НАТАША
(из цикла "Богемская рапсодия")
В трудовой книжке написано: артист-инструменталист. Это значит, что я бас-гитарист инструментального ансамбля в одной солидной государственной концертной организации; на дворе начало 80х годов прошлого столетия, а платят нам, скромным музыкантам, неприлично мало. Это, конечно, с нашей точки зрения.
И вообще, несмотря на социализм, наша доля была сурова. Зарплата начислялась от количества проведённых выступлений. Был концерт – получи; нет – «суда нет». Отсюда следовало, что в месяц необходимо было выработать какое-то количество концертов. Минимум двадцать, максимум – чем больше, тем лучше.
В штате организации состояли единицы. Остальные, каждые полгода перезаключали договора. Организация по истечении срока договора могла спокойненько его не продлить без объяснения причин. Ясно, что в такой ситуации «качать права» малоэффективно. А у начальников любого уровня, принцип «разделяй и властвуй» работал исправно. Вот почему в художественных коллективах почва для семян интриг – всегда была обильно удобрена.
* * *
Прибежал наш администратор Слава Клименко. Он всегда на бегу, - работа такая. Сообщает по дружбе: - Пятьдесят концертов, за десять дней.
- Чего?! – почти хором спрашивает весь ансамбль. – Это же чёсом называется!
Тяжело, конечно, но ведь результат…
- Видите ли, в чём дело, - начинает «плести сеть» Слава, - это как бы не совсем концерты. Оплачиваются не по полной ставке.
- Это как в анекдоте что ли? – говорит простой и грубоватый тромбонист, Геша Анохин. – Плохая новость, что в буфет завезли сплошное говно, а хорошая, что его много?
- Ну, как хотите, - начинает обижаться Слава. – Бегаешь тут для вас, бегаешь, благодарности никакой. Да если бы не я, всю дорогу без работы сидели бы.
- Ну, ладно Слава, извини. Что там за концерты?
- Не догадались ещё, тугодумы? Ёлки это.
- Ёё-лки-и… - разочарованно и нестройно протянул ансамбль.
- А какую вы ещё работу хотите с 1го по 10ое января? В других коллективах музыканты будут отдыхать за свой счёт.
- А у нас что, за чей-то ещё счёт бывает? – вставил реплику гитарист Серёга.
- Ребят, я вам по дружбе заранее сказал. Хотите, откажусь, и «тенору» нашему ничего не скажу, - ответил как-то грустно и задушевно Слава.
Тенор – это наш художественный руководитель. Он же солист-вокалист, а мы его инструментальный ансамбль.
- Не чуваки, надо соглашаться, - подвёл итог трубач Валера. Ясное дело, он человек семейный, трое детей, шутка ли.
- Где площадка, Слав? – спросил барабанщик Лёня.
- Ребят, все ёлки на одной сцене, - приободрился Слава, (всё-таки не зря бегал), - мотаться с аппаратом и вещами не придётся.
- Это хорошо, - удовлетворённо констатировал клавишник Дима. – А где? В городе?
Он недавно женился. Жена - высокая длинноногая красавица. Не хочется ему от молодой жены уезжать.
Слава немного мнётся. – Не совсем в городе. В пригороде. Километров сто, не больше. Там, в гостинице будете жить, как обычно.
- Всё Слава, спасибо тебе. Оформляй концерты, тьфу, то есть Ёлки эти, - подытожил авторитетный Игорь, мульти-инструменталист и обладатель красивого баритона.
В общем, нам оставалось отработать предновогодние концерты, встретить Новый год, и… «ту-ту», на ёлки.
* * *
Встретился Новый год. А, на следующий день 1го января к шести вечера – будьте любезны к месту работы. Будет репетиция. Режиссёр расскажет, как он видит представление, каков вообще сценарий, в каком порядке пойдут оригинальные номера и, наконец, что и когда нам играть.
