Мишутка растерянно смотрел на нас - готовился разрыдаться, но передумал, прижавшись ко мне, принялся убеждать, что папа хороший, папа хороший. Не ссорьтесь… Мама…
Как всегда вовремя, зазвонил телефон. Вы извините… Я, Анжела. Представляю фирму… Разрешите узнать, какое радио вы слушаете… Нет? Вообще не слушаете… А, может быть, ваши близкие… Смотрю в зеркало на перекошенную физиономию - растрёпанные рыжие волосы, природнонекрашенные, аметистовые золотые висюлечки в мочках ушей - тихо кладу телефонную трубку. Бережно вытираю серый панасониковский телефон тряпкой для мытья посуды.
Он же мог не прийти… Не вернуться. Димка… Бросив на стол тряпку, хватаюсь за виноватые руки, Мишка жмётся сопереживающим любящим хвостиком. Наш маленький разноугловой нетреугольник замирает в светлом комнатном пространстве. В окно влетает шмель. И жужжит.
Дружно расцепляемся и ловим яркого, мечущегося по квартире, жужжалика. Мясо, запекающееся в духовке, напоминает о себе, внезапно созревшим запахом. Как в мультиках, оно тянется сочной, видимой тропиночкой к нам, торопит на кухню. Мишка-Медвежонок, сердечком уловивший мир, поселившийся в доме, замирает возле викингов, давно извлечённых из шоколадных яиц. Перед ним разворачивается картина сражения - присев перед диваном на корточки, увлечённо двигает металлические маленькие фигурки - командует смешно прорывающимся басом.
Димка достаёт противень с завёрнутой в фольгу свининой. Разворачивает верх фрекенбоковской упаковки, под которой проглядывают кольца лука, чтобы остывало и идёт переодеваться в домашние шорты и майку.
В ванной, я продолжаю его доставать.
- А шеф?
- Что шеф?
- Подключил своих людей? Ты же не виноват, что эта двадцатилетка долбанула его машину. Купят права и выпендрёжем занимаются. Шеф-то в курсе?
- В курсе, я сразу отзвонился. Выматерил меня. И молчит пока. Вечером - созвон.
Мы все на кухне. И занавеска… впрочем, занавески нет. Сняла её, шторнутую. Каким-то наитием поняла внезапно, что окно в небо смотрится лучше. Да и просторнее на душе стало - малоквадратнокухонной. И всё равно вертится в голове вопрос, на что мы будем жить. Пока Димка будет разбираться с машиной, шефом и водительшей, мне что-то надо предпринять. Ох, и психанула на его рассказ о девочке, которая, не соблюдая никаких дорожных прав, внедорожноневменяемо выехала перпендикулярно узкой дороге, где некуда деться. Где в затмение сработала старая фраза профессионалов - ни ты стукнешь, так - тебя достанут.
Знаем мы этих девочек. Муж подарил дорогущую иномарку, она неделю, как ездит. А то, что подушка безопасности не сработала - её проблемы. Увезли в больницу - господи, хоть бы ничего серьёзного не было. Димка, хоть и не виноват, но с нашим еврейским счастьем… Почему, почему именно в затмение… Что же делать? Шефу наплевать, по чьей вине разбита машина, олигархи не церемонятся. Где же денег взять на ремонт, если он заставит платить… И зарплату не даст. А, если выгонит? Меня пока кто-то возьмёт на работу с прерванным давным-давно стажем и маленьким ребёнком, рак свистнет. Снова голодать… Нет, только не это. Я сделаю всё, чтобы мы выжили.
Мишутка помогает мыть помидоры и голосок его не смолкает, отвлекая от печальных мыслей. Жёлтый громадный супермаркетовский перец приводит сына в восторг, и он быстро надкусывает, порезанную на продолговатые кусочки, мякоть с тонкой шкуркой.
Файл 1
И появилась в голове классная, чёрная пантера. Тёрлась лобастой мордой, с короткой ежастой шёрсткой, о мои руки. Жила, не в Кафковском замке, а дома у меня. Мы с ней боролись со страшными врагами, почти побеждая очень сексуальных, но сволочных ребят. Почему-то на заводе. Что совершенно странно - действующем. Но с чистыми цехами и иллюзорными трубами.
Файл 2
А ещё - плакал и дышал в ухо рыбный день. Промозглый… Рыбы, поднявшись на громадные хвосты, кружились в сонном танце под моросящим дождём.
ПробОй прошёл снизуподвздошно и попал в сердце. Позвоночник же отказался повиноваться, и я плакала, пытаясь перевернуться со спины на бок - извивалась, злобно кусая руки.
Тулуз-Лотрек безумно красивый, высокий, не стесняющийся коротеньких измочаленных болезнью и проклятием ножек. Мать его Адель, везущая груз скорби в Мальроме, проклиная пиар, богов и рекламу, разноцветными лохмотноафишными клочьями, тянущуюся в Бесконечность. Всемирно известную. Но ей она зачем… Влюблёнными глазами - на сына.
Самоуничтожиться что ли? Это уже не файл, но близко к тому. Моё состояние шокоаварийное. После того, как нагрубила, обцеловала и прощупала возможные и невозможные травматические места - выяснила, что и в шефовоДимкинской машине тоже можно получить хороший удар (и при сработавшей подушке безопасности), нахожусь в единственном, ужасающем состоянии - ожидания. Того, что скажет при созвоне владелец битой многотысячнодолларовой машины.
