий снег. Я пропустил тот момент, когда он вышел из неровного круга, пересек границу лета и вышел в февральскую стужу. Но она явно была не властна над ним.
- Давай сюда! - крикнул он, - не бойся. Вода - самое оно!
Я медленно стянул свитер, футболку, расстегнул джинсы, снял их и бросил всю одежду в кучу. Иллюзорное солнце припекало совсем по-настоящему.
Значит, - оно настоящее.
Медленно, пытаясь унять бушующие в голове мысли, образующие бессвязный поток информации, я пошел к воде. Шаг за шагом я приближался к границе летнего дня и мерзлой ночи, веселого, полного надежд прошлого и черного ледяного настоящего, и пытался уговорить себя, что пересечение этой границы не обрушится на голого меня всей своей пронизывающей стужей, в которой я жил все это время. К хорошему привыкаешь быстро, мгновенно, а отвыкаешь очень тяжело...
Последний шаг я так и смог заставить себя сделать.
Даже самая теплая река с непривычки кажется холодной.
- Серый, ну чего ты?
И потому в реку очень тяжело заходить постепенно.
- Сейчас, погоди!
Поэтому обычно в нее залетают с разбега.
Я отошел назад и, словно на последний штурм, рванул вперед. И, оттолкнувшись на самой границе света и тьмы, вывалился из коряво, но старательно вырезанного в небе лета. В этот момент я изо всех сил зажмурился.
И каждый миг ждал жалящих острых игл холодной воды, мысленно приготовившись к этому.
Готовился и ожидал я этого совершенно зря.
Потому что все равно оказался не готов. Все равно это случилось неожиданно.
Как будто тысячи острых осколков впились в мои ноги. Их тут же свело судорогой и я, не открывая глаз, рухнул прямо лицом в ледяную воду. И мозг словно вздулся изнутри и взорвался, лопнул, осветив глухую ночь перед моими глазами тучей серебряных искр.
***
- И чего бы я отэто туда лазил? - тихо говорил я, прижимая Димку к себе. - Больше такого не делай, никогда, даже не вздумай, понял?
- Понял, - глухим и заплаканным голосом ответил Димка.
Иногда что-то выходит из строя. Как правило, это электрические розетки, закрепленные нашими "мастерами" кое-как. И когда розетки вываливаются из своей ниши и висят на двух проводах из стены, а вместе с тобой в этой квартире живет одиннадцатилетний ребенок, это жутко напрягает. Приходится чинить.
Современные розетки не обладают керамической изоляцией, в отличие от старых, добротных советских. Тем не менее, у них есть неоспоримое достоинство - очень грамотный способ фиксации, благодаря чему вырвать их можно только очень постаравшись и только вместе с куском стены, а не как всегда, - зацепив рукой, проходя мимо.
Система простая, как три копейки мелочью. Но понятное дело - для начала нужно обесточить квартиру, а уже потом приводить в порядок раздолбанные розетки. С этой частью задачи я справился достаточно быстро и уверенно, - и обесточил, и привел в порядок.
И только открыв щиток и глядя на застывший счетчик, понял, что сейчас при подаче питания из-за скачка напряжения запросто могу спалить холодильник. Остальные электроприборы у нас в доме грамотным образом питались от хладнокровно и цинично вынесенных с работы сетевых фильтров, и перепады напряжения им не грозили.
Выключи холодильник из сети, Димка, - крикнул я в открытую дверь квартиры. И только дождавшись ответа "есть!", включил питание. Некоторое время смотрел на нехотя тронувшийся с места диск счетчика, и хотел было уже закрыть щиток, как тут что-то громко хлопнуло, и выбило пробки.
Автоматически щелкнув рычагом обратно на "выкл", я рванулся в квартиру и в какие-то доли секунды оказался на кухне.
Что случилось? - орал я, и тормошил перепуганного Димку, глядевшего куда-то мимо меня.
Неизвестно, кто из нас был больше испуган случившимся, он или я. А виноваты во всем, - кроме нас, конечно же, - были китайцы.
Кривой китайский переходник с "европейского" разъема на обычный просто развалился на части в тот момент, когда Димка вытащил вилку провода холодильника из сети, поторопившись крикнуть "есть!". В результате из розетки остались торчать два металлических стержня.