Жду электричку. Зимний вечер, вокруг спешащие люди, мерцают фонари. Романтика, одним словом. Вдруг вижу среди снующих пассажиров знакомую долговязую фигуру с гитарным кофром. Обрадовались мы с Серёгой друг другу. Тут сразу и выяснилось, что «у нас с собой было».
Доехали прекрасно. На станции назначения даже выходить не хотелось. Серёга всю дорогу без устали цитировал поэму «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева. У него вообще большая слабость к произведениям, где талантливо и деликатно прикасаются к алкогольной теме.
По прибытии на место, оказалось, что наш коллектив разместили в каком-то общежитии. Правда, гостиничного типа. Но, учитывая наше настроение, – нам с Серёгой понравилось.
Взяли мы свои инструменты, и пошли на репетицию. Лёня барабанщик молодец, установку уже разобрал, сидит, по барабану постукивает. Посмотрел я на ребят, и подумал: - Какие же хорошие мы друзья, да и музыканты неплохие. И захотелось мне их расцеловать, и сказать им самые лучшие слова, какие только бывают.
Мои мысли были прерваны появлением режиссёра. Начали прибывать артисты. Это оказался цирковой народ. Все они имели опыт участия в программах «Цирк на сцене».
Режиссёр взялся за дело. В максимально короткий срок ему предстояло создать из разрозненных номеров единый спектакль. Надо сказать, материал был очень неплохой. Жонглёры, силовые акробаты, эквилибр – классные номера! Молодые задорные клоуны, парень с девушкой разыгрывали сценки, давали очень смешные репризы, соединяли номера в единую сюжетную линию. Но, требовался убедительный последний аккорд в палитре красок режиссёра.
Заслуженному конферансье нашей филармонии Всеволоду Михайловичу Зубову - (между нами за глаза дядя Сева) - был выдан костюм деда Мороза.
- А Снегурочку мне? - возмутился новоиспечённый дед Мороз, глядя на режиссёра.
На мгновение возникла немая сцена. Режиссёр застыл с бессмысленным взглядом. Про Снегурочку-то забыли!
- Что делать?! Что делать?! Режиссёр ходил кругами, как в известном мультфильме.
Надежда на решение проблемы появилась, когда раздался голос Гены Анохина.
- Так это, надо Вальку выписать, - коротко и просто изрёк он.
- Какую Вальку? Ах, да…
Недавно было прослушивание молоденькой певицы, на предмет работы в нашем ансамбле. Вопрос, кажется, решался положительно. Наш «тенор» давно уже вынашивал идею влить в ансамбль «свежую кровь». Правда, она была от нас за сто километров, и не известно дома ли, и даже не подозревала, что у неё объявился новый дедушка.
Пошли звонить Вале на междугородний телефонный пункт. Время такое было; ни у кого мобильника нет, и лет пятнадцать ещё не будет. Взяли с собой режиссёра. Валя оказалась дома. Даём трубку режиссёру. О, это большой профессионал. Как он говорил…
Начал он с того, что судьба благоволит молодой артистке; что роль Снегурочки ей нужна больше, чем спектаклю; что это знаковый поворот в её судьбе… и ещё минут двадцать в том же роде. Закончил тем, что если Валя справится, то потом ей всегда будет сопутствовать ошеломляющий успех. Разгорячился режиссёр, а потому так и сказал: ошеломляющий.
* * *
Вернулись. Режиссёр в прекрасном расположении духа. Кричит нашим ребятам: - Будет завтра Снегурочка! Даёшь!
А те, пока мы ходили Вале звонить, пулечку успели расписать. Сидят в преферанс режутся. Режиссёр вкрадчиво так, говорит им: - Товарищи музыканты, не желаете ли, продолжить работу? В ответ Лёня-барабанщик пошутил. Это вообще с ним бывает. Он шутить любит, и умеет, надо сказать. Но, чаще всего не в то время, и не в том месте.
Смотрит он на режиссёра серьёзно, карты в руках; отвечает: - А это и есть наша работа.
