А вдалеке истлевало солнце. Медленно опускаясь за небритые горы, оно сочилось последними матово-розовыми лучами, пропитывая ими окрестные горы, деревья, охотников, беззубых драконов и ощипанные трупы вольных птиц, что были свалены в кучи у костра.
Внезапно зазвонил телефон. Старший охотник поднял трубку.
- Егерь Дроздов у аппарата, - окрасился воздух бархатным баритоном.
- Фазанов – в костер, драконов – на деревья, егерей – по машинам, - прокукарекала трубка.
- Что-нибудь случилось? – обеспокоился Дроздов.
- Отставить вопросы! – взвизгнул невидимка из трубки, - Выполнять приказ! За невыполнение отвечаете головой!
Дроздов потрогал голову и ответил:
- Есть!
- Конец связи, - успокоился черный наушник и зааукал короткими гудками.
- Кто прослушивал телефон?! – возмутился Дроздов, заметив, что костер, заваленный фазанами, чадит и постреливает жиром, а драконы тяжело виснут на ветвях.
- Я, - выглянул из головного броневика зампотех.
Пуля с хрустом чвакнула ему в лоб.
- В колонну, по одному, след в след за мной, марш! – пряча пистолет, скомандовал Дроздов.
С ревом, в тучах отработанной солярки, брезгливо объезжая выброшенный на дорогу труп зампотеха, броневики потянулись из леса.
Смеркалось. В темноте светились лишь фары боевых машин да глаза драконов, что, перескакивая с дерева на дерево, сопровождали колонну.
Через полтора часа последний броневик, скользя гусеницами по белой глине, сполз в кратер мертвого вулкана. Металлический люк со скрежетом опустился на отверстие в земле.
- Люди все? – повернулся к Дроздову начальник вездеходного училища Мендельсон.
- Все, кроме зампотеха.
- Телефон прослушивал?
Дроздов кивнул.
- Ладно, другому не повадно будет, - усмехнулся Мендельсон.
- Для чего вызывали, господин начальник? – серые глаза Дроздова уставились в черные глаза Мендельсона.
- Да вот, - нежные пальцы начальника училища потянули из пачки сигарету, - невесту тебе подыскал. Жениться хочешь?
На широком лбу Дроздова выступила испарина. Он тоже закурил и потупился.
- Только отвечай честно. Не юли.
- Нет, не хочу, - честно ответил егерь.
- Придется, - черные глаза впились в серые.
- Воля ваша, господин начальник, - смирился подчиненный, - но предупреждаю – не понравится, придушу в первую же ночь.
- Ну, вот это уже мужской разговор, - полные губы Мендельсона растянулись в улыбке.
Полковая церковь была полна. Грубые, обожженные ветром и солнцем лица курсантов были повернуты к алтарю. Каждый держал за шею свою жену. Очередь продвигалась медленно. Возле жертвенника стоял залитый кровью священник и привычными ударами топора отсекал женщинам головы. Заметив, что одна голова упала и открыла правый глаз, батюшка посоветовал:
- Берегись снайперов.
Вдовец кивнул и, взяв благословение, отошел.
- Возлюбите врагов ваших и сокрушите врагов наших! – запел хор послушников на клиросе.
- Премудрость! – пробасил священник с топором.
Курсанты вездеходного училища склонили головы. По церкви плыл сизый пороховой дым. Пахло горелым мясом.
Невеста Дроздова, студентка китобойного техникума Свекольникова, поддерживаемая старшим егерем под локоть, с восхищением смотрела вокруг: в первый раз она была в церкви. То, о чем она раньше только читала в книгах, о чем грезила по ночам, близится: через несколько минут она станет женой! Теперь и она сможет стать жертвой! Теперь и ее голова, расплескивая кровь, сможет упасть на жертвенник во славу Отечества, во имя чистоты веры!
