У тебя был муж иностранец, и своя история, которая тянулась за тобой словно богато украшенный орнаментом шлейф, покрывающий твое прошлое. И было не всегда понятно, что же скрывается под этим пестрым покрывалом. Что в твоей жизни -правда, а что выдумка и плод - богатой фантазии?
Впрочем, его это мало интересовало, ведь он - всегда был слишком занят собой!
В одну и ту же реку не ступают дважды – сказано в умной книге...
Но ты рискнула. Еще, какое то время, вы барахтались в этой реке, уносимые ее бурным течением в неведомую для вас даль… Пока жизнь не распорядилась по-своему, определив свое место каждому участнику происходящего действа.
Каюсь, я с интересом наблюдал развитие этого сюжета - сам, будучи его, не последним участником… Ваши расставания и встречи напоминали смену времен года: жаркое лето сменяется осенью и суровой зимой. А потом вновь приходит весна…
Ты не вынесла жизни рядом с Гением - все испепеляющим и уничтожающим вокруг себя. Солнцем хорошо любоваться издалека, время от времени, греться в его лучах, но очень неуютно жить на Солнце.
И однажды ты все-таки снова вернулась ко мне.
- Понимаешь, ты, как надежный и вместительный шкаф - без обиняков объяснила ты свое решение...
Можно долго получать удовольствие от путешествия с чемоданом наперевес по замечательно- пересеченному ландшафту.
39.
Но однажды женщина все равно возвращается к своему верному шкафу, хранящему ее главное имущество: гардероб и безделушки, без которых ей трудно существовать в этом самом бутафорском из миров. Именно за такой шкаф ты и держала меня. Я, впрочем, не возражал. Преимущество писателя в том, что он любые страдания может превратить в литературный материал. В том числе и свои личные страдания. Хотя кто сказал, что я страдал? Я – жил!
Принц - Я люблю принцессу!
Король – А, она тебя?
Принц – А, она меня – нет!
Король – Да…
Принц – Что мне теперь делать?
Король – Страдать!
/ Убить дракона Ю. Горин/
Он прилетел в Самарканд из Москвы, чтобы собрать для фирмы необходимый материал о здешних достопримечательностях и сувенирах.
- Ну и прошуршишь там по кредитам - сказал ему шеф Олег, состряпав доверенность, и вручив адреса нескольких узбекских банков.
Этот город, всегда привлекал его. В нем была - особая неповторимая стать и величие. Люди, его населяющие, обладали собственным, отношением к жизни: как-то вкуснее, и интереснее существовали, отнюдь не чувствуя себя провинциалами - по отношению к другим обитателям Союза. Тут были горы, каждое утро,- в сиянии вершин,- встречающие солнце, и тысячелетняя история... Это обстоятельство - в сочетании друг с другом и по отдельности - привлекало громадное количество туристов, так что местные коллекционеры, меломаны и фарцовщики, могли дать фору даже москвичам.
Он проучился в Самарканде два года и только после этого перевелся в Ташкент, следуя рекомендациям родителей.
Они всю жизнь хотели и надеялись, что он будет архитектором. Комплекс неполноценности, инженеров- смежников перед «великими и ужасными» архитекторами! Да и было чему завидовать: архитекторы в этой среде - белая кость! Все равно, что
« плотник супротив столяра…»
Он это почувствовал уже в институте - только у архитекторов были свои аудитории, закрепленные за каждой группой, и в их среде всегда было полно разного странного народа, который норовил заняться чем-нибудь, более забавным, чем учеба.
Что же, родители виноваты сами - не нужно было посылать его после школы в Питер.
Первое же посещение отдела современной французской живописи, на втором этаже Эрмитажа, сделало свое дело. В особенности после «лекций» Левы Айбиндера.
Благодаря ему, он понял, что « Танец» Матисса – это вовсе не мазня, а зашифрованное послание всему Человечеству!
Этот нетипичный еврей- мечтатель, вместе с ним посещавший студию ДК им. Газа. / кто этот - Газ? – Андрей так и не выяснил за многие годы!/ - Лева уже имел за спиной университетское образование и авторитет в среде студийцев. Он то и сагитировал его в художники и убедил бросить архитектурный, куда Андрей поступал с таким трудом.
В тот год было аномально жаркое лето и, едва успев подать документы, он уже на следующее утро сидел в огромной душной аудитории с видом на набережную Невы.
Два каменных сфинкса, окутанные влажными испарениями, едва помещаясь в раму окна, сторожили ее величавое течение.
40.
Он нервничал и, обливаясь потом, со страхом глядел перед собой - на фигуру Апполона, которую ему предстояло изобразить на девственно чистом листе ватмана.
Его всегда приводила в уныние эта ранимость белого листа бумаги. Одно неверное движение и все испорчено!
Это продолжалось до тех пор, пока один лихой художник, воспитанник Мухинского училища, так же, как и он посещавший студию, не преподал ему, свой мастер класс. Однажды, прогуливаясь в постпохмельной задумчивости, по анфиладе студийных залов, он подобрал с пола лист испорченной Андреем акварели,
Посмотрел на него, внимательно, и стал производить загадочные манипуляции, понятные только ему самому: побрызгал картинку водой, потоптался на ней, предварительно накрыв газетой…
Взглянув на полученный результат, закурил, подумал и, ткнув пару, раз кистью в нужные места, изготовил великолепный натюрморт.