Ну, что может подумать о нас человек, с художественным высшим образованием, тонкая впечатлительная натура? Мы, конечно, кинулись к нему, говорим: - Не слушайте дурака, он всегда шутит. Мы редко этим промышляем. Режиссёр успокоился. Спрашивает: - Какую мы можем предложить музыку к цирковым номерам?
- А вот, пожалуйста. На выбор.
Сыграли, обсудили, подобрали каждому номеру свою пьесу.
- А если будет надо, пару детских песен можете спеть? – подстраховывается режиссёр.
- Об чём речь, - отвечаем. – Если надо, - значит надо.
- Ну, тогда всем отдыхать. Завтра с утра пораньше и начнём, - командует режиссёр.
- Первая Ёлка в девять утра.
* * *
После первых трёх представлений стало очевидно, что наша Ёлка больше нравится родителям, чем детям. В перерывах мы – ритм-секция: Лёня, Серёга, Дима и я, обсуждали достоинства и недостатки действа. Мы вообще всегда за дело «болеем». Среди неравнодушных цирковых артистов выделялся Даник-эквилибрист. Невероятно коммуникабельный человек. Мы с ним как-то легко наладили контакт, можно сказать даже подружились. Анекдоты из него сыпались, как из рога изобилия. Но, при этом он умел ещё и слушать.
- Да, хорошо бы добавить в представление чего-нибудь необычное, чтобы у детей осталось незабываемое впечатление, - мечтательно сказал клавишник Дима. Вероятно, он заглядывал в будущее, где представлял себя «клёвым» папашей.
Эта фраза родила идею. Даник просиял лицом, и радостно заговорил: - Как же я раньше не вспомнил? Есть у меня знакомые дрессировщики, муж с женой. Они с приматами работают. Ну, с обезьянами, - добавил Даник, глядя на Лёню. – Они люди уже немолодые. Пару месяцев назад, я с одним из них, с Виктором Алексеевичем в концертной программе участвовал, так он тогда уже всё на пенсию собирался. Так что, они могут быть свободны.
- И ещё женщину с удавом, - добавил Лёня, глядя на Серёгу. Наш ударник-шутник упорно старался приклеить прозвище «удав» гитаристу, мотивируя это тем, что высокий крупный Сергей очень много ест.
- Надо идти к режиссёру, пока он ещё не уехал, - сказал рассудительный Серёга, проигнорировав подначку Лёньки.
В общем, поход на междугородний телефон повторился один к одному. Наш режиссёр оказался удачлив. Он получил согласие и на этот раз. Правда, из двух питомцев Виктора Алексеевича – самец по кличке Султан, оказался болен. Но, дрессировщик сказал, что сможет отработать с одной обезьяной. А жена останется с захворавшим Султаном.
Представления на этот день мы уже закончили и, попрощавшись с Даником и режиссёром, мы пошли в своё общежитие; они - в гостиницу. Завтра должен приехать Виктор Алексеевич со своим партнёром, а точнее партнёршей.
* * *
Вы когда-нибудь были в зоопарке? Я уверен, что у большинства поход в зоопарк одно из самых ярких детских впечатлений. Слоны, бегемоты - потрясают своей мощью. Глядя на львов и тигров, любуешься их грацией. А, представив на секунду, что «кошечка» вышла погулять из клетки, в груди ощущается холодок. Сплошное удовольствие смотреть на водные процедуры белого медведя, а бурый вызывает родственные чувства. Редкая сказка, услышанная в раннем детстве, обходилась без его участия. Змеи, крокодилы, вараны вызывают какое-то нездоровое любопытство. Но, где часами стоят толпы? Люди, как под гипнозом смотрят на животных, которые им смутно кого-то напоминают. И вот, уходя, домой, когда-то с родителями, а теперь со своими детьми, мы говорим: - Помнишь, каких мы видели весёлых обезьянок? Так мы уносим с собой впечатление о макаке-резус. Часто забывая, что этой весёлой обезьянке, мы люди, очень многим обязаны.
