Рвался из рук на заплеванный нервами пол.
Минутой назад губы слиплись губами чужими,
Простив клеткам лестничных платьев серый подол.
Кто-то рядом дышал, обжигающе, резко, певуче…
Зажимая в ладонь аккуратный малиновый рот.
Содрогаясь всем телом, кричать и бояться беззвучно,
Поцарапать сильнее и разрыдаться взахлеб…
Судорог голоса низкого не услышав,
Испаряюсь дешевым вином с разукрашенной кожи,
Разбиваюсь бесснежьем о жесткую плоскость крыши.
С каждой новой затяжкой я вижу, что ты меня тоже.
Целоваться и вскользь обронить, что звонить не нужно,
Наступать на слова, и до хрипа, как страшную просьбу,
Вклеить в сердце холодных ступенек немую послушность.
До предела, до ржавчин подъездных, до безголосья.
Нет, не стыдно глядеть обнаженной на стены из камня.
Между третьим и пятым мы раньше читали Блока.
Истерично и дерзко сползать под руками на пол,
Ударенья глотать, в спешке путать местами слоги.
Истерично. И телефон в бесшумном режиме
Рвался из рук на заплеванный нервами пол.
Минутой назад губы слиплись губами чужими,
Простив клеткам лестничных платьев серый подол.
