Сталкер. Последний артефакт (Рассказ)

      Уже совсем стемнело. На небе, одна за другой, начали загораться необычайно яркие звезды. Сергей не раз обращал внимание, что вдали от городов они словно увеличиваются в размерах, становятся ярче и как бы чуть-чуть приспускаются с недоступных человеку высот. Протяни руку - и ты прикоснешься к Альтаиру, встань на цыпочки – и вот они: Денеб, Вега - почти рядом, подпрыгни – и летний треугольник окажется у тебя в руках.
«Пора», - подумал Сергей и подергал Ксюшу за рукав:
     - Просыпайся. - Девочка пробормотала что-то спросонок и села, потирая глаза кулачками. - Слушай меня внимательно. Как только я тебя позову, беги. Быстро беги, как будто за тобой гонится стая голодных волков. Ты поняла?
Ксюша молча кивнула. В темноте Сергей не мог видеть ее лица, лишь огромные, переполненные страхом глаза. Закинув рюкзак на спину, отец бережно сжал теплую детскую ладошку и, перед тем как тронутся в путь, погладил дочку по разлохматившимся волосам:
     - Не бойся, у нас все получится.

***

      Есть такая пословица: пришла беда - отворяй ворота. Иногда люди пропускают именно тот момент, когда она приходит, не замечают маленьких событий, предшествующих большому несчастью. Сергей точно знал день и час появления беды. Она вошла тихо, несмело, а потом уютно расположилась в жизни Соколовых, как хозяйка, постепенно вытесняя маленькие радости и превращая спокойное и счастливое существование в клубок сплошных невзгод и разочарований.
      Это случилось в тот злополучный день, когда Сергей Соколов, его жена Анюта и их пятилетняя дочь Ксюша сели в большой желтый автобус, стоявший возле дома. По радио объявили временную эвакуацию, предложили взять самые необходимые вещи, деньги, документы и еду. Автобус тронулся, Сергей обернулся и посмотрел на родную пятиэтажку. Мог ли он предполагать, что возвращение затянется на пять долгих лет!
      - Папа, ты взял мишку? – вдруг захныкала Ксюша. – Где мишка?
      Мишка был любимой игрушкой дочери. Старый, одноглазый, трогательно улыбающийся плюшевый мишка. Сергей привез его года три тому назад из Киева, и с тех пор Ксюха почти с ним не расставалась. Пару раз у медведя отрывалась лапа, и тогда Ксюша заботливо его лечила, в точности повторяя процедуры, которые ей прописывали при простуде. Но лапа не желала прирастать.
      -Мам, мишка не хочет поправляться, - жаловалась дочь, показывая Анюте поврежденную игрушку.
      - Мишке нужно поспать, дорогая, - отвечала в таких случаях жена. – Ты его уложи сегодня пораньше, а завтра он будет как новенький.
Ксюша радостно кивала головой и бежала за игрушечным пледом, которым в дни «мишкиной болезни» она накрывала плюшевого «зверька». И только потом ложилась сама. Подождав, пока черноволосая кроха заснет, Анюта осторожно уносила мишку на кухню и принималась его «лечить».
      - Тише, Ксюша, не шуми, - Аня погладила разволновавшуюся дочку по черным вьющимся волосам. - Он будет за домом смотреть, охранять его. Мы скоро вернемся, вот мишка обрадуется. Надо будет ему гостинцев привезти. – Оксанка доверчиво улыбнулась.
    
       ***

      С наступлением ночи заметно похолодало. В низинах скапливался лиловый туман, с реки тянуло сыростью, где-то выла собака. Впереди спящим великаном темнел лес: заваленный валежником, заросший травой, напоенный запахом первых ландышей. «А может быть, он так уже и не пахнет, - подумал Сергей, - столько лет прошло, столько всего за эти годы случилось». Он достал из рюкзака кусачки, перерезал колючую проволоку в нескольких местах и приглушенно крикнул:
      - Ксюша!
      В темноте послышались торопливые шаги, и через мгновенье девочка скатилась с косогора. Отец подхватил ее, не дав упасть на ощетинившееся ржавыми колючками заграждение.
      - Тише, тише. Ты у меня настоящий герой, - шепотом похвалил он дочку, ощущая через курточку лихорадочное биение маленького сердечка. Помог Ксюше пролезть в прореху, затем протиснулся сам. Дыра оказалась маловата, и куски куртки повисли на проволоке грязно-бурыми флажками. Внезапно в небо взвилась ракета, осветив заграждение мертвым и каким-то нереальным светом. Прятаться больше не было нужды.
      - Бежим! – Сергей выпрямился в полный рост, и потащил Ксюшу к темневшему за оврагом лесу.
      Вспыхнули прожекторы, взревела сирена. От неожиданности девочка споткнулась и растянулась на земле. Сергей подхватил ее на руки и, прижав к груди, продолжил бег. «Та-та-та» - застрекотал установленный на вышке пулемет, кашляя и захлебываясь раскаленным свинцом. Лучи прожекторов шарили по земле, вой сирены заставлял сердце биться еще сильнее. И хотя кромка леса начиналась всего в ста метрах от колючки, Сергею казалось, что этот бесконечный бег никогда не закончится. Опомнился он лишь когда по лицу больно хлестнули ветки деревьев. Остановился, опустил свою драгоценную ношу на землю, машинально дотронулся до саднившей щеки.
       Давненько он так не бегал. Воздух со свистом вырывался из груди, сердце толчками гнало по жилам кровь. Пытаясь восстановить дыхание, Сергей прижался спиной к стволу огромного дерева и сделал несколько глубоких вдохов. Пахнет…точно так же, как и раньше! Он с наслаждением «прислушался» к теплому тяжелому запаху прелой листвы, переплетенному с ароматом цветов, процеженному сквозь разлившийся по ложбинам туман.
       Пулемет для приличия стрекотнул еще два раза и наконец затих.
       - Ксюша! Мы прошли, ты слышишь, мы смогли! Мы – в Зоне! - закричал отец, не веря своей удаче.
       Часовой на вышке мог легко подстрелить пересекавших открытую местность людей, но что-то заставило его отвести ствол. Возможно, хрупкая фигурка ребенка на руках у мужчины. А может быть, что-то такое, о чем Сергей просто не догадывался. Окрыленный удачей, он прекрасно понимал, что бродить по Зоне ночью, да еще с ребенком, равносильно самоубийству. Даже опытные сталкеры предпочитали темное время суток переждать в землянках, бункерах или брошенных домах, благоразумно уступив Зону ее же порождениям. Соколов набрал полные легкие воздуха и резко выдохнул, пытаясь сбросить нервное напряжение. Он был уверен, что никакой патруль не станет их преследовать ночью. Утром – возможно, но только не сейчас.
       Сергей вытащил из рюкзака спальник и разложил его на мягкой траве.
       - Ложись, - кивком указал он дочке.
       Девочка не заставила повторять приглашение дважды, проворно юркнула в мешок, немного поворочалась, устраиваясь поудобнее. Отец вытащил кусок хлеба с салом и протянул Ксюше. Сам сел рядом, прислонившись спиной к шершавому стволу дуба-великана, еще хранившему тепло майского дня. Девочка поела и лежала тихо, беззвучно. Сергей чувствовал – не спит. Сердцем он понимал, что надо поговорить с ребенком, попытаться его успокоить, но нужные слова не приходили... Вскоре усталость взяла свое - дыхание дочери выровнялось. Сергей закрыл глаза и тут же провалился в омут сна.