Вероятно, большинство людей воспринимают этот род приматов, как милую смешную и безобидную зверушку. Я, во всяком случае, не подозревал, что макака-резус может представлять опасность для человека. Тем более что видел, как эту обезьянку сажают на плечо любому желающему с ней сфотографироваться. И только благодаря приезду Виктора Алексеевича со своей питомицей, мы узнали много нового об этом животном.
* * *
«Инициатива наказуема!» Ну что за фраза? Так и кажется, что её придумал дурак-пессимист. А произошло – вот что. Приехал Виктор Алексеевич, и его с «партнёршей» поселили в тот же номер, где уже привык, как барин обитать Даник. Слава клялся и божился, что другого варианта не было. Для нашего друга-эквилибриста, это был удар ниже пояса. Открылось, что у Даника в настоящий временной период шла ожесточённая борьба за личное счастье. Как-то в разговоре он обмолвился, что был женат, но брак оказался настолько неудачным, что теперь его постоянным местом жительства является общежитие. Никто из нас, его не расспрашивал, но и без того было ясно, что Даник мечтает вновь обрести подругу жизни, и очень желательно с жилплощадью.
Знакомился наш новый друг при любой возможности. В перерывах между представлениями он не терял времени даром. В киноконцертном зале, где проходили Ёлки, не было уже ни одной женщины, с которой Даник не побеседовал бы «за жизнь». Ну, а уж после трудового дня, он выходил на охоту. Иначе это мероприятие и не назовёшь. Почему для него так важен был отдельный номер, объяснять, наверное, не требуется.
Даник сетовал на превратности судьбы. Он искал сочувствия. А кому ещё он мог пожаловаться? Теперь уже без всяких оговорок мы вчетвером стали его друзьями.
- Да, верно всё-таки говорят, что ни одно доброе дело не останется безнаказанным! – горестно восклицал Даник. Его крылья, на которых он летал в погоне за счастьем, были подрезаны.
Но долго и основательно сочувствовать Данику у нас не получалось. Вся труппа в перерывах толпилась возле Виктора Алексеевича и его макаки. Было интересно и нам.
- А что она ест кроме бананов? Можно ли её брать на руки? Куда она будет ходить в туалет? – вот только некоторые вопросы, которые приходилось выслушивать несчастному дрессировщику. Но один из первых был традиционным: - Как её зовут?
Имя было до обидного человеческим – Наташа. На поток вопросов Виктор Алексеевич почти не отвечал. Частью в силу своего малообщительного характера, а иногда он просто мог не расслышать. Мы четверо уже знали от Даника, что дрессировщик туговат на ухо, угрюм и, как теперь говорят: случается «тормозит». Тогда же Даник рассказал нам один случай. Был дневной концерт – утренник. Зрители в основном дети. Перед выходом Виктора Алексеевича с Наташей на сцену, к нему подходит женщина и просит: - Извините, пожалуйста, но не могли бы вы сказать детям, что вашу обезьянку зовут Джуди?..
Дело в том, что по телевизору тогда шёл детский сериал, в котором главным действующим лицом была обезьяна по имени Джуди, правда шимпанзе. Виктор Алексеевич отреагировал на просьбу обычным своим образом. Слегка наклонил голову и… промолчал. Когда он вышел на сцену, то пресным голосом без всякого выражения сказал: - Здравствуйте дети. Мою обезьянку зовут Джуди. И уже громче следует команда: - Наташа кульбит!
Вот такого человека донимали дурацкими вопросами. А он тем временем, мучительно искал место для Наташи. В гримёрной, куда определили дрессировщика, находились ещё артисты. Приходили любознательные. В общем, для макаки это никуда не годилось. Виктор Алексеевич либо с ней занимался, либо Наташа сидела на привязи. На ней постоянно был ошейник, причём сразу бросалось в глаза, что поводок - металлическая цепочка. Признавала обезьяна только своего хозяина.
* * *
От повышенного внимания макака раздражалась, становилась агрессивной. Как ни был молчалив наш дрессировщик, но всё же он предупредил, что такая обезьяна может в доли секунды вскарабкаться на человека, и изуродовать лицо. Женщин Виктор Алексеевич просил по возможности вообще не попадать в поле зрения Наташи. Конечно, она будет всегда на привязи, но ведь всякое может случиться. Так что желательно не проявлять к обезьяне повышенного интереса.