И Димка решил их оттуда достать.
Хорошо хоть ума хватило не лезть руками.
Знать не знаю, откуда он приволок в дом эту расческу с пятью длинными металлическими зубьями на конце. Их предназначение оставалось для меня смутным, Димка на это вообще не заморачивался - не интересно было это ему, да и мне, если честно. А тут Димке вдруг показалось, что сейчас - как раз тот случай, чтобы эти зубья применить. И с их помощью извлечь остатки переходника, подковырнув их.
Ну и шарахнуло, конечно.
Эту расческу со сплавленными намертво штырями Димка и сжимал сейчас в руке. Зрение после яркой вспышки к нему постепенно возвращалось, первоначальный шок прошел. Он захныкал, а потом и расплакался, прижавшись ко мне.
- Ну ладно, Димчик, прекращай, братишка, - успокаивал его я, чувствуя, что у самого стоит ком в горле. - Ты ж мужчина, а мужчины не плачут.
Интересно, от кого и когда я услышал эту чушь?
- Я не мужчина, - сквозь слезы пробормотал Димка. - Я еще мальчик.
- А мальчики тем более не плачут, - твердо сказал я. - Все нормально, все. Все кончилось. Ну?
Я немного отстранил его от себя, улыбнулся. Мало помалу Димка успокоился.
Плоскогубцами я извлек из оплавленной розетки металл, порадовавшись, что взял одну про запас. Сейчас и поставим...
- А вот ты мне курить не разрешаешь, - безо всякой связи произнес Димка, - а сам куришь.
Потому и не разрешаю, дурко ты маленькое, что сам курю с девяти лет, и знаю, что бросить для меня - непосильная задача. А перед тобой ставить непосильные задачи я не собираюсь, и не хочу, чтобы ты сам перед собой их ставил.
Так что, Димка, ты должен быть сильнее меня.
- Несправедливо, да? - я хмыкнул и машинально хлопнул по карману в поисках сигарет. И тут же вспомнил, что только что выбросил пустую пачку в мусоропровод рядом со электрощитком.
- Ладно уже, что я, маленький, что ли? - миролюбиво и как-то даже снисходительно сказал Димка. - Давай уже деньги, сбегаю.
- В кармане куртки возьми.
Димка выбежал из кухни.
- Только осторожно там, под машину не попади! - крикнул я ему вслед.
***
- Давай деньги, - вздохнул Димка. - Что с тобой делать...
- Только осторожно там, хорошо? - я протянул ему "пятерку", другой рукой отряхивая зеленую панаму, одетую на колено, от песка. - Под машину не попади. Знаю я, как ты носишься...
Димка укоризненно, словно умиляясь моей наивности, покачал головой.
- Откуда тут машины, на острове?
***
- Не бросай меня, хорошо?.. Больно как...
***
Врач качает головой.
Разбитое стекло.
Окровавленный кулак.
Темнота.
Яростный крик.
Ни перед кем не становился на колени. Даже перед Богом.
А тут упал, грохнулся, удара об пол не чувствуя. Болью скрутило.
Горем.
Мой яростный и страшный крик.
Темнота.
Я открываю глаза.
Что это за монотонный вой, который я слышу? Нет, ну правда - что это? Димка, ну ты ж у меня умный мальчик, не по годам просто, ответь. Ты ведь знаешь, точно знаешь. Тебе ж завтра в школу за учебниками идти, помнишь? Ну ты можешь сказать хоть слово? Я ж прошу. Не кто-то там, а я. Хотя бы слово, ну хоть глазки открой. Что ж ты холодный такой, а... Нет. Нет! Не смей! Не смей, слышишь?! Не смей умирать...
Объясни мне хотя бы перед смертью, что это за монотонный вой?
Ха, а я понял и без тебя. Это ж я вою...
Все, Димка, вставай. Хватит.
Доктор, но ведь он сейчас встанет? Я у тебя, сука, спрашиваю, отвечай! Какие, нахер, "уберите руки", я у тебя спрашиваю - встанет или нет? Так же не бывает, чтобы Димка просто так - умер. Вот так просто и страшно...
Темнота.
Мой яростный...
...вот так просто и...
...страшный.
Крик.