Уже тогда это действо поразило его контрастом с архитектурными догмами. Черчение, аккуратные отмывки, сопромат… Его мутило от всех этих расчетливых манипуляций!
Впрочем, Андрей и раньше смутно ощущал, что архитектура - не его путь.
Ему всегда было скучновато в среде чистоплюев и карьеристов и, напротив слезы сочувствия закипали в нем, когда он знакомился с биографиями Ренуара, Ван- Гога и Пикассо…
Где волшебная грязь подмалевка, где можно слоями накладывать и соскребать краски, и лишь завершающий мазок ставит последнюю точку, являясь адвокатом художника перед лицом Вечности.
Водораздел случился еще в школе, когда он, однажды, попробовал писать акварелью.
Все лето, после седьмого класса, он посещал изостудию в парке культуры им. Кирова. Здесь ему и объяснили азы живописи и рисунка. Поняв, что любой цвет состоит из множества оттенков, Андрей уже не мог воспринимать мир - как прежде. Глядя на людей в трамвае, он видел не просто лица, а цветовые пятна с рефлексами и полутенями, блуждающими по коже, натянутой на каркас скелета.
/ Со временем, он научится так же легко чувствовать ложь и неискренность, всегда присутствующие внутри любой - даже самой сладкой лести/.
Тогда, новое знание, поглотило его целиком. Когда его просили передать деньги за билет, он сначала анализировал всю цветовую палитру красок, из которой лепилась фигура обратившегося к нему человека. Он жадно оглядывал его- с головы и до ног - отмечая, как холодные тона переходят в теплые, и как рефлексы прячутся в глубине теней. Только потом соображал - суть просьбы. Из-за этого случались разные казусы.
Скорее всего, он производил странное впечатление в тот период. Наверное, это его свойство было сродни собачьему нюху. Так же, как и собаки, живут в мире запахов, так и он жил в то время в мире красок. Потом это увлечение, пройдя, стадию первичного накопления информации, все же приняло более разумные формы. Он стал ограничиваться постановочными натюрмортами, оставив людей в покое.
Единственное, что уже навсегда ушло от него - способности к точным наукам. Видимо, в одной голове, если это, конечно, не голова гения, тесно двум таким разным стихиям, как математика и живопись…
И, когда после каникул, он приступил к учебе в восьмом классе, то первое время, очень сильно огорчал учительницу математики, так долго державшую его в своих любимчиках.
Несмотря, на, внезапно вспыхнувший, интерес к живописи, Андрей, в отличие от гениальных французских художников, не сумел проявить стойкость характера и, поддавшись на матушкины уговоры, в очередной раз сунулся в архитектуру.
В один из летних дней, он все-таки вернулся из Питера в Ташкент, несмотря на уговоры руководителя изостудии - немного странного и частенько пьяного бородача, называвшего себя - учеником самого академика Манизера.
-Поедешь в Самарканд - там конкурс поменьше. А, уже потом переведешься в Ташкент.- сказала ему матушка. – В последний раз прошу… Не поступишь - живи, как знаешь!
Самолет из Москвы, подрулил к зданию аэровокзала. Андрея никто не встречал. В этот приезд, несмотря на множество знакомых, он решил никого не беспокоить и устроиться в гостинице. Не готов он был пока ностальгировать и вспоминать. Может быть, боялся разочарований? Или наоборот - что навсегда останется здесь, плывя по течению, как поступили некоторые его друзья?
Получив багаж, отправился на стоянку такси.
В этот раз Самарканд удивил его: всего семь вечера, а народ на улицах, как будто вымер!
- Что это у вас случилось? – спросил он у таксиста.
Тот выдержал недолгую паузу, и начал костерить нынешние времена.
Почти то же самое: слово - в слово - он услышал вскоре от соседа узбека, когда ехал на рейсовом автобусе в Ташкент. Похоже, это – «езжайте своя Рассея…», которое неслось в начале 90-х, со всех сторон, - вышло им боком! Господи, кто же тогда в выигрыше? Опять баи да начальники!
На следующий день прогулялся по городу и закупил сувениры- образцы для московской фирмы.
Постоял возле входа в парк - сколько здесь прошло замечательных вечеров!
Собственно с парка и началось его знакомство с городом. В первый же день он зацепил, какую то местную девицу и они сидели тут, в кафе, попивая пивко. Впереди маячила перспектива вступительных экзаменов, но это волновало его меньше всего. Цель была довольно простая: по быстрому завалить экзамены и вернуться в Ташкент. Исполнить, так сказать, сыновний долг. Или, по крайней мере, сделать вид.
Но, к собственному удивлению, он был зачислен.
Вспоминая свой первый день в Самарканде, Андрей никак не мог уложить его в прокрустово ложе следующего знания. Было странное ощущение, словно тот город - из соседнего - параллельного мира, где другие краски, лица и другой масштаб. Впрочем, такое случалось с ним и впоследствии. Приехав однажды в Питер, он тоже совершенно не узнал место своих первых юношеских грез - таким облезлым и жалким сделался город. Со стремительно спивающимся населением и запахом мочи из каждого подъезда. Начиналась перестройка и самые трудные времена были еще впереди.
Так же, впоследствии, он не узнал Ташкент - что-то неуловимое ушло, испарилось из его облика – хотя, с виду, вроде - такой же!