Наконец место было найдено. За кулисами стоял концертный рояль. Инструмент ценный, но соблазнительно подходящий, в виду большой и ровной поверхности. В период невостребованности рояль был накрыт специальным чехлом; тяжеленным, плотным и даже непромокаемым. Вот на него-то Виктор Алексеевич и посадил под шумок Наташу. Цепочка от ошейника, конечно, была привязана к какой-то торчащей из стены железяке. За кулисами было просторно, свет приглушен, а на рояле вольготно. Так что макака успокоилась, у неё появился нормальный досуг. Любознательные «гомосапиенсы» могли наблюдать за Наташей с приличного расстояния. Ведь то, что к обезьяне подходили слишком близко, и было причиной её гнева.
Но бывают случаи, когда даже заслуженные работники культуры ничего не могут с собой поделать. Дядя Сева любую свободную минуту проводил возле Наташи. Со стороны это было похоже на влюблённость. Всеволод Михайлович приходил на «свидания» как в повседневном, так и в костюме Деда Мороза. Угощал Наташу всем, что у него было. Однажды обнаружив, что ничего съестного не осталось, бросил сигарету. Макака мгновенно её распотрошила, бумагу с фильтром отбросила в сторону, а табак брала щепотками в рот, и с удовольствием пожёвывала. Виктор Алексеевич, застукав дядю Севу с гостинцами, обругал его, и запретил впредь угощать Наташу. Как ни странно, кроме сигарет, объяснив нам, что в табаке есть вещества, в которых нуждается организм макаки-резус.
Наконец настойчивость заслуженного конферансье была вознаграждена. Он добился от своей пассии существенного знака внимания. Когда в очередной раз дядя Сева умилённо говорил Наташе муси-пуси, забыв про осторожность, он слишком близко приблизил голову к обезьяне. Всё произошло мгновенно. У Наташи остался в руке клок волос поклонника, а дядя Сева энергично тёр голову. Весь день он был счастлив. Каждому артисту он показал место, откуда был выдран клок. Все уважительно качали головами, обозревая и без того небогатую волосяным покровом голову Всеволода Михайловича. А я лично, после инцидента видел, как Наташа, празднуя пусть маленькую, но всё же победу, подпрыгивая на рояле, вдруг сгребла одной рукой чехол и приподняла сантиметров на десять. Никто, даже самый сильный мужик не смог бы этого сделать. Так что, сорвись макака с привязи, при такой физической силе, она могла бы легко оторвать у кого-нибудь нос, или ухо.
* * *
«Кто ищет – тот всегда найдёт!» И пусть не всегда, и не найдёт, а найдёт не тот, кто ищет – всё это уже не важно. А важно то, что Даник познакомился с прекрасной дамой. Первым делом, конечно, дама была приглашена на Ёлку. Поскольку самые лучшие женщины обычно дарят свою благосклонность мужчинам, умеющим делать что-то эксклюзивное, чего не умеет большинство других, Данику хотелось сразу начать с показа своих незаурядных возможностей. Но приглашать прекрасный пол на представления для специальной аудитории всегда затруднительно. Дама естественно беспокоится: - Я что же, буду одна среди детей? Приглашающий на это отвечает: - Ни в коем случае! Там будут и родители. И вообще, программа совсем недетская.
…Она пришла. Представление ей понравилось, и в особенности эквилибр Даника. Отношения их развивались, но за такое короткое время не перетекли ещё в роман.