Уже второй месяц батальон вездеходного училища не выходил из боев. Уже месяц броневики, вышвыривая из-под гусениц комья земли, рвались вперед, но, натыкаясь на огонь базук, откатывались назад. Уже месяц командир первой роты старший егерь Дроздов тосковал по своей молодой жене, оставшейся в глубоком тылу. Уже месяц молодая жена Дроздова тосковала по своему мужу. Уже две недели начальник вездеходного училища Мендельсон домогался у Свекольниковой неприличной близости.
В начале второго месяца близость состоялась. Дроздову об этом доложил по рации новый зампотех.
Потеснив механика-водителя, старший егерь сам развернул заляпанный грязью броневик и, увлекая за собой первую роту, двинул в глубокий тыл.
Враги веры и Отечества, оставив свои базуки, хлынули в образовавшуюся брешь. Фронт был прорван. Рота десантников Отечества сброшенная с самолетов, попадала под гусеницы броневиков Дроздова. Тех, кто уцелел, добили враги веры и Отечества.
Поднимаясь в лифте на семнадцатый этаж, Дроздов думал лишь об одном. Вернее, о двух – о молодой жене и о начальнике училища. Выйдя на лестничную площадку, он подпрыгнул и, ударив в дверь обеими ногами, вернулся домой. Первое, что он увидел, был холодильник. Второе – оскверненное супружеское ложе. На сбившейся в сторону простыне лежал улыбающийся Мендельсон и кормил сидящую у него на животе Свекольникову лапками креветок. Свекольникова ела лапки и тоже улыбалась.
- Лежать! – скомандовал Дроздов.
Свекольникова, дожевывая очередную лапку, послушно легла возле Мендельсона.
Дроздов выхватил из кобуры пистолет и выстрелил туда, где только что сидела Свекольникова. Живот начальника училища прохудился и, со свистом выходящих газов, стал опадать. На нем сохранялись два розовых эллипса – следы попы Свекольниковой. Сам Мендельсон погибал как герой - молча: воздуха для слов не хватало.
- Прожевала? – спросил Дроздов.
- Да, - ответила Свекольникова и снова потянулась к креветкам.
- Сначала в церковь, - отбросив креветок сапогом, решил Дроздов.
- Не хочу, - заупрямилась Свекольникова и перевернулась на живот.
Такой поворот старшему егерю неожиданно понравился, и он, сбросив с кровати труп Мендельсона, расстегнул ширинку. Впервые за последний месяц.
- Может, теперь в церковь? – пролепетал Дроздов через четыре часа.
- Не-а, - выдохнула студентка китобойного техникума и накрыла размякшее тело мужа собой.
Через месяц бродячие собаки почуяли трупный запах. Разбросав золу и обугленные кости фазанов, они раскопали труп начальника вездеходного училища Мендельсона. Отогнав собак, с деревьев спустились беззубые драконы. Вслед за драконами неизвестно откуда прибыли агенты криминальной полиции.
После анализа пули вынутой из слепой кишки трупа, к делу подключилась военная прокуратура. Война уже закончилась, но язычки ее пламени то здесь, то там временами возникали на сожженных просторах Отечества. И эти зловещие отблески недавней беды по долгу службы замечали Те Кому Положено. Именно они, после многих лет упорной кропотливой работы и вышли, наконец, на загадочную квартиру в одном из столичных домов.
Сразу насторожило то, что в квартире отсутствовала входная дверь. Рабочая гипотеза о том, что ее выбили ударом, подтвердилась: дверь лежала сразу же за порогом. На ней, сквозь толстый слой пыли, виднелись два следа армейских ботинок.
Когда следствие зашло слишком далеко – в спальную комнату – все встало на свои места: застряв ребрами в пружинах истлевшего дивана, обнявшись, лежали два скелета. Рядом валялся ржавый армейский пистолет. По всей комнате были разбросаны высохшие лапки креветок. Из желтого пятна на потолке одна за другой падали большие прозрачные капли: на улице шел дождь, а ремонтом крыш в этом районе города уже давно никто не занимался.
Следователь снял шляпу и чихнул. Спецназовцы в соседней комнате переглянулись: им чихать сквозь маски с прорезями для глаз не позволялось по уставу.