Признаться, я тоже не однажды ловил себя на подобной мысли: время - от времени, наведываясь в родной город. Высокомерно думал, что это наше отсутствие испортило его. Но потом понял, - изменились мы! Испытав, поначалу, определенные неудобства, мы выжили, приспособились к другим условиям. И попадая, теперь, в тихие заводи прежней жизни, испытываем нечто - вроде кессонной болезни. Словно глубоководные рыбы, выброшенные на берег приливной волной - пучим глаза и страдаем от навалившихся на нас неудобств.
Нам, как будто, не хватает нашего повседневного давления и ритма. Нам скучно!
И, побыв недельку – другую, в местах, по которым так тосковали бессонными ночами, среди стылой зимы, или, напротив, - одолеваемые калифорнийским зноем,
пообщавшись с редкими персонажами прежней жизни, возвращаемся к своим новым обстоятельствам. Мы испытываем даже легкое разочарование, словно нас обманули в наших лучших ожиданиях.
И мы долго еще не можем понять – что же произошло. В чем, собственно, дело? В раздражении загоняем ненужные мысли на задворки сознания. Нам, как всегда, некогда думать о разных пустяках! Мы существуем в ином ритме - в иной системе координат. И мы привыкли уже, что все рано или поздно объяснят нам. Кто-то другой не
мы…Журналы, газеты и телевидение разжуют и засунут в наши размягченные мозги, переработанную и уже готовую к употреблению информацию.
Инфу - как принято говорить на сегодняшнем сленге. А наше дело срубить побольше бабла! Остальное мы, разумеется, купим!
Что касается Андрея, и его странных взаимоотношений с архитектурой… Когда, по прошествии лет, его творчеством займутся специалисты, то особую роль они уделят именно этому стечению случайных, и на первый взгляд, странных обстоятельств.
Хотя, в жизни, как известно, не бывает ничего случайного. По, крайней мере, в жизни таких людей, как Андрей. Именно синтез с архитектурным видением окружающего мира, так или иначе, полученным в институте, придал его живописи, ту необычную структуру и стиль, который сделал ее новаторской.
А еще, встречи с людьми. Лева Айбиндер, Савицкий, его первый учитель рисования, объяснивший таинства полутонов и рефлексов... Американка русского происхождения - Марина Ковалева, с которой он случайно познакомился на одном из вернисажей. Глядя ему прямо в глаза, она за пару минут объяснила, что собственно входит в понятие - настоящая живопись.
-Настоящая живопись делается настоящими людьми... Вот, вы художник? По вашим глазам я вижу, что вы хороший художник. По крайней мере, можете им стать. А это- она окинула взглядом картины вокруг - салонная живопись. Слишком красиво!
Со временем появилось слово, которое бы очень подошло к ее словам – гламурно.
Гламурненько, как говарит одна моя знакомая в весьма пикантных ситуациях…
Произнеси его Марина Ковалева в ту минуту: и он бы все понял - уже тогда!
Картинки на той выставке вполне устраивали его. Тогда ему очень нравилось слово - вкусно. Вкусная живопись, вкусная литература, вкусная жизнь… К сожалению, иногда нужно прожить годы, чтобы понять очень простые вещи и истины.
Однажды, в еженедельнике АиФ, Андрей прочитал статью об этой удивительной женщине.
Оказывается, Марина Ковалева была известной американской галеристкой и общественной деятельницей, устраивала гастроли театра «Современник» на Бродвее. Он очень удивился. Разыскал ее визитку…
Видимо, в тот день - день их знакомства - он был просто не готов к встрече с ней. Хотя всегда помнил, произнесенные, ею слова.
Как и в случае с Савицким, и во многих других случаях… Он был из тех - поздних, зимних яблок, что наливаются соком и созревают уже в снег у - вдалеке от взрастившего их дерева.
Он даже не заметил, как Нафиков взобрался на парапет дома и стал разгуливать взад- вперед на высоте 60 метров, что–то, бубня себе под нос.
Накануне вечером он приехал к Андрею, чтобы поделиться своими творческими планами. Посидели, выпили по-обыкновению. Поговорили о том, о сем…
А с утра Андрею нужно было обмерить крышу высотки напротив. Он к тому времени работал в одной фирме, где брались за любые перспективные проекты. Андрей предложил строить мансарды. Тогда этим еще никто не занимался. Навела его на эту мысль статья-
« Под крышами Парижа», где рассказывалось о парижских мансардах и их обитателях…
И вот, пока он корячился, ползая с рулеткой, по поверхности условного нуля, Нафиков решил в очередной раз пообщаться со своими друзьями- небожителями.
Еле уговорил спуститься на бренную землю - мало ли чего! Не очень хотелось в такое чудесное утро отскребывать приятеля от асфальта.
- А, что за звуки ты там издавал?
- Стихи!
- Вона - оно как! Муза значит клюнула в одно место! – Андрей поднялся по лестнице к краю парапета и заглянул вниз.
По тротуару медленно ползли люди величиной с небольших муравьев.
Голова закружилась, и к горлу подкатил мутный комок. Нет, не верхолаз он - Это точно!
И не небожитель. Особенно после вчерашних возлияний!
Вернувшись на служебную квартиру, которую недавно предоставила Андрею фирма, - за его немалые заслуги, стали думать, как распорядиться собственной жизнью так, чтобы «…не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…»
Во всяком случае, в перспективе: ближайших двух-трех часов. И тут очень кстати, позвонил Вяльцев.