Наш друг эквилибрист был в хорошей форме. Он был востребован, а значит, впереди его ждали гастроли. А по сему, прежде чем расстаться со своей зазнобой на какое-то время, Даник страстно желал побывать у неё в гостях, и лучше, если с ночёвкой. Но она была положительной женщиной трудной судьбы. И хотя имелась отдельная квартира, но однокомнатная. А ещё была дочь двенадцати лет, и горький жизненный опыт. Можно, конечно, было устроить прощальный вечер в кафе, или ресторане. Но, во-первых: тот, кто помнит то время; советскую действительность начала 80х годов прошлого века, не даст мне соврать. В ресторан, или кафе надо ещё было попасть. Сейчас трудно представить, что у дверей ресторанов вечерами стояли внушительные очереди. Спрос значительно превышал предложение. Во-вторых: Данику было банально жалко денег на ресторан. После развода, он взял себе за правило – много зарабатывать, но мало тратить. И третья, самая главная причина. По собственному опыту Даник знал, что женщины пусть даже такие положительные, как его новая знакомая в чём-то очень схожи с детьми. Ведь помимо обычных компонентов романтического ужина: свечей и шампанского, будет экзотическое животное, которое, между прочим, в некоторых странах считается священным. В крайнем случае, женское любопытство ему поможет. Так что оставалось одно: уговорить её посетить временное пристанище артиста.
* * *
Даник начал издалека: - Виктор Алексеевич, вам бы отдохнуть. Хотя бы на пару часов сменить обстановку. Ну, что это такое: пять Ёлок в день, потом гостиница и скверный ужин. Да и от Наташи вы устали.
Дрессировщик вопросительно посмотрел на соседа по номеру. Даник, зная, что Виктор Алексеевич будет молчать ещё минут пять, продолжил: - В этом городке есть ещё кинотеатр. На этой неделе в девять вечера «Полосатый рейс» показывают. Вы, наверное, любите этот фильм?
Виктор Алексеевич наклонил голову, что было верным признаком скорого ответа. Даник подождал минуту.
- Фильм этот я не люблю. А лучше ты скажи, что тебе нужен номер без меня, - спокойно сказал дрессировщик.
- Виктор Алексеевич, мне очень неудобно, но понимаете…
- Я всё понимаю, Даня. Схожу я на этот фильм. Только терпеть не могу плохо дрессированных шимпанзе.
- Но ведь вся интрига в ней, - возразил Даник, и они оба не сговариваясь, посмотрели на Наташу. Макака умиротворённо сидела на кровати своего хозяина. Поводок, как обычно привязан к батарее. Когда хозяин с кем-нибудь негромко разговаривал, то Наташа была само спокойствие и доброжелательность.
- Я думаю тебе об осторожности напоминать не надо? – сказал Виктор Алексеевич.
- Это само собой. Я поставлю стол в противоположном углу. Мы посидим, выпьем шампанского. Прощальный вечер, так сказать. Даник немного помолчал и добавил: - Я бы не попросил вас, Виктор Алексеевич, но так уж складываются обстоятельства…
- Ладно, перестань. Мы с тобой не один год друг друга знаем. Виктор Алексеевич встал и направился в ванную. Разговор был окончен.
* * *
Десятидневные гастроли неумолимо подходили к концу. Даник очень постарался, и получил согласие своей дамы сердца прийти на прощальный ужин в предпоследний день. Цветы, шампанское, конфеты были куплены заранее. Вместе с Виктором Алексеевичем переставили стол.
В этот день Даник работал особенно хорошо. Получалось как-то легко и с куражом. На вечернюю Ёлку придёт Она; выступить надо с блеском.
Новые знакомые артистов всегда смотрят несколько раз одну и ту же программу. Случается, что возникает некая смесь ощущений: раскрытие секрета и разочарования. А виной этому – артисты разговорного жанра. Цирковые номера понятно – отрепетированы до мельчайших деталей. Но, когда шутки, репризы, реплики произносятся одинаково, с одной и той же интонацией, становится как-то странно.
Всё это так, когда в вашей программе нет Всеволода Михайловича Зубова. Вот уж кто импровизатор! «Ходила» байка, что дядя Сева, «приняв» однажды перед концертом, выдал такую отсебятину, что партнёры подумали, что им всем по ошибке давали читать не тот сценарий. Решив во всём следовать за дядей Севой, они так далеко «уехали» от первоначального текста, что совершенно растерялись. Всеволод Михайлович тогда решил расхлёбывать кашу немедленно. Подмигивая партнёрам, он заставил их прокричать троекратное ура, а зрителям сказал: - Разрешите на этой мажорной ноте объявить небольшой антракт! После этого случая заслуженного конферансье целый год вспоминали на каждом собрании, в рубрике наши недостатки.