       ***

        В то утро Сергей пришел с работы уставший и раздраженный. В последние дни его бесило буквально все: неудобные ботинки, жена, дочка, работа, все его никчемное существование. Почему-то он так и не смог найти себя в этой новой, навязанной ему страшной катастрофой жизни. Семья, которую он любовно строил в течение многих лет, тщательно подгоняя кирпичик к кирпичику, рассыпалась, как карточный домик. Словно какая-то неведомая сила развела их с Анной в разные стороны, сделала чужими. Сначала пропали маленькие милые знаки привязанности, которые есть в каждой семье: смешные прозвища, легкие прикосновения на ходу, от которых на весь день остается нежное воспоминание. Потом, как-то совсем незаметно, они с Анютой перестали друг с другом разговаривать. Общение свелось к односложным вопросам и лаконичным ответам. Приходя под утро с работы, Сергей просто заваливался спать, а когда просыпался – супруги уже не было дома. В редкие часы, когда оба были свободны, Анна постоянно что-то мыла, убирала, возилась на кухне, а Соколов бездумно щелкал пультом телевизора. Их обоих давно не устраивала такая жизнь. Просто некуда было деться друг от друга, от этой постылой конуры, в которую они переехали из новенькой трехкомнатной квартиры в Припяти.
        Сергей открыл дверь, прошел в спальню. Анна, разбуженная его появлением, быстро встала и, запахивая на груди халат, пошла на кухню.
       - Ты голоден? Сейчас я тебе разогрею, - бросила она на ходу.
Ему хотелось совсем другого. Сергей сбросил одежду прямо на пол и залез под одеяло, в ту ямку на продавленном матрасе, где за несколько минут до этого лежала жена. Матрас еще хранил тепло ее тела. Душа привычно сжалась в комок. Он лежал и вспоминал, как еще недавно, уже в этом доме, она ждала его возвращения с работы, и эти утренние часы были самыми приятными мгновеньями во всей его серой жизни. Вспоминал ее жадные поцелуи и то, как она шептала:
       - Сокол! Ты мой Сокол!
Сейчас она уже не называет его ни Соколом, ни Сергеем, а холодно и отстраненно по фамилии: Соколов.
       Будто услышав его мысли, Аня закричала с кухни:
       - Соколов, поднимай ребенка, пора в школу!
В последнее время с Оксаной творилось что-то непонятное. Она часто плакала по утрам, отказывалась идти в школу, жаловалась на слабость, головокружение. Каждое утро начиналось со скандала, Аня с боем выгоняла дочь в школу.
Вот и сейчас Оксанка не спешила вставать.
       Сергей окликнул девочку:
       - Ксюша, вставай, надоело уже! Каждое утро одно и то же! Как же мне все это осточертело! Вставай, я тебе сказал.
       Девочка села на кровати, свесив босые ноги.
       - Папочка, - чуть не плача взмолилась она, - я правда плохо себя чувствую, у меня просто ноги подгибаются.
       - Хватит комедию ломать, - крикнула Анна, - три раза к врачу ходили. Ты абсолютно здорова. Хочешь, как отец, сторожем работать? Или уборщицей?
       Сергей встал, подошел к дочери и потрогал бледный, покрытый испариной лоб. Он был абсолютно холодным.
       - Собирайся, пожалуйста, - тихо, но жестко сказал он. Девочка вздохнула и стала медленно натягивать школьное платье. Засунув руки в рукава, она замерла, уронив локти на колени, и тихо заплакала.
       - Оксана! – снова заорала Анна. – Ты долго еще будешь копаться? Соколов, ну подгони ты ее, опоздает же!
       Сергей резко дернул девочку за руку и легко, как перышко, стащил с кровати.
       - Быстро вставай, а не то…
       Девочка отступила на шаг и сжалась от страха, глядя на него огромными карими глазами. «Совсем как у матери. Черт, что же это со мной творится, с ума я, что ли схожу?» - промелькнуло в голове.
       В это мгновенье ноги девочки подогнулись, и она упала на пол. Лицо ребенка покрыла страшная бледность.
       - Аня! – заорал Сергей, - помоги.
       Жена вбежала в комнату и раненой птицей бросилась к лежащему на полу ребенку.
       - Что ты с ней сделал?! Негодяй! – взгляд ее был полон такой неприкрытой ненависти, что мужчине стало не по себе.
       - Аня, возьми себя в руки - попытался успокоить женщину муж. – Я ее не трогал, она вдруг упала… Надо пойти к соседям, вызвать скорую…
       - Я тебя ненавижу, ты ее убил и меня хочешь убить… - она бросилась на него с кулаками.
       Левой рукой он схватил жену за запястье, правой наотмашь ударил по щеке. Голова Анны дернулась, женщина замолчала, застыла на пару мгновений, удивленно глядя на него злыми немигающими глазами и внезапно успокоилась. Казалось, к ней вернулась способность трезво рассуждать.
       - Соколов, подними ее с пола, я побегу к Семеновне, вызову скорую.
Анна выбежала из комнаты. Сергей приподнял голову дочки, прислушался к дыханию. Она дышала чуть слышно, маленькое сердечко трепетало в груди.
       Скорая приехала на удивление быстро. Уставшая докторша с равнодушными, красными от бессонной ночи глазами, осмотрев девочку, заявила:
       - Необходима срочная госпитализация, собирайтесь.
По дороге в больницу Ксюша так и не пришла в себя. Когда каталка с девочкой скрылась за дверью с надписью «Палата интенсивной терапии», Анна устало опустилась на стоящий рядом стул и замерла в ожидании. Сергей нервно прохаживался вдоль стен. Больница жила своей жизнью: по коридору поплыл запах молочной каши, больные потянулись на завтрак, пробежала молоденькая медсестричка со штативом, с которого свешивалась трубка капельницы. И только дверь с надписью «Палата интенсивной терапии» оставалась неподвижной. Сергей пытался вспомнить молитву, которой когда-то его учил дед, но, кроме «Отче наш, Иже еси на небесех...», ничего в голову не приходило.
       Внезапно дверь распахнулась. Из палаты вышел молодой мужчина в белом халате, лицо его выражало крайнюю озабоченность.
       - Доктор, что с моей дочерью?! - Анна вскочила со стула, будто подброшенная невидимой пружиной.
       - Она уже пришла в себя, вы можете зайти поговорить с ней, - успокоил женщину врач. – Боюсь, нам придется оставить девочку на несколько дней для прохождения обследования. Пока ничего определенного сказать не могу. Извините.
       И он заспешил вдоль пропахших лекарствами больничных стен. Что-то во взгляде врача, в том, как он отвел глаза, показалось Сергею странным. Когда дверь палаты закрылась за Анной, он догнал доктора и, схватив его за плечо, решительно выдохнул:
       - Одну минуточку!
       Врач обернулся.
       - Она поправится? – спросил Сергей с надеждой.
       - Я не знаю. Мы сделаем все, что в наших силах, - дружелюбно улыбнулся врач, но его глаза говорили совсем другое.
       - Почему? – вырвалось у Сергея. – Почему?
       - Пойдемте, - доктор взял Соколова за локоть и увлек за собой в маленькую комнатку с двумя столами, стоявшими у большого, во всю стену окна. – Садитесь, - кивком указал он на белый, под цвет стен стул.
       Сергей послушно сел.
       - Понимаете ли, - продолжал врач, - влияние радиации на человеческий организм до конца не изучено. Особенно на детский. Можно ожидать чего угодно. Тем более что помимо радиации ваша дочь наверняка подверглась воздействию какого-нибудь неизвестного науке излучения. Авария на Чернобыльской АЭС – это не просто выброс огромного количества радионуклидов, возникновение Зоны. Это нечто большее. Это новая веха в развитии медицины и науки, это...
Сергей смотрел на человека в белом халате и не понимал, зачем ему все эти малопонятные подробности, какая связь между какими-то там «вехами» и жизнью его дочери? Он нервно замотал головой, поднял правую руку, словно собирался закрыть врачу рот ладонью и хрипло спросил:
       - Она будет жить?
       В кабинете повисла тишина. Она была липкой, вязкой. Сергей почти физически ощущал, как молчание, словно паутина, затягивает в свои сети. Сейчас появится чудовищная Истина с огромными жвалами и прикончит его.
       Наконец доктор кивнул, прищурился, словно что-то прикидывая в уме, и спокойно ответил:
       - Да... Два месяца… От силы три.
       - Неужели ничего нельзя сделать? – голос Сергея предательски дрогнул.
       -Можно попытаться пересадить костный мозг. Только учтите, что стоит такая операция немало. - Доктор прошептал Сергею на ухо стоимость медицинской услуги, словно произносить эти цифры вслух ему было невыносимо стыдно.
       Соколов прикинул, сколько удастся выручить с продажи выделенной государством квартиры, драгоценностей, занять у друзей, но даже при самом удачном раскладе получалось не более пятой части прозвучавшей суммы.
       - Не знаю, - упавшим голосом произнес он.
       - Вот, - будто заранее знал ответ, врач поднял указательный палец вверх. – И еще я вам скажу, что даже в случае удачного ее завершения, медицина не может гарантировать полное выздоровление. Если бы просто радиоактивное облучение, а тут, понимаете ли, -Зона!
       Каким-то обостренным чутьем отец чувствовал, что врач чего-то не договаривает. Он вскочил, отшвырнув стул ногой, схватил доктора за отвороты халата.
       - Ведь ты же знаешь! Я чувствую! Ты знаешь, как можно помочь моей девочке! Скажи!
       В дверь заглянула молоденькая медсестричка. Любопытные глаза заметались между мужчинами:
       - Александр Иванович, у вас все в порядке, позвать охрану?
       - Нет, Елена Игоревна, я сам справлюсь, - нарочито спокойным тоном произнес врач, не предпринимая попыток освободиться. – Сядьте! – резко скомандовал он, указав на придвинутый к стене стул. – Держите себя в руках.
       Врач подошел к металлическому со стеклянными дверцами шкафу, достал из него мензурку, на две трети наполнил ее темно-коричневым раствором и протянул Сергею:
       - Пейте.
       Сергей послушно уселся на стул, облизал неожиданно пересохшие губы, и проглотил успокоительное.
       - Мне известен только один случай выздоровления от подобного заболевания, - произнес доктор, поставив мензурку на место. - Это был мужчина, сталкер. Вернее, сталкером он стал потом, уже после того, как отыскал в Зоне Душу…
      