- Свободны?
- Да… Как, тебе сказать…
- Понял. Значит свободны!
Была объявлена срочная мобилизация по случаю предстоящей экспресс-выставки в фойе
Киноцентра. Там, как раз, проходила церемония закрытия очередного Международного кинофестиваля и Рафику Караеву предоставили площадку для экспозиции.
Прорвавшись сквозь кордоны, долго прыгали на фоне витража, пытаясь привлечь внимание Вяльцева. Наконец, он заметил их и провел внутрь. До встречи с Мариной оставалось ровно три часа.
Обстоятельства изменились, и в новой жизни ты была фотокорреспондентом - элегантная черноголовая дамочка женщина-подросток. Такою, впрочем, ты была всегда- такою, видимо, и останешься… Разумеется со временем морщины покроют твое лицо и шею и в волосах появится неизбежная седина, но что-то девичье будет в тебе, наверное, и тогда, когда ты будешь уже совсем старой.
Лениво прогуливаясь среди приглашенных, словно охотница на львов посреди африканского сафари, ты не спеша, выбирала жертву и тщательно прицелившись, стреляла из своего «Кодака». Жертвы довольно ухмылялись и принимали наиболее выгодные для точного выстрела ракурсы. Мешал контражур от большого светлого витража. Но ты надеялась, что вспышка сделает свое дело. Аппаратура соскальзывала с твоего худенького плеча, и он, устав наблюдать за тобой со стороны, предложил
свою помощь.
Ничуть не удивившись его внезапному появлению,- словно расстались
только вчера, ты благосклонно согласилась. Он, неожиданно, вновь, почувствовал приступ забытой робости - как тогда на море.
Любой кинофестиваль такого уровня, это - та еще ярмарка тщеславия! Московский исключения не составляет. Львиный прайд перетекал между накрытых столов и твоя охота продолжалась. Львы, нужно заметить, обладали завидным аппетитом и Андрей с
грустью отмечал, что угощение тает буквально на глазах! Львы, впрочем, были больше похожи на жвачных животных, после изрядной голодовки, вернувшихся на луг с сочной травой. Они активно работали челюстями, не забывая, общаться друг с другом. При этом, они рыскали по сторонам жадными взглядами - в поисках того, чего им - львам - не хватает еще в этой жизни.
Никита Михалков, как большой белый пароход, сверкая сквозь пышные усы ослепительной улыбкой, возвышался над текущей мимо него массовкой. Ты прицелилась в него, и он сделал вам ручкой, ехидно улыбнувшись в объектив. Раздвигая, собой дичь помельче, вы продолжали перемещаться по этому говорливому морю разыскивая другие корабли и пароходы
На вопрос - Почему ты снимаешь только знаменитостей?- ты, не задумываясь, ответила – Другие придут сами! И в этом была определенная логика!
Боря Хмельницкий - еще один пароход, хотя и помельче, фланировал по вестибюлю – туда и обратно, держа под руки двух очаровательных дам. Один дубль – второй- третий…Тоже улыбнулся в объектив и прохрипел что-то своим невероятно простуженным голосом. Янковский, Абдулов, Яковлева и пр. и пр…
- Да сегодня на рейде полным – полно королевских флагов – сверкнув синими в тот день глазами, заметила ты, изобразив пиратскую улыбку, которой мог бы позавидовать сам Джонни Дэпп! Отбросив со лба темную челку, ты отправилась дальше.
Друзья художники, притащившие его на это историческое мероприятие, прогуливались возле стендов, внимательно разглядывая собственные произведения. Они готовы были ответить на любые интересующие окружающих вопросы. Но не было вопросов - не было и ответов! Ты щелкнула затвором и выстрелила навскидку - и вот они подстреленные тобой, застыли в обнимку: Марат Нафиков, Рафик Караев, Юрка Вяльцев и он – все, как один гении. Публика вокруг, правда, еще не знает этого. Ведь люди реагируют только на восклицательные знаки – кем-то уже расставленные для их употребления – запятые и многоточия вовсе не интересуют их! Слишком полноводна и быстротекуща река жизни несущая всех нас вперед.
Закончив охоту, ты разобралась в своем мудреном фото-хозяйстве и тщательно рассортировав отснятые кассеты, увлекла его в стремительный забег по выявлению гастрономических ценностей, затерявшихся еще в недрах необъятного фестивального стола. Впрочем всего было так много, что и вам кое-что досталось на этом празднике жизни. Из-под носа у Никиты Сергеича, охранявшего заливную осетрину, ты бесстрашно улыбаясь, умыкнула изрядный кусок, не забыв и его- своего пажа и оруженосца. Великий режиссер зыркнул на тебя бандитским навыкате глазом, но ничего осуждающего не произнес, изобразив даже некоторую галантность - Мол, кушай, дорогая, на мой век еще хватит!
Добавив к трофеям по две порции дымящегося жульена, который проносил мимо вас торопливый официант, неожиданно возникший из недр огнедышащей кухни, вы причалили к краю столы, где на ваше счастье, потерялась бутылочка Шато- Лафита, задрапированная оброненной кем-то салфеткой.