Не стейком единым… Мясо не мраморное вовсе. Не на натуральных древесных небесных углях в профхосперовских печах приготовлено. Температуру ни я, ни Димка не меряем. Но вино перемирия, к мясу, стоит.
Уложив Мишутку - на узенький любимый диванчик, измученного всеми передрягами, любимого мужа - на громадную кровать с мягким покрывалом, сажусь к компьютеру - выручай, Брат.
Поиск ни к чему хорошему не приводит. Работы нет. Либо меня, на такую работу, нет. Деньги нужны сейчас. Нет времени даже на размышлизмы. Кофе плещется нервно в дрожащей руке. Глаза отлавливают сообщение в тексте - зайди.
- Привет.
- привет. ты как? давно не появлялась.
- Проблемы. Никто не даёт работу. Тексты прорерайтить есть? Выручай.
- хм… расценки знаешь… ладно, помогу.
- Йес! Текст нормальный? Мне вчера предложили обслужить порносайт - отказалась.
- дура… если бы пошло нормалёк, бабки срубала бы регулярно. тебя же никто не знает. ник - он и в африке ник. у тебя тексты лиричные, писательские, а надо жёстче, рерайтнее. и ошибочки…но, тем не менее, есть и изюминка - так больше никто не пишет.
- Ник… а Бог? он всё видит - не могу свои флюиды тратить на слюни Непонятно Кого, ради этого - себя менять не вижу смысла. Не могу больше фрилансить. Столько текста сделала, ночами… за копейки. Заказчик потом ещё подрихтовывал, только тогда сдавал хозяевам. Стыдно. Хотя, понимаю, что за мой текст дают намного больше, чем получаю…
- не парься… не судьба… кошелёк тот же? глянешь в аське заказ. бай. пойду в бильярд сыграю. негры мы. тоисть, тёмненькие…
Файл 3
Сердце вздулось и закрыло пространство дышащее… В храме же моём ШарлеГри, покорбюзьевски гималайнопросторно, куполонебесно. Свет, проходящий через горы, возвращает боль в глубину, механизм внутри вздымает мехи равномернее, и постепенно я оживаю. Могу поставить чашку на стол, занемевшая рука движется слепо к груди - бёдра всколыхиваются, ноги удлиняются в полёте. Из-за снежноверхушечного настила, вырывается солнце. Я падаю беззвучно в оркестровую яму. Тюльпаном.
Мобильник прозванивает миксовым фильмом «Профессионал» и я вместе с Димкой подрываюсь на кухню, где заряжается маленькая элегантночёрная коробочка. Мускулистая фигура мужа возвышается надо мной, приобнимает за талию и разговаривает с адвокатом шефа. Последние новости с полей… Виновница аварии жива, с ней всё нормально, но народ из кабинета требует денег. Кто даст, тот и выиграет дело.
Но ты - по всем материалам дела, а не, потому что я так хочу - не можешь быть виновным. Она обязана отремонтировать автомобиль… Ты же слышала - требуют. Пусть тогда шеф платит э-тим, чтобы выиграть дело. Но какого чёрта!
Мы прячемся в кокон тёплой ночи. В скользящие щёкотно тёплые руки. В губы, вцеловывающие в шею нежность и желание. В зубы, прикусывающие страсть и стоны. Сын, посапывающий на диванчике, рядом. Где же наше просторное файловое жильё?
Выключаю забытый, помигивающий комп, но перед последним нажатием мышки, ещё разок пробегаю по клавиатуре. О, есть! Быстро записываю номер телефона.
Утром, мои мужчины остаются на хозяйстве, а я еду в другой конец города, на киностудию. Прохожу пробы и попадаю на съёмочную площадку. Отработав долгий съёмочный день, и тут же получив, честно заработанные деньги, мчусь домой. Это ощущение заработка… после того, как четыре года не работал, а варился в домашнем котле, непередаваемо. Даже деньги, которые высылались за работу с текстами, не грели меня так приятно. Из-за впечатлений, обрушившихся на меня суетой и актёрством, не запомнила, когда покажут по телевизору эту передачу. Хоть бы посмотрела, как играю. Как выгляжу на экране… А я-то, балда, всегда думала, что это онлайновые съёмки и всё, не по сценарию, пусть даже реальных событий, а живьём, с настоящими героями.
Съёмки… Да ладно, впереди ещё работа суточнолансерская - ещё копеечки набегут. А пока, в маркет по ходу дела, что-нибудь вкусненькое Мишутке. И нам.
Шеф не захотел платить взятку. И дело провалили. Фифти-фифти. За нежелание помочь обездоленному столичному правосудию, малозарабатывающему официально, более богатый, но упрямый наказан - виновная сторона не оплачивает ремонт машины. Та самая «девочка» с ловким солидным мужем, оказались умнее и передали со своим адвокатом тоненькую папочку с одним лишь файлом. Денежным.
Димка начал продумывать, как продать кредитную квартиру, чтобы вернуть деньги за ремонт джипа. Меня трясёт, и жизнь наша раскачивается, словно бутафорский океан. Штормит. Новое место работы не находится. Позвоночник мужа, при всей волчьей сухопарости, скоро станет единственнооставшейся достопримечательностью ранееформатного тела, конечно, кроме ещё кое-чего очень ценного.
Сегодня приблизился Файл 4, но резко ушёл в сторону. В нём говорилось о десятИне. В виде джипа - для Шефа. Побитой машины с несработавшей подушкой и травмами - для Девочки и её мужа.
Глаза у Димки стали хуже видеть. Придётся покупать очки.
А я и пантера - снова сражались с …
© Ирина Жураковская, 2008