       ***

       К утру стало еще холоднее. Теперь туман заливал не только низины и овраги - весь лес тонул в белой взвеси мельчайших капелек воды. Сергей посмотрел на часы. Семь утра. Нужно собираться в дорогу. Прислушался. Погони не было. Видимо у военных есть более важные заботы, чем преследование взрослого и ребенка. А может быть, это все из-за тумана. И в солнечный-то день передвигаться по Зоне небезопасно, чего уж тут говорить про утро, когда все предметы расплываются на расстоянии вытянутой руки!
       Сергей порылся в рюкзаке, извлек оттуда пачку галет, бутылку лимонада и два телескопических пластиковых стаканчика, купленных когда-то давно в санатории Ессентуки. В собранном виде они напоминали обыкновенную женскую пудреницу - разве что были чуть потолще и занимали совсем немного места. Расправив кольца, поставил стаканчики на траву рядом с упаковкой галет и растолкал Ксюху.
       - Чего, пап? – спросонок отозвалась она, все еще находясь у той зыбкой грани, что разделяет сон и явь, однако, быстро сообразив, зачем они здесь, тут же добавила: - Сейчас, встаю.
       Дочь выбралась из спальника, убрала «постель» в рюкзак и прижалась к отцу.
       - Пап, холодно.
Сергей с сожалением подумал, что неплохо бы сейчас обжечь небо горячим кофе, но кофе кончилось еще вчера. О том, что существует такой замечательный напиток, напоминал пустой термос, хранивший характерный запах молотых кофейных зерен. Соколов вытащил из рюкзака просторный свитер, захваченный им на всякий случай, и протянул дочке:
       -Поддень под куртку.
       Ксюша охотно выполнила указание отца и потянулась к галетам. Сергей наполнил стаканчики лимонадом, один взял себе, второй протянул дочери.
       - Лимонад? Фу, - покривилась Ксюха. – Никогда не думала, что запивать холодным лимонадом так противно! Чаю бы горячего, – тоскливо протянула она.
       - Нет, доча, чая. Пей лимонад, - отстраненно произнес отец, делая первый глоток.
       Набив рот галетами, Ксюша обхватила стаканчик обеими руками, словно это была горячая кружка, и поднесла его ко рту. Сергей потягивал шипучий напиток и наблюдал, как дочка расправляется с третьей галетой. До вчерашнего дня у ребенка практически не было аппетита и отцу приходилось постоянно уговаривать ее покушать. Сейчас же, Оксанка уплетала галеты, будто ее только что забрали с голодного острова. Расправившись с третьей по счету, Ксюша рыгнула лимонадом и смущенно прикрыла рот рукой:
       -Ой, пап, извини.
       Сергей улыбнулся.
       - Ты моя маленькая свинка, - ласково потрепал он дочь по голове.
       - Я же не специально…- начала было оправдываться девочка, но отец приложил палец к ее губам:
       - Тихо, а то весь лес разбудишь.
       Убрав остатки еды в рюкзак, он взял Ксюшу за руку, посмотрел ей в глаза и ободряюще спросил:
       -Ну, что - в путь?
       -Ага, - кивнула дочка в ответ.
       Сергей был уверен, что возле ограждения никаких аномалий нет, иначе строители просто бы отказались забивать тут бетонные столбы. Поэтому полкилометра можно передвигаться совершенно спокойно. Он хорошо помнил эти места. Дубовая роща тянулась на два километра вперед и плавно переходила в хвойный лес. Где-то там проходила узкоколейка, по которой двадцать лет назад в город привозили уголь. Еще пару километров на восток - и до их дома подать рукой! Сергей достал из рюкзака дозиметр и с тревогой посмотрел на дисплей. Новенький РАДЭКС 1707 показывал пять микрозиверт в час. «Пока ничего страшного», - обрадовался Соколов, искренне сожалея, что не додумался купить индивидуальные измерители полученной дозы.
       Неожиданно из тумана выплыл бетонный столб, опутанный кусками колючей проволоки. «Останки старого периметра!» – догадался Сергей.
       - Пап, чего ты там шепчешь? – обиженно спросила Ксюша, наблюдая, как отец, бормоча что-то себе под нос, рассматривает ничем не примечательный столб.
       - Ксюш, теперь будь очень внимательна, - предупредил Сергей дочь. - Отсюда начинается настоящая Зона.
       - А что такое настоящая Зона? – с разгорающимся в глазах любопытством, поинтересовалась девочка.
       - Зона – это лес, где маленькие девочки должны слушаться своих родителей, - стараясь произносить слова нарочито бравурным тоном, объяснил Сергей.
       Не удовлетворенная ответом, Ксюша недоверчиво поглядела на отца, фыркнула и обиженно отвернулась.
       - Не фыркай, а то соплями измажешься.
       - Сам не фыркай, - надулась дочка.
       Осуждающе покачав головой, Сергей взял капризно оттопырившую губы девочку за руку и повел за собой. До сих пор им не встретилось ни одной аномалии. Зона, словно радушная хозяйка, зазывала отца и дочь в гости, заботливо убрав весь свой «мусор» у них с дороги. Туман быстро редел и вскоре исчез совсем. Неожиданно Сергей почувствовал, что у него крутит живот.
       - Стой здесь и никуда не отходи! – наказал он дочери и направился к ближайшим кустам.
       Ксюша понимающе кивнула и демонстративно отвернулась. Справив нужду, Сергей вылез из кустов и обомлел от испуга – там, где он оставил Оксанку, ее уже не было.
       - Оксан! - сипло закричал он и ужаснулся, насколько чужим показался ему свой голос. - Ксюша!
       - Чего, пап? – раздался детский голосок сзади. – Смотри, что я нашла!
       Сергей обернулся. Первым его желанием было схватить дочку на руки, обнять ее, прижать к груди, но то, что он увидел, показалось ему дурным сном. Девочка протягивала полные пригоршни желеобразного, слабо светившегося зеленого вещества.
       - Смотри, какая странная водичка. Все время убегает, - задорно улыбнулась Ксюша.
       - Брось, брось немедленно, - исступленно закричал Сергей.
       Дочка испуганно разжала ладошки, и зеленый кисель упал на траву, тут же превратившуюся в точно такую же желеобразную субстанцию. Соколов схватил дочку за руки и стал рассматривать ее ладони, боясь увидеть страшные ожоги. Но ожогов не было. Оставшиеся на ладонях капельки вещества, не касались самой кожи. Они как бы парили над ней в нескольких миллиметрах.
       - Стой, держи так, - приказал Ксюше отец не опускать руки.
       Он вытащил из рюкзака недопитый лимонад, и смыл им остатки киселя.
       - Я тебе что говорил?! – раздраженно дернул Сергей дочку за рукав.- Стоять на месте. А ты куда пошла?
       - А я тоже захотела, - робко оправдывалась девочка, - не садиться же мне на виду у всех.
       - Кого это «всех»? – не мог успокоиться Сергей. – Где здесь посторонние?
       - Не знаю, - виновато пролепетала дочь. Верхняя губа ее задрожала. Еще чуть-чуть, и Ксюша была готова расплакаться.
       - Ладно, извини. Я погорячился, - примирительно похлопал он девочку по плечу. – Покажи, где ты отыскала это?
       Ксюша отвела отца к кустику бузины и, раздвинув ветви, показала рукой:
       - Вот.
       Зеленоватая масса, заполнявшая ямку до кроев, испускала ровный фосфоресцирующий свет. Сергей вытащил из рюкзака металлическую ложку и попытался зачерпнуть субстанцию. Но лишь ложка погрузилась в «кисель», она тут же потеряла свою форму и безвольно, словно полоска бумаги, свесилась вниз. Сомнений быть не могло – Ксюша приносила в руках «кисель». «Но как ей это удалось?! - недоумевал Сергей. – Почти все, с чем он соприкасается, становится таким же желеобразным. Правда аномалия действует выборочно, но до сих пор никому не удавалось таскать «кисель» пригоршнями, как воду». Соколов еще раз на всякий случай осмотрел ладошки девочки: теплые, с обширными пигментными пятнами, но по-прежнему живые и нежные.
       - Больше от меня не отходи, поняла?
       - Поняла.
       Отец и дочь зашагали дальше. Дубовая роща заканчивалась. На смену стволам-великанам пришли невысокие елочки и красующиеся густыми кронами сосны. Взошедшее солнце разогрело воздух. Ксюха с удовольствием избавилось от доходившего ей до колен и постоянно цепляющегося за ветки отцовского свитера. Вдали блеснуло полотно узкоколейки. «Теперь нужно добраться до железнодорожной насыпи, и часть пути можно будет просто шагать по шпалам», - облегченно вздохнул Сергей. Он посмотрел на дочь. Ксюха сосредоточенно топала рядом, внимательно смотря себе под ноги.
       Выйдя к насыпи, отец и дочь двинулись вдоль изогнутой как позвоночник давно вымершего динозавра железнодорожной колеи. Сергей с удивлением отметил, насколько хорошо выглядят рельсы и шпалы. Пять лет назад это была железная дорога, которой уже давно никто не пользовался. Рельсы проржавели, шпалы растрескались и позеленели. Сейчас же узкоколейка сверкала как новенькая, словно неделю назад трудолюбивые рабочие заменили ее всю.
       Дорога забирала вверх, проходя между двух рядов выстроившихся в ряд сосен. Одна к одной, деревце к деревцу. Неожиданно где-то сзади раздался стук колес. Отец и дочь обернулись. Насколько хватало глаз, дорога была пуста. Но Сергей отчетливо слышал звук приближавшегося локомотива. Вот и гудок прозвучал – резкий, требовательный. Словно машинист, заметив находившихся на пути состава людей, торопился оповестить их тревожным сигналом.
       - Пап, давай пропустим паровозик, - жалобно попросила дочь.
       - Так нет же ничего, - удивленно возразил отец.
       - Едет, папа, едет! – испуганно тянула Ксюша отца за руку, пытаясь уберечь от приближающейся опасности.
       Сергей послушно спустился с насыпи и стал ждать. Шум невидимого локомотива становился все отчетливее, он нарастал как лавина и когда достиг замерших в тревожном ожидании людей, неожиданно оборвался.