Шампанское шипя, и нежно пенясь, составило трио к дуэту заливной осетрины и грибного жульена, успевших уже попасть в ваши желудки. Их дружное песнопение наполнило души удивительной истомой и умиротворением. Хотелось произносить аллилуя, разбрасывать мирт и курить фимиам, хотелось базлать о Свободе, Равенстве и Братстве и любить всех или хотя бы через одного!
Было самое время вновь заглянуть друг-другу в глаза. Что вы и сделали незамедлительно!
Ну, да ладно! В сторону лирические воспоминания и сантименты. Я тоже был где-то рядом, мучительно думая о тебе. Тогда ты играла мной, заставляя страдать.
К сожалению, я не стал героем твоего романа, хотя ты и подарила мне достаточно много сладких и горестных минут… Больше горестных.
Но время все исправит, надеюсь!
А пока я вручаю тебя своему герою. Наслаждайтесь друг – другом! Пусть он воплотит мою мечту, и сделает тебя по-настоящему счастливой. Хотя вряд ли ему это удастся.
Ведь он - художник. А, вы когда-нибудь видели художника, подарившего счастье даме?
У них одна дама - их Муза. Ей они служат верой и правдой. Порой даже и после своей смерти. Такая у них карма, как говорят знающие люди.
А, этот – Маленький Гений, как ты его называла, и вовсе от пяток и до макушки напичкан ощущением своей величайшей миссии на Земле.
Куда уж нам простым смертным тягаться с ними!
Мы творим свои скучные дела, подбирая крохи от щедрого пирога талантов, коими наградила их Мать-Природа.
Хотя, если быть совершенно объективным, именно благодаря им наше существование на планете Земля, хоть как то оправдано… Ведь если бы не было их перманентных озарений, то для чего нужно было все Человечество? … Все мы - с нашими скудными намерениями и ничтожными амбициями? Мыслями о колбасе и булке с маслом…
О - пирожном со взбитыми сливками, наконец! И, конечно о сексе! Куда же без него! А еще о машинах, домах , разных побрякушках, которыми мы награждаем друг друга, или напротив отбираем, чтобы потешить собственное самолюбие… А, скорее - избавиться от комплексов - перед Непреходящими Ценностями. Не так ли, господа?! Да, конечно, так - чего уж там!.....
II.
…Все начиналось банально и просто, хотя в этой банальности и простоте, наверное, таилась своя загадка, свой магический смысл. Как и в шараде, придуманной Гением: походя и, как бы невзначай, расставившем знаки препинания так, что простые слова превратились в символы, которые до сих пор пытаются разгадать мудрецы всех времен и народов « … И все возвращается на круги своя…» И все, действительно, возвращалось!
Мальчик рос в провинциальном южном городке, затерянном среди бескрайней пустыни, неподалеку от исчезнувшего впоследствии моря. Согнанные обстоятельствами и дымным временем - со всех концов некогда могучей Империи - здесь завершали жизненный путь культурные эмигранты: отставные дворяне, сумасшедшие поэты и агенты буржуазии, которых не успели изловить и добить рьяные энтузиасты революционных чисток. Они бродили по пыльным, кривым улочкам, обдуваемым ветрами, прилетевшими из пустыни и, барахтаясь в знойном сорокаградусном сиропе, пытались построить свой причудливый и непонятный псевдоевропейский быт.
Псевдо – потому что он и не мог уже быть европейским - Европа была, где-то далеко на краю света…
Так же далеко были Питер и Москва.
Но, тем не менее, жили еще старомодные улыбки, гримаски и причудливые многоэтажные шляпки, вывезенные из старой жизни в фанерных чемоданах через всю Россию, казахские
степи и Туркестан - из зеленого, вдруг, ставший красным. Были старозаветные разговоры вперемежку с новоязом, когда одна дама говорила другой: - А вы знаете, милочка, что вчера меня, чуть было, не задавила телега, называемая арбой: с такими огромными- преогромными колесами. Вообразите нелепость – я, раздавленная, среди арбузных корок и мелкого сора … Это невероятно - это нонсенс! Подумайте - стоило ли бежать из свихнувшегося, безумного Петрограда, чтобы погибнуть здесь под ослиными копытами!
-А что он?
- Он стал хлестать его плетью! … А я ему говорю - уважаемый товарищ, вы просто не умеете управлять этим благородным, животным …
Ах, ладно - пустое!.. Дорогая моя, расскажите, лучше из чего вы сшили свое замечательное платье? Что вы говорите - Вы соорудили его из занавесей? Неужели из тех самых, что висели в вашей гостиной с окнами на Неву? Ну, да вот же они - королевские лилии по лазурному полю …Господи, господи - как давно это было! Будто в другой, выдуманной кем-то жизни. Что, за изменчивая судьба!... Sic transit of gloria mundy!
Мальчик слушал эти разговоры, и ему казалось, что дамы играют, в какую то забавную игру, где слова, перемешиваясь друг с другом, будто цветные стеклышки в трубке калейдоскопа, образуют причудливую мозаику из ничего не значащих звуков и жестов.
Он очень любил весну - весной весело жужжали пчелы и начинали звенеть арыки, а упрямые ростки деревьев пробивались на свет божий через асфальт.
Весной здесь в изобилии цвели тополя… Тополиный пух летел, кружась, и падал на землю, словно снег в незнакомой ему России, о которой рассказывала бабушка.
