Свидание (Рассказ)

                                                                                                                                                                                          
       Сестра  вернулась к концу недели, как всегда шумная, загоревшая  и  с  двумя   вёдрами  боровиков,  купленных  где-то по дороге домой.  Допоздна  сидели вдвоём на кухне, беседуя о жизни и перебирая грибы.
        Появился  усталый  Митя.
       - Кушай  и  ложись спать дорогой, завтра везём  брата  в  родные  края.  - Забегала  Элла  возле  мужа.
        Утром  взяли  курс на  городок, где родились и выросли.
        Триста  километров пробежали быстро.  
        И  вот  уже  до  боли знакомые места.
        «Здесь ничего и не поменялось», - думал Григорий, с трудом давя  нахлынувшие  чувства.
        Спутники говорили о чём-то своём, понимая состояние блудного сына, попавшего на родную землю  после шестнадцати  лет разлуки.
        Больше всего он  боялся визита на кладбище.
        Слёзы уже предательски  застилали  глаза, когда он начинал думать об этом.  
         -  Ты не мужчина, возьми  себя в  руки, перестань киснуть  старый  козёл,  - повторял  он  сам  себе  ежеминутно.
         Эллочка, остро  чувствуя  происходящее  с  братом, пыталась отвлечь его  от  мрачных  мыслей. Она, то и дело, восклицала, показывая то направо, то, налево:
          - А  помнишь,  как  на  тебя  упала  гадюка,  в этом лесу?-
          -  А вон  там,  мы  нашли  столько грибов,  что  не  могли  унести …    
          Лесная  зона  закончилась.  И  вот, вдали  уже  видны  такие родные, и  такие  бесконечно  милые  сердцу   места, что  казалось,  их никогда  не покидал,  а просто на время отлучился; повидался там с кем-то, решил что-то там важное, - и домой,  где  опять  можно почувствовать себя, как в далёком розовом детстве.
         Вот сейчас  выйдет  из  дому  строгий  отец  и напомнит:
         - Сынок, не забудь припасти корму кроликам.
         А затем, с кухни  мамин  голос:
         -   Где вас носит, мои золотые, обед стынет…
         -  Гринчик,  - просила Элла, когда въехали в городок.
         -  На минутку заскочим к моей подруге, хочу  поздравить  её  с Днём рождения. А  потом  на  кладбище.
          Этот дом находился как раз через дорогу от школы, в которой они  учились.  Попав на эту улицу, и завидев школьные здания, сестра не преминула  вспомнить эпизод детства, когда юный Гриня, в классе  шестом, или седьмом,  выпрыгнул из окна аудитории. Он свалился, чуть ли не на плечи, проходившему  в этот злосчастный момент, завучу школы.
         Что было потом, вспоминалось и  им самим и всей семьёй с юмором:
          - Этот бандит, этот хулиган, чуть не убил меня, - орал тот на  всю школу.
          Маму срочно вызвали к директору, а Грине, - здорово досталось от  отца.
          Сестра с мужем зашли в дом, а его как магнитом потянуло на школьный  двор.
          Когда он ступал на него в последний раз? Двадцать лет назад, тридцать, а может сорок? И не упомнишь. А всё осталось как прежде. Вон там был спортзал, а там школьные мастерские, а вон там,  аллея, ведущая в парк, куда бегали целоваться  после танцев.
          - Гриня! Ты где? – Прервал его воспоминания голос Эллы.- Пора ехать. Садись в машину.
          Сначала  зашли  на  отцовскую могилу, - слегка заросшую с момента последнего  посещения  сестрой.  Навели  порядок, выбросили  мусор  и выросшие  побеги, сойдясь  на    том, что по весне они появятся  вновь. Пригубили из пластмассовых  стаканчиков, заранее приготовленных  Митяней,  вылив остаток,  - согласно обычаю.
          Впереди главное:  свидание с сыном.
          Неспеша двинулись внутрь, беседуя о превратностях судьбы, необратимом роке,  несправедливости бытия и слепой зависимости чему-то единому,  властному,  держащему свою всемогущую руку  на  пульсе  всего живого на этой планете.
          Кладбище, это то место, где человек начинает задумываться о вечном, чего не позволяет себе в повседневной жизни. Её неумолимый круговорот подхватывает людей и стремительно несёт по дорогам и лабиринтам, по странам  континентам. То, соединяя их по парам, то, разлучая; порой даря  им что-то, порою отбирая у них самое ценное и  дорогое.
        Вдруг,  немного  успокоившись,  и  поддавшись  этому  колдовству окружающей  усыпательницы,  Григорий  увидел  могилу сына.
         Она была точь  в точь, как на фотографии, стоящей у него на рабочем столе в Канаде.
       - Не идите за мной…, я  сам,  - то ли  пробормотал,  то  ли  крикнул  он  приглушенным голосом.
        Глаза уже обильно застилали слёзы, платочек промок, ещё не успев приблизиться к могиле.
         Спутники с пониманием отошли в сторону.
         В  какой-то оградке, они нашли скамеечку и уселись там.        
         Григорий подошел к  памятнику, где  был  высечен  портрет  и  страшные  слова…
         Он стоял, прижавшись  к чёрному  камню, и его трясло так неистово, как будь-то тело била лихорадка; сознания не было; разум и самообладание,  казалось, покинули измученное тело. Руки непроизвольно гладили гранит, как  будь-то живое существо, как бы надеясь, что он оживёт и отпустит щемящую боль сердца и вечный холод в груди. В помутившемся мозгу не остались ничего, кроме пустоты и безразличия.
          Трудно сказать, сколько это продолжалось. Десять,  двадцать  минут, пол часа, но силы постепенно иссякли, -  видно сказалось напряжение  последних  дней.
          Он начал медленно приходить в себя; взор стал проясняться.  Понемногу  сознание, а  за  ним и самообладание,  вернулись в истерзанный организм.  
          Григорий, наконец, заметил сестру с мужем и позвал их.  
          Положили  венки,  сфотографировались, опять пригубили,  как положено, и двинулись в сторону  машины.