       - Еще раз увижу тебя здесь - уши оборву! – раздался непонятно откуда идущий грозный окрик.
       Соколов вздрогнул. Он хорошо помнил этот голос. Давным-давно, когда маленький Сережа ходил в начальную школу, он, как и все ребята в его классе, любил подкладывать на рельсы пробки от бутылок, гвозди, монеты и потом хвастаться перед товарищами причудливо сплющенными вещичками. Так продолжалось до тех пор, пока он не отыскал на свалке старый железнодорожный костыль, которым крепились рельсы. Затея расплющить костыль оказалась настолько соблазнительной, что Сергей не выдержал и как-то раз, набравшись смелости, положил его на рельсы. Но то ли кусты, в которых прятался ребенок, были недостаточно густыми, то ли машинист оказался не в меру зорким - старый, везущий уголь локомотив, остановился. Из кабины высунулось заросшее до самых бровей лицо, и прогрохотал грозный, как иерихонская труба, окрик:
       - Еще раз увижу тебя здесь - уши оборву, негодник!
       Словно ужаленный, Сережа бросился наутек, со страхом представляя несущегося вслед за ним и размахивающего волосатыми кулаками грозного машиниста…
       - Ты слышала? – спросил Сергей дочь.
       - Паровоз?
       - Нет, как машинист кричал.
       Девочка отрицательно покачала головой.
       - Ладно, пошли дальше, - позвал Сергей девочку.
       Он протянул ей руку и помог взобраться на насыпь, где как новенькое сверкало железнодорожное полотно.
       Сергей шел по шпалам, в который раз удивляясь, насколько неудобно выбрано между ними расстояние. Взрослому приходилось свой шаг ограничивать, а ребенку, чтобы ступить четко на следующую «дощечку», - подражать походке Буратино. Пару раз им попадались валявшиеся на рельсах бутылки из-под кока-колы, пустые пачки сигарет, обрывки газет и журналов. По всей видимости, колея была относительно безопасным участком территории и этим маршрутом пользовались не только сталкеры.
       - Ксюш, устала? – ласково спросил отец, заметив, что дочка отстает.
       - Ни капельки, - крикнула девочка, ускоряя шаг. – Просто идти неудобно.
       Они почти достигли первой пары встречавших узкоколейку стройных деревьев, когда Сергею показалось, что кроны сосен окутывает едва заметное фиолетовое сияние. Сердце замерло. Однако стоило Ксюше подойти к отцу, как излучаемый деревьями ореол погас. Полотно бежало вперед, застывшие по обеим его сторонам сосны выглядели вполне дружелюбно, высоко в небе заливался жаворонок.
       - Ну, пап, ты чего? Пойдем же! – требовательно позвала дочь.
       «Черт, нужно пить на ночь валерьянку, - чертыхнулся про себя Сергей. – Совсем нервы никуда не годятся».
        Солнце перевалило зенит, с наслаждением поджаривая железнодорожную насыпь и идущих по ней людей. Сергей истекал потом, мечтая о холодной реке. И чтобы обязательно течение было быстрым, с белыми барашками пены. Он посмотрел на дочь, внутренне готовый ее пожалеть. Но в этом не было необходимости. Ксюша по-прежнему выглядела свежей и отдохнувшей, словно Зона вливала в девочку силы.
Рельсы оборвались в том самом месте, где закончились ровные дружные сосны. «Вот так, - подумал Соколов. – Все говорят, что в Зоне нельзя находиться между двумя одинаковыми объектами, а мы только что оставили позади не два, не четыре, а целую аллею таких! И ничего не произошло». Сергей остановился у края насыпи и посмотрел вниз. Разрыв отделял два крыла убегавшей вдаль железной дороги, будто кто-то гигантскими кусачками выхватил кусок рельсов, а заодно и сравнял саму насыпь. Ксюша робко взяла отца за руку.
        - Пойдем вниз, - потянул дочку Сергей, собираясь пересечь разрыв по земле.
        - Не ходи туда! – Ксюша с опаской поглядела вниз.
        - Почему?
       Девочка насупилась, не зная, что ответить. Она была уверена, что внизу их поджидает беда, но не могла объяснить причину своей неожиданной осведомленности.
       - Там плохо.
       Сергей вытащил из кармана повязанную синей ленточкой гайку и подкинул ее вверх, метясь в центр разрыва. Махнув ленточкой, гайка полетела вперед и вверх, и вдруг, вопреки закону всемирного тяготения, мгновенно упала вниз, превратившись в едва различимую точку. «Гравитационная ловушка», - узнал Сергей аномалию, которую сталкеры прозвали «грави».
       - Но как?...- начал было он, постепенно понимая всю бесполезность своего вопроса.
       Девочка пожала плечами.
       - Не знаю. Просто показалось, - чистосердечно призналась она.
       Сергей стер тыльной стороной кисти пот со лба и, расслабив губы, резко выдохнул.
       - Не фыркай, а то соплями измажешься, - залилась серебряным смехом Ксюша.
       У Сергея просто не было сил ругать дочку, и вместо родительского нравоучения он ласково поцеловал ее в макушку.
       Обозначив «грави» гайками, отец и дочь благополучно обошли аномалию стороной. Приблизительно через полкилометра узкоколейка оборвалась вновь. Теперь уже окончательно. Сергей не стал гадать, разобрали дорогу люди, или это Зона внесла свои коррективы – он едва держался на ногах, и ему просто было на это наплевать. Не обнаружив никаких сюрпризов, Сергей и Ксюша спустились вниз. Если бы железнодорожная насыпь не закончилась так внезапно, через два километра она забрала бы вправо и вывела отца и дочь в Припять. Заботливо установленные кем-то вешки вели в том же направлении, с одной лишь разницей - исключив лишние обходные километры. До города оставалось совсем немного.
       У кромки леса Сергей остановился.
       - Кушать хочешь? – спросил он дочь.
       - Пить, - протянула Ксюша ручонку.
       Сергей вытащил из рюкзака недопитую бутылку лимонада. Девочка выхватила напиток у него из рук и начала упоенно глотать шипучку.
       - Вкусно, - вытерла Ксюша губы. - Ой, извини, - обратила она внимание, что совсем не оставила лимонада отцу.
       - Да ладно, из речки напьюсь - примирительно произнес Сергей.
       Потемневшее на мгновение лицо Ксюши посветлело, и она заулыбалась снова.
       - Папа, волки! – неожиданно взвизгнула дочь, указывая рукой куда-то позади отца.
       Соколов обернулся. В десяти шагах от него сидел огромный черный пес.
       -Это не волки, это собаки, - машинально произнес Сергей, лихорадочно соображая, как в сложившейся ситуации поступить. Ему не было страшно за себя – сейчас он переживал только за дочь. В голове вертелась фраза из старой кинокомедии: «Собака – друг человека».
       Один за другим из леса выходили огромные черные псы. Сергей насчитал десять. Забыв про лежащий в рюкзаке нож, он поднял с земли палку. Ксюша спряталась за его спину и опасливо поглядывала оттуда на собак. Псы не проявляли открытой враждебности. Окружив отца и дочь, они лениво перебегали с места на место. Однако стоило Сергею сделать хотя бы один шаг или поднять палку, пасти псов оскаливались в недвусмысленном предупреждении.
       «Загрызу, я сам вас всех загрызу! Только дернитесь!» - проскрипел зубами Соколов, не спуская глаз с черных псов.
       На опушке леса появился человек. «Сталкер!» – сердце Сергея, несколькими мгновениями назад готовое разорваться, забилось сильнее. Соколов присмотрелся внимательнее. Как-то уж больно неуверенно передвигался человек, словно пьяный. Он шел один, без оружия, неуверенно переставляя ноги-ходули. Тело его покрывали тряпки, которые едва ли можно было назвать одеждой, огромная лысая голова сидела прямо на плечах, не оставляя даже намека на хотя бы короткую шею.
       «Что за ерунда! – выругался про себя Сергей. – Это еще кто к нам пожаловал?» И тут произошло самое странное. Помимо своей воли он разжал пальцы, и тяжелая суковатая палка упала в траву. Сделал шаг, потом еще один, и еще… Тело больше не слушалось прежнего хозяина; бросив дочь, он покорно брел прочь. «Контролер!» - была последняя осознанная мысль Сергея, перед тем, как «выключили свет».
       - Пап, ты чего? – удивленно раскрыла глаза Ксюша.
       Нетвердой походкой шаг за шагом отец уходил в лес. Ксюша огляделась по сторонам. В тридцати шагах от нее, на лесной опушке стоял неприятный большеголовый уродец. Девочка не понимала почему, но в этот момент она была уверена, что во всем виноват именно он - этот странный, лишь внешне напоминающий человека монстр. Она схватила оброненную отцом палку и, не обращая внимания на собак, кинулась на него.
       - Вот тебе, вот! – колотила девочка, словно выбивала ковер, даже не пытающееся уворачиваться чудовище. – Отпусти папу, слышишь, что я тебе говорю, отпусти немедленно!
       Сознание вернулось неожиданно. Будто Сергей очнулся после глубокого наркоза. Голова кружилась, ноги не слушались. Он попытался сделать шаг, но не удержав равновесия упал.
       - Уходи в лес, убирайся, откуда пришел! – срывался на крик высокий детский голосок.
       Сергей с трудом повернул голову: дочь что есть силы лупила «гостя из леса». Долговязый, выпучив глаза, неуверенно закрывался тонкими руками и, казалось, был удивлен куда больше остальных. Не заметив торчащий из земли корень, Ксюша запнулась и мягко шлепнулась на попу. В тот же миг черные псы, словно по чьей-то понятной только им команде, бросились на контролера. Обдирая колени, девочка испуганно отползла в сторону, стараясь не смотреть на кровавую бойню.
       Сделав над собой усилие, Сергей собрался с мыслями и окликнул дочку, зажмурившую от страха глаза. Надо было идти дальше.