Снег покрывал серо- зеленый купол Иссакия, тяжелой каменой глыбой, утонувший в туманом мареве сумеречного петербургского утра. Cнег ложился и на золотые луковицы московских церквей - ажурными прозрачными крестами они упирались в самое небо. Cнег все сыпал и сыпал, как пеплом из взорвавшегося вулкана засыпая Россию. Он падал и падал, пока не покрыл всю землю. И когда по весне все таки зажурчали ручьи, в их розовых нежных струях, перемешанных с кровью, как фантики завершившегося бала мелькали обрывки старой жизни: пожелтевшие фотографии, где чопорные барышни держались за руки подтянутых офицеров; письма на ять; облигации Волго- Донского пароходства; дамские платочки с вышитыми на них инкунабулами любви и ажурными краями опаленными революцией. А, вскоре ручьи превратились в реки и по ним поплыли трупы людей со вздувшимися животами и дырявыми затылками, перевернутые тачанки и листки с декретами новой власти слишком часто завершавшиеся словом – расстрел. Человеческая жизнь стала стоить дешевле чем продуктовая карточка, гарантирующая получение революционной пайки- двести граммов сырого хлеба и селедочного хвоста… Более чем скромная плата за лояльность к новой власти.
Запах пороха уже заглушал запах весны и люди, не дожидаясь, когда за ними придут суровые комиссары, покидали свои жилища, бросая все, чтобы спасти самое дорогое что у них было - жизнь. Зачем? Они и сами не знали этого. Наверное, их толкал инстинкт. Во всяком случае, благодаря ему - этому инстинкту –появился он… Ну и, конечно, благодаря сочетанию обстоятельств, соединивших его не самых благополучных - по части происхождения- бабушек и дедушек.
В этом краю цветущих тополей, журчащих арыков и знойных ветров, пахнущих верблюжьей колючкой, рос Мальчик- дитя Великого Эксперимента затеянного на одной
шестой части планеты, пророками в кожаных куртках, изнасиловавших, однажды, романтическую барышню с прекрасным именем Россия.
Дочитав до этого места, я посмотрел на тебя - твое лицо было задумчивым и грустным. Казалось даже, что ты готова всплакнуть,… Черт возьми! - я и не думал, что написанное мной, может так взять тебя за живое. А, может быть ты думала совсем о другом? Ну, конечно, твое сознание как всегда, когда ты так вглядывалась вдаль, было нафаршировано мыслями о нем.
Я спросил тебя об этом. Ты утвердительно кивнула.
- Я знаю - мы обязаны ему многим. Но ведь у нас есть и своя жизнь!-
пробовал возразить я.
-Нет у нас больше своей жизни. Весь смысл нашего существования заключается в
том, чтобы вспомнить. И по возможности рассказать!
Эта навязчивая идея, которая преследует тебя, в последнее время - больше похожа на болезнь.
Признаюсь, меня тоже, иногда, посещает подобный недуг…Страдающая, саднящая душу, память!
Эта сладкая заноза, так же как и в тебе - как и во всех нас - сидит в отравленном временем сознании, и постоянно терзает меня. Она словно кандалы каторжника, прикованного к галерам, плывущим по реке Времени. Эту реку еще, кажется, называют рекой Смерти … Такая вечно полноводная река - Харон.
Память … Пепел памяти, засыпавший однажды наши сердца. Теперь он будет непременным ингредиентом любого нашего меню… Чтобы, не предложила нам затейница – жизнь! Любой прайс-лист будет иметь отныне пункт, предлагающий путешествие по «волнам нашей памяти»... Всегда к вашим услугам! Please!
И как бы мы не зарекались, нас всегда будет манить эта бесконечная и сладкоголосая восточная мелодия, монотонно поющая об утраченном когда-то счастье!
Может быть, от этого мы так преувеличенно веселы и так неестественно зависимы друг от друга?
Словно тополиный пух, по - весне, гонимые ветром перемен, мы покинули однажды родные жилища и взмыли высоко вверх. Мы улетели прочь, туда - откуда наши, легкие на подъем, предки, начинали свой жизненный путь.
Многие погибли, но кому-то удалось завершить круг- Круг Жизни.
И вот, ты сидишь, в кафе, на бульваре Мон-парнас, потягивая утренний кофе, на месте той самой Ротонды, где Гоген играл в шахматы с Ренуаром, а никому еще неизвестный
Модельяни, пытался всучить старине Либиону только что написанный холст в уплату за рюмку абсента и съеденный бутерброд.
Тут же крутился молодой и еще никому неизвестный журналист по фамилии
Хэмингуэй, …
Париж - это твой праздник, твоя вершина, он у твоих ног - нарядный и беспечный. Но ты грустна.
-Эй!- мое «эй» взлетело и шлепнулось оземь, не успев достичь твоего слуха. Твои губки
надулись на весь белый свет, а глаза смотрели в пространство.
Громадное осеннее солнце, зацепившись лучами за шпиль Эйфелевой башни, с трудом,
дотянулось до твоих темных волос и высекло из них букет стремительных, легких искр.
- Да, хорошо. Читай дальше!- сказала ты задумчиво.
…Осень в Париже - это особый разговор, как, впрочем, и весна и лето. Париж-это праздник, который всегда с тобой - написал, однажды, вечно пьяный Хеммингуэй, между двумя рюмками мускателя. Мы поверили ему - старику Хэмму - и всю жизнь мечтали прикоснуться хотя бы к краешку этого вечного праздника. Мы вообще верили всему, что он говорил и делал, он сумел убедить нас в своей правоте. Мы, так же, как и он, много пили и пытались корчить из себя героев. Весь наш героизм, правда, рассеивался вместе с пьяным угаром и сигаретным дымом, когда наши бедные жены, к утру, проветривали тесные кухни, без излишеств, и, в который уже раз, думали о том - ну когда же угомонятся их бедные мужья?