Заметив, что на вечернюю Ёлку Даник вновь пригласил свою даму, дядя Сева решил сделать приятное эквилибристу. Громовым голосом Деда Мороза Всеволод Михайлович объявил номер Даника, присвоил ему гран-при за какой-то фантастический конкурс, а в конце ловко ввернул, что любовь творит чудеса, стукнув три раза для убедительности посохом.
Потом, по дороге в гостиницу она смеялась, не веря, что Даник не подговаривал Деда Мороза.
* * *
Всё произошло настолько неожиданно, что Даник растерялся.
Прекрасный вечер… они разговаривали, пили шампанское. Обезьяна не проявляла ни малейшего беспокойства. При свете свечей Даник вглядывался в черты лица своей гостьи, и находил что-то новое, ещё более привлекательное.
- Да, она ещё милее, чем мне показалось в первую встречу, - думал он, любовался и слушал её неспешный рассказ о прошлом. Данику захотелось развеселить её. Он рассказал смешную историю из тех, что случаются на сцене первого января. Она звонко рассмеялась. Для макаки этот всплеск эмоций оказался неожиданным. Наташа пришла в сильное возбуждение, начала подпрыгивать, кувыркаться. Толи рассеянность её хозяина, толи металл устал, - обезьяна оказалась на свободе! Времени на обдумывание вариантов действий не было ни секунды. Наташа, почувствовав свободу, начала с такой скоростью перемещаться по номеру, что за ней нельзя было уследить. Первое, что мелькнуло в голове Даника – свечи! В любой момент макака может их опрокинуть. С горящими свечами нельзя покидать номер!
Даник дунул два раза. Темнота. Нащупать на стене выключатель не удалось. Гостья вскрикнула. Нервы, нервы, нервы! Даник выбежал в прихожую номера, сразу закрыв за собой дверь, скорее машинально, чтобы не выскочила обезьяна. Он включил свет в ванной, чтобы через стекло двери разглядеть, что происходит в комнате. Освещения явно было недостаточно. Тогда Даник резко вернулся, схватил женщину и потащил на свою кровать.
- Ложись, я накрою тебя одеялом! Постарайся не шевелиться и жди меня! – задыхаясь, второпях проговорил он.
Оставив свою гостью лежащей на кровати, под одеялом с головой, Даник закрыв номер, побежал на улицу.
* * *
В кинотеатре шёл, как оказалось не «Полосатый рейс», а фильм дружественной нам страны про какого-то призрака. Объяснив свою форс-мажорную ситуацию билетёрше, Даник с наставлением – «только потише» был допущен в кинозал.
- Ну, как тут потише, - думал Даник, - ведь он же туговат на ухо.
Но не всё же полоса невезения. В зале воцарилась тишина. На экране показывался средневековый замок, по которому, как должен был догадываться зритель шлялся призрак.
Из темноты, откуда-то сбоку раздался сдавленный шёпот, с трудом удерживающийся, чтобы не перейти в полный голос: - Виктор Алексеевич, Виктор Алексеевич… Наташа сорвалась!
Что должен был подумать каждый зритель, даже не берусь предположить. Зависит от индивидуального воображения.
Даник продолжал ходить вдоль рядов, повторяя: - Виктор Алексеевич, Наташа сорвалась! Но на него не шикали, вероятно, зритель переваривал эту информацию.
Наконец в груди эквилибриста расправила свои крылья радость. Было видно, как в одном из рядов пробирается к выходу характерный силуэт Виктора Алексеевича.
- Скорее, пожалуйста, пойдёмте! – это были последние слова, которые зрители услышали от таинственного визитёра, и странная пара покинула зал.