       ***

        Весь оставшийся до города путь черные псы бежали рядом, словно оберегая Сергея с Ксюшей от причуд Зоны. Внезапно деревья расступились, и перед Соколовыми во всем своем жутком великолепии предстал мертвый город. Совсем не таким представлял себе Сергей возвращение в Припять. Иногда во сне он мечтал, что они приедут на том же автобусе, войдут в родную квартиру. Анюта сразу бросится хлопотать по хозяйству: вытирать пыль, мыть окна, заставит его переставить мебель. А потом они пойдут вместе к реке. Он будет ловить рыбу – пучеглазых скользких карпов с блестящей на солнце чешуей.
       Бросив взгляд на мертвые глазницы окон без рам и стекол, Сергей понял – ничего этого уже не будет. Никогда.
       - Ни-ког-да! – произнес он вслух, ощущая на губах нестерпимую горечь этого слова.
       - Что ты, папа? - испугано посмотрела на него Ксюша.
       - Все в порядке, моя маленькая, все в порядке, - как мог, успокоил ее отец.
       Они шагали по траве, проросшей сквозь асфальт, и сердце Сергея ныло, узнавая родные места. А вот и их дом. Из окна на первом этаже выглядывала довольно крепкая березка. Каким ветром занесло ее сюда? Дверь в квартиру была открыта нараспашку. Тут явно побывали мародеры. Повсюду разбросаны вещи, листки отрывного календаря, остатки рыболовных снастей. Весь пол засыпан кусками штукатурки, покрыт ровным белым слоем извести. Свадебная фотография в деревянной рамке с разбитым стеклом. Сергей оттер рукавом куртки слой пыли. Беззаботные молодые лица. Анна.
       Он уже забыл, когда видел ее такой счастливой, улыбающейся. Почему-то вспомнилась другая Анна. Та, какой она была в палате, куда скорая привезла Ксюшу. Сергей зашел туда после разговора с доктором. Он постарался придать своему лицу самое беззаботное выражение, которое только мог придумать. Аня впилась в него долгим немигающим взглядом. Постепенно надежда в ее карих глазах уступала место страху, бесконечной тоске, глубокой скорби. Они слишком долго жили вместе, жена понимала мужа без слов, читала его душу, как читают давно знакомую книгу. Сергей взял Анну за руку. Любимая не оттолкнула его. Тихо дотронулась до его руки подрагивающими от волнения пальцами.
       - Что сказал врач? – приглушенным шепотом спросила она.
       Сергей отвел глаза на лежавшую на кровати дочку. Она была такой маленькой, беззащитной. В тоненькой ручке торчала игла капельницы...
Мужчина в очередной раз прокручивал в голове слова, сказанные врачом: «Душа – мало изученный артефакт, обладающий удивительным свойством: он способен излечивать человека от самых тяжелых заболеваний. Но для того, чтобы эта вещичка подействовала, Ксюша должна отыскать ее сама. Никто не знает, почему целительные свойства артефакта не переходят из рук в руки. Вернее…- поморщился доктор, - переходят, но не всегда и в каком-то ослабленном виде. От воспаления вылечит, а в вашем случае – вряд ли. Так что даже не пытайтесь его купить».
       - Мы пойдем с Ксюшей в Зону искать Душу, - сказал Сергей. И подумал: «Лишь бы она смогла дойти…»