Но, вот свершилось. Мы выжили, мы выстояли! Мы протолкались через бред и безумие,
через медленное умирание, к подножию пирамиды, на которую еще предстоит
подняться, но и умереть у ее подножия тоже счастье. Да - мы победили! Мы выбрались
на поверхность из-под терриконов словесной руды, и даже пытаемся, теперь, заявить о
себе всему Человечеству.
Под нашими ногами раскинулся беспечный Париж, а впереди ждет жизнь полная загадок
и тайн, источающих пленительный аромат нового познания. Мы победили! Но что-то
гложет нас, не давая покоя. Пепел памяти стучит в наших сердцах - вот в чем все дело!
Оторвавшись от чтения, я вновь посмотрел на тебя.
- Молодец, что решил написать о нем! Это будет самым лучшим подарком, который ты можешь сделать для меня!... - Мой замечательный, мой многоуважаемый шкаф!
- добавила ты, глядя на меня своими синими, смеющимися глазами,- из ажурной ренуаровской тени, упавшей на твое лицо. Эта тень наполнена волшебными изумрудно – фиолетовыми рефлексами, которые так любил Андрей. Ими наполнены его полотна. Переплетаясь с песочно-желтыми тонами света, они составляют ту гармонию, которая по настоящему начинает звучать только со временем, как хорошее вино, что набирает силу с годами.
Отхлебнув остывающий кофе из своей чашки, и, глядя на лениво фланирующую по бульвару публику, я подумал о том, что жизнь, пожалуй, не стоит никаких жертв. Она хороша сама по себе. Лягушатники-французы давно поняли это.
Как только разберусь с прошлым, я буду писать только об этом и не о чем другом!
Как бы ты не убеждала меня и не просила – я буду смотреть только вперед!
Но это потом.
Смерть, забравшая Андрея, была нелепа, как и большинство подобных смертей. Как-нибудь позже я расскажу об этом подробнее. Пока, же еще не совсем ясны все мотивы и обстоятельства. Скорее всего, никаких мотивов и не было вовсе. Сидели друзья-земляки, пили водку, рассуждали про искусство, слегка философствовали... Вскоре речь зашла о фильме « Монгол» режиссера Бодрова – старшего, прошедшего накануне по ТВ.
-…Все мы потомки Чингисхана - сказал Алексей-фотограф,- периодически предлагающий называть себя Алексием-2, и страшно обижающийся на обращение – Леха, которое подходит ему более всего.
-Да, подонки Чингисхана…- привычно зарифмовал реплику Андрей.
И это, по-видимому, была одна из последних фраз, которую он произнес в этой жизни, так как в следующее мгновение, на его голову обрушился могучий удар другого Андрея. Длинноволосый гигант, с разумом младенца, несмотря на реальный возраст и мужскую стать, приводящую в трепет огромное количество половозрелых девиц, а в особенности дам бальзаковского возраста, был всегда через, чур, скор на расправу. Что ему пригрезилось в тот момент - одному Богу известно. Говорит - его страшно оскорбили. Ну, Бог ему и судья! После этого случая, кстати, впал в перманентную задумчивость и, видимо, долго не протянет, хотя Андрей и успел простить его прежде, чем отошел в мир иной. Впрочем простил он всех оптом, успев прохрипеть это тихим шепотом .
- И вы меня простите – в завершении произнес он, прежде чем навсегда закрыть глаза.
Вот один из литературных проектов Андрея, над которым он работал долгое время.
НАЧАЛО /проект киносценария/
Маленький изящный геликоптер, появившись из-за облака, нырнул вниз и завис над песчаной равниной, раскаленной беспощадными лучами Светила, стоящего высоко в небесах. Была середина 21 века. Позади у Человечества остались: Тотальная Эпидемия и Быстрая революция - почти бескровное объединение всех цивилизаций, церковных конфессий и экономических систем под эгидой Объединенного Правительства…
Ярко-оранжевый вертолет, взревев моторами, развернулся, накренившись и, взял курс на запад, вскоре превратившись в маленькую точку, нацеленную на силуэт фантастического города, конструкции, которого тянулись к небу, возвышаясь над расплавленным горизонтом.
Назывался этот глубоко засекреченный объект – КУПОЛ-1, а в оранжевом летающем агрегате находился его создатель – архитектор Марк Браун - один из крупнейших архитекторов 21 века.
У полетов над песками были свидетели: за барханом находилось странное существо - лишь отдаленно напоминающее гоминида. По сути это была огромная обезьяна, с головой волка, и туловищем, затянутым в кожаную амуницию. Лоб пришельца из космоса пересекал глубокий шрам, прикрытый прядью седой шерсти. По дизайну его наряд напоминал облачение римского легионера, но по сути это была одежда, приспособленная к сверхсовременным войнам: лазерный бластер, прибор навигации, переговорное устройство и специальный силовой генератор - в виде ранца, обеспечивающий быстрое перемещение во времени и пространстве. Единственный недостаток этого устройства заключался в том, что он работал только при свете солнца, подпитываясь его энергией. Для этого вертикально вверх, выстреливался зонд, распускающий под небесами гигантским цветком, похожим на крыло бабочки. Через тонкий сверхпрочный шнур энергия поступала в накопитель, где аккумулировалась в виде кристаллов, похожих на россыпи необработанных алмазов.