* * *
Когда Виктор Алексеевич, а за ним Даник вошли в номер и зажгли в комнате свет, им предстала следующая картина. На кровати эквилибриста под одеялом вырисовывались очертания взрослой женщины, а на её бедре, с победным видом восседала Наташа. Пленницу, конечно, сразу освободили. Дрессировщик даже постегал макаку особой плёткой, которая, между прочим, входит в реквизит. Наташа сильно огрызалась на экзекуцию, показав и клыки, и достоинство.
…Расстались спокойно, но холодно. Даник проводил свою даму сердца домой. Он чувствовал, что она не настолько необычная женщина, чтобы расхохотаться над этой историей. Скорее всего, он дискредитирован в её глазах навсегда. Его поведение полностью противоречило стереотипу «рыцаря на белом коне», который большинство девочек впитывают с детства. Лучше бы он убил эту обезьяну, не смотря на последствия. Если, конечно, смог бы.
* * *
Весь последний день Даник был молчалив и задумчив. Работал вяло, только бы дотянуть без срывов и травм. Про «зелёный концерт» и слышать ничего не хотел. Была такая традиция устраивать друг другу всевозможные розыгрыши на последнем представлении гастролей. В большом перерыве между третьей и четвёртой Ёлкой никуда не пошёл, даже обедать. Посидел в гримёрной; кто-то пришёл; чтобы не общаться пошёл за кулисы. Даник подошёл к роялю. На нём, как ни в чем, ни бывало, сидела Наташа, осматривала свою шерсть, наводила «марафет». Тоже ведь женщина. Даник остановился напротив. Он смотрел некоторое время в упор на макаку. Вполголоса медленно членораздельно сказал: - Маленькая… мерзкая… злобная тварь. Наташа вдруг перестала чесаться, и посмотрела прямо в глаза человеку. У Даника под кожей черепа пробежали мурашки. Ему показалось, что взгляд обезьяны осмысленный. И в довершение всего этого мистицизма в голове против воли прозвучал ответ Наташи: - Да пошли вы все… Всю жизнь мне искалечили…
- Это чё, может и есть телепатия? – обалдело сказал сам себе Даник и пошёл с кем-нибудь поделиться. Долго носить в себе такое он не мог.
Когда Даник поделился со мной, кто-то (не хочу упоминать кто), дёрнул меня встать, хоть и косвенно, на сторону Наташи.
- Это она ещё не предъявляет нам счёт за тысячи загубленных в лабораториях собратьев, - сказал я. Не знаю почему, но именно это пришло в голову. Даник, ничего не сказав, ушёл от меня. Через несколько минут я увидел, что он разговаривает с Виктором Алексеевичем. Я подошёл к ним и услышал следующий разговор.
- И чего она впала в состояние такой агрессии? – спрашивал Даник дрессировщика.
- Да потому, что я увёз её от больного Султана, - ответил Виктор Алексеевич.
- Вы что, хотите сказать, что у них тоже развиты чувства?
- Знаешь, Даня, чем больше я узнавал обезьян, тем больше убеждался, что мы с ними мало, чем различаемся. Но при этом я не верю, что человек произошёл от обезьяны.
- Да как же вас понимать, Виктор Алексеевич? – искренне недоумевал Даник.
- Да я и сам ничего не понимаю. Только чувствую, что было как-то не так. Тёмная история.
Виктор Алексеевич замолчал. Это он здорово разговорился.
А я всё-таки забыл спросить нашего друга, как звучит неуменьшительная форма его имени? Даниил, или Даня?
P.S. Хочу признаться. По мере написания рассказа меня грызла совесть. Ведь читатель, а в особенности читательница в праве были ожидать захватывающую любовную историю. Ну, на худой конец мелодраму: о соблазнённой легкомысленным и безответственным музыкантом девушке. Мне становится страшно, когда я представляю лицо читательницы, которая «дошла» до появления Наташи. Благородный гнев я вижу на нём. Но почему-то часто бывает так, что в гневе лица многих женщин становятся ещё прекраснее. Правда, я видел!
лето - осень 2008год