       ***

       Из печальных воспоминаний мужчину вывел голос Оксаны:
       - Папа, смотри - опять собачки!
       Сергей выглянул в окно. Около трех десятков поджарых, непонятной породы собак рыскали в высокой траве, растущей около дома. Что-то в их внешности и даже в повадках показалось Сергею странным. Присмотревшись внимательнее, он понял - псы были слепыми. «Вероятно, учуяли запах, - подумал мужчина. – Интересно, чем питаются в Зоне собаки?» Ответ пришел сам собой: «Всем, чем попало. А уж расправится с человеком, вооруженным одним ножом, для стаи слепых псов проще, чем помочиться на угол». Интуитивно Сергей чувствовал, что от этих животных не стоит ждать добра, в отличие от черных псов, непонятно почему занявших сторону людей. Обостренный слух мужчины уловил шорох на лестнице. Сергей метнулся к незакрытой двери. На пороге стоял один из окруживших дом псов: cвалявшаяся на впалых боках шерсть, с вываленного языка свисает слюна. Нервно втянув носом воздух, животное бросилось на Сергея. Где-то за спиной закричала Оксана. Мужчина почувствовал, как острые зубы впились в предплечье. Взмахнув рукой с висящим на ней псом, он ударил животное о косяк. От неожиданности пес разжал челюсти и грохнулся на пол. Этой секундной передышки Сергею хватило, чтобы дотянуться до валявшегося у стены детского стульчика. Он схватил стул за ножку и ударил им зверя. Пес взвыл. Сергей изо всех сил пнул животное ногой, и оно кубарем вылетело на лестницу.
       - Ксюша, помоги! – крикнул он дочери, наваливаясь на дверь всем телом.
       Девочка подбежала, уперлась в дверь руками. Сергей шарил взглядом по комнате, решая, чем лучше забаррикадировать дверь. Двуспальный диван с истлевшей от времени обивкой подходил для этого дела как нельзя лучше. На лестничной площадке раздался вой, визг, злобное рычание – стая скреблась в дверь, пытаясь ее открыть. «Черта с два!» - зло подумал Сергей, перед тем как рухнуть без сил. Рукав рубашки был располосован острыми клыками, из порезов текла кровь. Надо было что-то сделать, как-то остановить кровотечение, но Сергея внезапно охватила апатия. Он сидел на диване и не хотел шевелиться. Внезапно что-то горячее обожгло руку. Нестерпимая боль пронзила мозг, из груди вырвался стон. Словно сквозь пелену Сергей увидел Оксану: девочка прикладывала его к ранам смоченный спиртом бинт.
       - Папа, папочка, потерпи, пожалуйста. - Склонившись над отцом, дочь дула на его раны точно так же, как когда-то в детстве Сергей дул на ее разбитую коленку. Слезинки бежали по бескровным, покрытым пылью детским щекам, оставляя на них мокрые дорожки. Сергей потрепал девочку по волосам.
       - Спасибо тебе, доченька, ты совсем взрослая. – Он старался говорить как можно увереннее, но голос предательски дрожал. – Дай мне аптечку.
Здоровой рукой он взял шприц-ампулу с антидотом. Попробовал открыть и поморщился – каждое движение отдавалось в раненой руке острой болью.
- Тебе придется мне помочь. – Он протянул шприц девочке.
       Она в страхе затрясла головой.
       - Не бойся, это совсем не сложно, - спокойно, но требовательно уговаривал Сергей дочь, - сними колпачок. Вот умница. Теперь втыкай иголку. Вот сюда, – он сжал пальцами кожу над раной. – Давай же, не бойся.
       Девочка положила левую руку поверх его пальцев и вонзила иглу четко в нужное место.
       - Что бы я без тебя делал! - пробормотал Сергей сквозь зубы и упал на диван. Постепенно боль утихла, и Соколов провалился в темноту.
       Сергей проснулся от холода и сначала не понял, где находится. Постепенно в памяти всплыла драка со слепым псом. Мужчина приподнял голову и огляделся. За окном брезжил рассвет. Первые лучи солнца освещали убогую обстановку. Ксюша сидела прямо на полу. Примостив голову на край дивана, она спала. Сергей встал, ощущая слабость и головокружение, здоровой рукой развернул спальник, осторожно уложил на него девочку и накрыл ее старым, изъеденным молью одеялом. Сон дочки был таким крепким, что она даже не проснулась. Потом прилег на диван. Он лежал, смотрел на спящую Ксюшу и думал…пока не заснул сам.

       ***

       Ему снилась Анна…
       Сергей рассказал жене обо всем, услышанном от доктора.
       - Мы обязательно найдем этого сталкера. Я клянусь тебе!- торжественно заявил он.
       Сейчас, перед лицом страшной угрозы, они стали немного друг другу ближе.    
       После этого разговора Сергей собрал рюкзак и, как ему посоветовал доктор, поехал в поселок, расположенный неподалеку от обнесенной колючей проволокой запретной территории. В этом поселке жил бывший пациент разоткровенничавшегося врача – сталкер по прозвищу Седой.
       Сергей ходил по кривым улочкам, расспрашивал местных жителей. Люди с интересом слушали городские новости, делились сплетнями, охотно пропускали стаканчик-другой вина, но стоило Сергею заговорить о сталкерах, взгляды собеседников становились холоднее сухого льда – селяне отводили глаза или просто молчали. Сколько раз они убеждались, что «чужак» и «предвестник беды» - понятия родственные, если не сказать больше – почти одно и то же. Да и сами сталкеры, живущие за счет торговли найденными в Зоне артефактами, считались людьми вне закона. Их жизнь стоила едва ли дороже тарелки горячего супа в зимний день.
       «Наверняка «Седого» предупредили, и он залег!» – сокрушался Сергей, подсчитывая оставшиеся деньги. Теперь их едва хватало на обратную дорогу, однако возвращаться с пустыми руками Соколов не хотел, да и не мог. Удача улыбнулась внезапно. Возвращаясь в гостиницу после еще одного безрезультатного дня, Сергей зашел в маленькое, на два столика, придорожное кафе и попросил у дремавшей за стойкой барменши стакан воды. В это время в баре появился еще один посетитель. Соколова словно пронзило током: «Седой»! Крепкий мужчина с рюкзаком за спиной, невысокого роста, лет тридцати, с торчащими в разные стороны абсолютно седыми волосами и цепким взглядом холодных светло-серых глаз.
       - Кофе и сигареты, - коротко бросил седовласый, протягивая смятую купюру.
       Получив сигареты и кофе, он присел за один из свободных столиков и отхлебнул горячий напиток. Внезапная радость охватила Сергея – на запястье незнакомца багровел след от ожога. Именно про этот характерный шрам рассказал убитому горем отцу врач. Находясь в клинике на обследовании, и искренне собираясь покончить со сталкерским ремеслом, Седой сжег марганцовкой наколотые по глупости пять лет назад буквы – постоянное напоминание об опасной профессии, которую он для себя избрал.
       Сергей подошел к столику.
       - Можно?
       Незнакомец равнодушно пожал плечами.
       Сергей присел. Несколько мгновений он собирался с мыслями, не зная с чего начать, а потом сказал:
       - Я ищу сталкера.
       Мужчина снова пожал плечами и неохотно проронил:
       - А я то здесь причем?
       - Помогите мне, я вас очень прошу. Я готов заплатить, - Сергей машинально полез в карман, но, вспомнив, сколько у него осталось, просто не стал вынимать руку. - Мне очень нужно найти Душу. Поймите, моя дочь умирает, и врачи не в состоянии ей помочь. Ее спасет только этот артефакт...
       Сергея словно прорвало. Он выложил этому абсолютно чужому человеку все о своей потерянной жизни, об Анне, Ксюше. Полусонная барменша с безразличием наблюдала за странной парочкой. Один – спокойный - сидел, откинувшись на спинку стула, другой – яростно жестикулируя, пытался что-то доказать.
       - Зачем искать то, чего нет? – Собеседник Сергея почти допил кофе и собирался уходить.
       - Но ведь вы же нашли!
       - Чего я нашел? – скривился сталкер. – Вы больше слушайте сумасшедших врачей. Они вам еще не то расскажут. Алмазиков предложат покрошить в кашку – тоже будете делать? Раньше целители советовали такое... - Седой усмехнулся удавшейся, как ему показалось, шутке.
       Сергей расстраивался все больше. Он потратил столько сил, чтобы отыскать этого человека и теперь последняя надежда, словно песок, утекала сквозь пальцы.
       - Неужели в вас нет ни капельки сострадания?!
       - Мужик, - сквозь зубы протянул седой, - валил бы ты отсюда. Ищи своего сталкера в другом месте. – Он приветливо помахал барменше рукой и покинул кафе.
Сергей устремился следом.
       На улице мужчина обернулся. Сергей молча стоял и смотрел на него.
       - Послушай, приятель. Какое мне дело до тебя, твоей жены и дочки? Много вас тут таких ходит. Одному одно найди, другому другое.
       - Значит, правду про вас говорят люди, - негодующе произнес Сергей, буравя собеседника взглядом.
       - Что это про нас говорят «люди»? – удивился сталкер, сделав акцент на последнем слове.
       - Что через какое-то время перестаете вы быть людьми. Если человек теряет способность сострадать, вряд ли его можно называть человеком.
       - Что ты об этом знаешь? – презрительно рявкнул седой и схватил Сергея за грудки. – Ты хоть раз в Зоне бывал? Иногда, лучше в преисподнюю, чем в Зону.
       - Если бы Душа находилась в преисподней, я бы отправился и туда, - твердо произнес Сергей.
       - За душой – это тебе к богу, - криво ухмыльнулся седой, – его проси.
       - Я просил всех, кого только мог: и бога и дьявола, но помочь мне сейчас можешь только ты!
       Сергей почувствовал, что непроизвольно польстил собеседнику.
       - Да ладно, - примирительно протянул тот. - Так уж только я.
       - Мало кому удавалось отыскать Душу, - наступал Сергей. Он видел, что еще чуть-чуть - и седой сдастся. - Я же не прошу, чтобы ты сам… Просто расскажи, где искать. Мы пойдем без тебя.
       - Это понятно, что без меня. Еще не хватало, чтобы я бродил по Зоне в компании умалишенного и ребенка. У меня, между прочим, тоже сын есть. И если он только заикнется, что хочет стать сталкером… Убью, ей Богу, убью. Как Тарас Бульба…
       Сталкер достал из пачки сигарету, помял ее двумя пальцами и с наслаждением закурил, пуская сиреневые кольца дыма вверх.
       - Будешь? - протянул он Сергею открытую пачку и, немного поколебавшись, представился:
       - Седой.
       - Сергей. Соколов.
       - Сокол, значит…- пригладил Седой волосы. - Так вот, Сокол. То, что ты задумал – самоубийство. Редкий сталкер поведет в Зону «туриста». А если тот еще и с ребенком – сталкер покрутил у виска указательным пальцем, - точно откажет. Зона - такое место, где каждый сам за себя. Утирать сопли неумехам и детям там никто не станет. Иди за мной, - поманил Сергея Седой, - есть тут одно место, где можно переночевать, там и перетрем подробности.
        Через пятнадцать минут они подошли к небольшому домику. На стук вышла маленькая полная женщина с добрыми глазами и сморщенными как печеное яблоко щеками.
       - Заходи, Ванечка, - пригласила она Седого, - а это кто с тобой? Не узнаю, что-то…- Старушка щурила высохшие изюмины глаз.
       - Это наш, мамаша, наш…- успокоил женщину сталкер.
       Сергея провели в чистенькую комнату с нарядными, вышитыми цветочками занавесками. Посреди комнаты в окружении грубо сколоченных стульев стоял стол, покрытый скатертью с точно такой же вышивкой, как и занавески на окнах. Сталкер снял рюкзак, поставил его на стул и вытащил пакет.
       - Вот, мамаша, гостинцев тебе принес…
       - Поешь? – спросила женщина, заглядывая Седому в глаза.
       - Нет, не сейчас, поговорить нам с товарищем надо, – ответил Седой и, поманив Сергея, прошел в другую комнату.
       Услышав отказ, женщина сразу поникла.
       - Что ты так с матерью, Иван? – спросил Сергей с укоризной.
       - Да не Иван я. Сына ее так звали. Вот уже скоро год, как погиб в Зоне. А она с того дня, как схоронила единственного, всех молодых парней за Ивана принимает. Ребята любят старушку. Редко кто с пустыми руками приходит…Да какая она, к чертям собачьим, старушка – пятьдесят всего, - сталкер сокрушенно махнул рукой. - Выглядит, правда, на все семьдесят... Я тут подумал, - оборвав последнюю фразу на полуслове, сменил он тему, - надо тебе Монстра отыскать.
       - Какого Монстра? – не понял Сергей.
       - Какого, какого, - передразнил Соколова Седой, - страшного и кривого! Вот дожили, кто такой Монстр, уже не знают! И чему вас в городе только учат!
Сталкер возмущенно умолк.
       - А где его искать?
       - В Зоне, где же еще? – усмехнулся Седой. - Он почти все время там. У него после выздоровления, какое-то чутье нечеловеческое открылось. Лечились одним и тем же, но у меня хоть бы хны, а этот за версту «карусель» чувствует, за две собак да контролеров обходит.
       - Каких контролеров?
       - Ну, ты спросил! – с неподдельным изумлением произнес Седой. – Билеты, понимаешь ли, ходят проверяют, - рявкнул он Сергею прямо в ухо. – Следят, чтобы никто в зона-парк бесплатно не пробрался. - Ладно, турист, не обижайся, - примирительно похлопал он Сергея по спине. А теперь слушай меня внимательно, - сталкер внезапно посерьезнел. – Как говорил наш великий полководец: «Теория без практики мертва», но от себя я бы добавил: «Но на Зоне без теории ты станешь мертвее мертвого»...
        Седой рассказал Сергею, где именно лучше искать Монстра, поведал о страшных выбросах, гравитационных ловушках, «киселе», «жарке», о многочисленных мутантах, считавших Зону своим домом, - обо всем, что знал или успел вспомнить. Мужчины беседовали всю ночь и легли спать только под утро.
        Проснувшись, Сергей оделся и вышел во двор. Обнаженный по пояс Седой рубил дрова. Всю его спину покрывали безобразные розовые шрамы.
       - «Жарка», - пояснил он, перехватив вопросительный взгляд. – Что-то вроде теплового удара. Только очень сильного. Мне еще повезло, что поверху прошла.
       - А если в защитном костюме?
       - Да какие там, к черту, костюмы! - вогнал сталкер топор в поставленный на попа чурбачок. – Ей никакие костюмы не помеха. Один из наших, где-то на барахолке купил костюм пожарного. И заметь, - вытер рассказчик ладони о штаны, - не обыкновенный брезентовый типа ВПО, а самый настоящий теплоотражательный ТК-800! Тысячу зеленых за него отдал. Разницу чуешь? – Седой выжидающе замолчал.
Чтобы не прослыть невеждой, Сергей понимающе кивнул.
       - В таком при температуре пятьсот градусов минут пять можно работать. Не тут-то было! – назидательно покрутил сталкер головой. – Жар сквозь все слои, как сыворотка сквозь марлю, прошел. И осталась от нашего экспериментатора горстка пепла в серебристом мешочке. До сих пор, наверное, у Гремучего ручья лежит.
        Обратив внимание, что собеседник уж больно охотно со всем соглашается, сталкер сдвинул брови и недовольно прикрикнул:
       – Завязывай пялиться. Давай, дрова складывай.
       Собрав нарубленные дрова в поленницу, мужчины вернулись в дом. Радушная хозяйка угостила их горячими пирожками с капустой. Прощаясь, Седой подарил Сергею армейскую аптечку с сильнодействующими препаратами:
       - Бери, в Зоне пригодится. Ну, бывай, Сокол, даст Бог еще встретимся. Главное, успей выйти оттуда до выброса. У тебя в запасе всего две недели. Не забудь.
       Сергей пожал на прощание руку и поспешил на автобус. Теперь, когда он знал, где искать Монстра, нужно было возвращаться за Ксюшей.

       ***

       Сергей еще раз мысленно поблагодарил Седого за подаренную аптечку. Рука почти не болела. Он подошел к окну и посмотрел вниз. «Мда…цирк уехал, а клоуны остались», - подумал Сергей, разглядывая торчавшие из травы морды. Неожиданно он поймал себя на мысли, что собаками эти создания можно назвать весьма условно. Внешне – похожи, а повадки - другие. Слепые псы не лаяли, не совали нос в дерьмо; животные просто сидели и терпеливо ждали, когда «пленники» покинут дом. Сергею даже показалось, что между собой обделенные зрением звери общаются телепатическими сигналами. Стоило одному из них прижать уши и тут же его движение повторяли остальные; поведи кто-либо носом - и секунду спустя, начинала принюхиваться вся стая.
       «Ничего, - успокоил себя Сергей, - проголодаются и уйдут».
       Гораздо больше сейчас его беспокоила Ксюша. Он подошел к спящей дочери. Присел на корточки. Девочка была очень бледной, под глазами залегли пугающие тени. Внезапно ресницы ее дрогнули – Ксюша проснулась. Увидев напряженное лицо отца, она неожиданно расплакалась.
       - Ну что ты, девочка моя, - Сергей уселся на пол рядом с ней, обнял дочку, прижал к груди ее взлохмаченную голову, - не плачь, ну…пожалуйста. Все будет хорошо, обещаю тебе.
       Она еще долго всхлипывала, а он все гладил ее спутанные волосы, пытаясь успокоить.
       «А вдруг у нас ничего не получится? - первый раз за все время их путешествия подумал Сергей. - Что же будет с нами?» – он резко тряхнул головой, пытаясь прогнать жужжавшую назойливой мухой боль: «А вдруг… А вдруг…»
У Сергея затекла рука, но он боялся пошевелиться, «спугнуть» только что успокоившуюся дочку. Наконец Ксюша высвободилась из его объятий, подошла к окну.
Сергей с грустью смотрел на маленькую, почти прозрачную фигурку – за дни болезни Ксюша ужасно похудела, стала похожа на тень. Он достал из рюкзака запасы еды, разложил на столе – негусто. Неизвестно, сколько еще продлится осада, а ведь он собирался успеть выбраться из Зоны до начала выброса.
В куче детских вещей, выброшенных кем-то из шкафа, Сергей нашел старого мишку. Живот у игрушки был разрезан – очевидно, мародеры искали деньги. От мишки пахло сыростью и плесенью. Ксюша отыскала нитки с иголкой и огромными неровными стежками зашила игрушку.
       На второй день у них кончилась вода. Ксюша почти не вставала с дивана. Она лежала на спальнике, прижав к груди мишку, и смотрела в потолок. Изредка Сергей видел, как по бледным щекам катились слезы. Все попытки развеселить девочку оканчивались неудачей. Сергей понимал, что каждый день, проведенный в квартире, уменьшает их шанс успешно выбраться из Зоны, но ничего не мог с этим поделать – выход надежно охранялся собачьей стаей. На третье утро, выглянув в окно, Сергей обнаружил, что собаки ушли. Сначала он не поверил своим глазам, но потом, убедившись, что псов-мутантов действительно нет, радостно бросился к дочери.
       - Ксюша, вставай, - тормошил он ее, - собаки ушли.
       Девочка открыла глаза и посмотрела на него невидящим взглядом, словно не понимая, кто он и чего от нее хочет.
       - Я пить хочу, - произнесла она, с трудом шевеля бескровными потрескавшимися губами.
       - Сейчас, Оксанка, сейчас. Мы пойдем к реке, тут недалеко. Она знаешь, какая большая, наша Припять! Давай, Оксаночка, ну же, пожалуйста!
       Она лишь крепче прижала к груди игрушечного медвежонка.
       - Ничего, главное сделать первый шаг, - успокаивал Сергей себя, разбирая баррикаду возле двери.
       Внезапно глухой удар потряс дом. С потолка посыпалась штукатурка. На улице резко потемнело, как перед грозой. За первым толчком последовал второй, более сильный и продолжительный. Налетел ураганный ветер. Стены дома дрожали под его ударами. Сквозь все небо полыхнула молния. Вспышка была такой невыносимо яркой, что Сергей словно ослеп. Мир вокруг потерял краски – он стал черно-белым. Голова кружилась, в висках жутко стучало. Все вокруг гудело и грохотало. Огромные древовидные молнии пронзали небо. Казалось, еще мгновение, и земля разверзнется под ногами, поглощая все живое. Запахло озоном. «Странно, не должно его еще быть. Неужели Седой ошибся?!»…

       ***

       Он очнулся от режущего глаза яркого солнечного света. «Ксюша, что с ней?» - было первой мыслью отца. Подошел к дивану - девочка лежала, как мертвая. Схватил ее за тоненькую ручку и ощутил под пальцами тихую, еле слышную пульсацию. «Жива! Мы живы! Мы пережили «выброс», значит, у нас все получится!» Потянулся за дозиметром, пощелкал тумблером питания – дисплей не светился. Мощный электромагнитный импульс, порожденный выбросом, уничтожил всю электронику.
       Быстро покидав в рюкзак вещи, Сергей взял дочь на руки, толкнул ногой дверь и от неожиданности застыл на месте. Вместо знакомой лестничной площадки торчали обломки арматуры, еще каким-то чудом удерживавшие останки того, что когда-то называлось ступенями. Дома не было. Справа и слева валялись разбитые бетонные блоки, осколки стекол, гнутая арматура, и лишь квартира Соколовых, словно одинокое пугало на огороде, уныло торчала по центру развалин. Разрушив до основания их дом и еще много других, находившихся поблизости, «выброс» удивительным образом обошел стороной квартиру.
       Сергей нес Ксюшу и разглядывал руины Припяти. «Вот так, наверное, было в годы Великой Отечественной», - неожиданно вспомнил Соколов кадры старой кинохроники: ощетинившиеся арматурой остатки стен, зияющие слепыми глазницами проемы окон, разбитые каменные блоки. Словно капризный ребенок-великан разбросал кубики. Огромные тополя, вырванные неведомой силой из земли, будто в молитве вздымали к небу искореженные корни с налипшими комками свежей земли.
Сергей шел к реке. Поднявшееся высоко солнце грело по-летнему. По спине ручьем тек пот, ноги подгибались. Воздух сгустился, словно очень сладкий сироп. Каждый шаг давался с трудом. Сергей шел, механически передвигая ноги, стиснув пересохшие губы. В голове пульсировала мысль: «Только бы дойти до реки…»
       И он дошел. Полноводная и спокойная Припять все также медленно вела свой путь от истоков до Киева, где соединялась с могучим Днепром. Сергей бережно положил на землю Ксюшу. Сбросив рюкзак, он подтащил девочку к воде и стал пригоршнями лить на бледное лицо живительную влагу. Глаза Ксюши распахнулись. Несколько секунд она непонимающе смотрела на отца, словно пытаясь сообразить, где находится, потом зачерпнула полную ладошку воды и начала жадно пить. Стащив куртку и рубашку, Сергей с наслаждением ополоснул тело обжигающе холодной водой. Он чувствовал, как усталость и гнетущее чувство страха постепенно отступают, будто смываются этой улыбающейся солнечными бликами прохладой.
       Покопавшись в рюкзаке, Сергей нашел пачку печенья, протянул дочери, а сам улегся на яркую сочную траву. По пронзительно синему небу бежали причудливой формы облака. Откуда-то доносился медово-сладкий аромат. Сергей повернул голову – вот они, заросли сирени, их с Анной сиреневый рай. Во время свадьбы точно так же цвела сирень. Праздновали они здесь, на берегу, в небольшом ресторанчике рядом с пристанью. Тогда, на свадьбе, он вдруг шепнул Анне:
       - Я хочу украсть невесту!
       Она засмеялась, отчего черные локоны торжественной свадебной прически засмеялись вместе с ней. Выйдя на улицу, Анна сбросила фату и босоножки на высоченных каблуках. Словно два школьника, они убежали на берег и там, в кустах сирени, с упоением целовались, пока не были застигнуты за этим занятием сбившимся с ног свидетелем. А на следующее утро на белоснежном теплоходе они поехали в Киев. Небо было таким же голубым, так же искрилась всеми цветами радуги вода за бортом, так же пахло сиренью.
       Ну почему, почему он не смог сберечь это счастье? Проще всего свалить все на страшную катастрофу, но ведь другие выжили, не сломались! Вон у Юрки Савкина недавно дочка родилась… Ивановы купили Жигули последней модели. У Сашки Василенко сын поступил в Киеве в какую-то замудренную школу для особо одаренных детей-музыкантов…
       Сергей стал вспоминать соседей по Припяти. Сейчас ему казалось, что все они смогли преодолеть высоченную стену, отделяющую счастливую жизнь от мрачного прозябания. И лишь он, Сергей Соколов, как нищий на паперти сидел с протянутой рукой под этой стеной, ожидая чьей-то помощи. Вскочив, он подошел к благоухающим кустам и, повинуясь какому-то мимолетному порыву, сорвал ветку сирени, украшенную громадными ароматными соцветиями.
       - Все, пора, - скомандовал отец дочери, вытряхивая спальник и пряча его в рюкзак. Подумав, он сунул туда же ветку сирени.
       На берегу остался одноглазый медведь. Ксюша подхватила игрушку, прижала к себе.
       - Брось его, - возмутился Сергей, - ты же не маленькая.
       Глаза девочки погрустнели, она еще сильнее прижала медведя к груди.
       - Ладно, бери, - махнул рукой Сергей.
       Он взвалил рюкзак на спину, взял за руку девочку и они зашагали к лесу. На опушке Сергей вытащил перевязанные ленточками гайки.
       - Иди строго по моим следам, - приказал отец присмиревшей Ксюше.
       Они двигались медленно, выверяя каждый шаг. Ксюша не жаловалась, но Сергей видел, что она очень устала.
       - Ой, папа, подожди, у меня шнурок развязался – вдруг вскрикнула девочка и, присев на корточки, начала завязывать узел. Сергей огляделся по сторонам, выискивая место для отдыха. По правую руку виднелась симпатичная полянка, поросшая шелковистой зеленой травой. Позабыв об опасности, Сергей раздвинул руками молодую поросль и тут же услышал испуганный крик дочери:
       - Не ходи, стой!
       Ксюша показывала рукой на растущую впереди, в десяти шагах от отца елочку. Приглядевшись внимательнее, Сергей увидел, что над деревцем вьется странный голубоватый дымок. Он вытащил из кармана гайку и швырнул ее в дерево. В то же мгновение полянка взорвалась сотнями молний. Маленькие и чуть побольше, они били в землю, взрывались, исчезали, а на их месте появлялись все новые и новые. «Электра», - узнал аномалию Сергей. Про такую же ему рассказывал в ту последнюю ночь Седой. «Еще немного, и я стал бы хорошо прожаренным трупом, покрытым золотистой хрустящей корочкой, как рождественский гусь», - подумал Сергей.
       - Ксюша, не двигайся, сядь на землю и не шевелись! – озабоченно крикнул он девочке.
       - Папа, я нашла какую-то красивую штучку, - вдруг закричала дочь, совершенно не обращая внимания на «электру».
       - Ничего не трогай, сиди и жди меня.
       Постепенно разряды теряли интенсивность, количество молний уменьшалось, треск становился тихим и не таким грозным. Дождавшись, когда он утихнет совсем, Сергей вернулся к дочери.
       - Пойдем, не отставай!
       День подходил к концу. Сергей падал с ног от усталости, а Ксюша, на удивление, оставалась очень бодрой. Каждый раз, оборачиваясь посмотреть, не отстала ли она, он убеждался, что девочка с недетской сосредоточенностью на лице топает следом.