Сейчас энергии было достаточно и огромная обезьяна, взмыв вертикально вверх унеслась к горизонту, словно бесшумная ракета, или стрела, пущенная из гигантского лука.
Поцеловав на прощание бабушку, Андрей взобрался по ступенькам и оказался в чреве летающего алюминиевого агрегата, называемого в простонародье- «кукурузник».
Его путь лежал к берегу Аральского моря в один из санаториев, куда, вспомнив былые связи, организовала путевку любимая бабулька.
– Там, замечательно, Андрюшенька,- сказала в напутствие бабушка - У меня там знакомая в прошлом году отдыхала. Осталась довольна!...
Только там внутри, летящего навстречу ветрам «кукурузника», он понял значение слова – «попасть в западню» Эта летающая консервная банка стала для него настоящей мышеловкой! Припадая то на одно, то на другое крыло, или проваливаясь в очередную воздушную яму, самолет швырялся в него арбузами и металлическими ящиками с кефиром… самолетик этот был обычным трудягой, доставляющим провиант вахтовикам - труженикам газовых месторождений обнаруженных когда-то на плато Устюрт. Этот реликтовый мегалит, в восточной своей части обрывался глинистым утесом к древнему морю- озеру Арал. Тут и обосновались пришельцы в виде гоминидов в облачении римских воинов с суперсовременными бластерами на боку. Вторжение готовилось долго и тщательно. Маленькие паучки - жители далеких галактик - изучали нас многие столетия. Они решили воплотить в жизнь наши собственные сценарии - последних десятилетий. Голливуд предоставил им массу материала… По сути дела мы сами придумали собственный финал.
Интеллектуалы- паучки лишь взялись реализовать придуманный
кем-то сюжет. Чтобы затем занять наше место - обычная история!
Наконец, самолетик приземлился на аэродроме, затерявшемся в песках. Кресты пропеллеров замерли, перечеркнув белесое раскаленное зноем небо. Он ощупал себя и решил: что скорее жив, чем мертв!
Оранжевый вертолет, приблизившись к первой линии контроля, замер, треща винтами. Лазерный луч прошелся алой точкой по магнитным линиям на боку. Только после этого диспетчер дал добро на центральный пульт.
Пройдя все формальности, Марк Браун посадил машину на площадку, где в оранжевых кольцах, словно паук, притаилась эмблема строительной корпорации « КАСТЕЛ»- куратора всех строительных объектов из засекреченной серии - «КОВЧЕГ». Идея создания мегаполисов, не зависящих от воздействия окружающей среды, появилась – когда стало ясно, что на Землю направлена некая разрушительная энергия извне, природа которой до конца еще не изучена. Марк Браун отвечал за техническое воплощение этого грандиозного проекта.
Из прозрачной камеры дезинфекции, к которой тянутся разноцветные рукава шлангов, выходят уставшие: Марк Браун, члены экипажа и журналист с телеоператором. Их встречает группа инженеров и служащих строительной компании
« Кастелл»
- С прибытием вас, господин Браун! – улыбаясь, произносит инженер Васильев.
- Спасибо, Сергей, спасибо друзья! Познакомьтесь это тележурналист Роберт Стюарт со своей группой - они будут делать фильм о Городе… Господин Смирнов, позаботьтесь о том, чтобы журналистам оказали необходимое содействие!
Господа, сегодня нам изрядно потрепали нервы и потому, о ситуации я доложу завтра, а пока - все свободны! Кстати, господин Романеску вы не забыли о надвигающемся юбилее? Через четыре дня исполняется десять лет нашему Проекту!
Ровно десять лет назад, мы с господином Васильевым имели честь поставить наши подписи рядом с подписями членов Объединенного правительства. Этот день, я думаю, надлежит, как следует отметить. Там - он показал пальцем наверх, готовят подарки. Так, что кое-кто может рассчитывать на существенную прибавку к своему бюджету. Те, разумеется, кто это заслужил! – Марк обвел окружающих ироничным взглядом, шутливо нахмурив брови. Раздались одобрительные аплодисменты.
- Господин Браун, мы разве еще не поработаем сегодня? – к Марку пробился журналист, сопровождаемый телеоператором.
- О, увольте меня на сегодня, мистер Стоун! – взмолился тот, поморщившись, будто ему предложили булочку, начиненную стрихнином.
- Стюарт – робко возразил журналист. Но ведь вы обещали! Завтра должен появиться материал в «Гардиан»
-Извините, господин Стюарт. Ладно, раз обещал, значит, придется выполнять!- смягчился Марк.
-Господа, нам еще, оказывается, предстоят некоторые дела! Пресса требует!
Возглавляемая Марком Брауном толпа прошествовала в зал заседаний.
- У вас полчаса на пресс-конференцию и столько же на фуршет, который я, помнится так же, обещал вам. Не так ли, господин Стюарт?
- Ну, да нужен видеоряд… Кроме того, мы с утра без маковой росинки во рту!
-Понимаю, понимаю… Впрочем фуршет вы можете продолжить и без меня, в этом случае получите дополнительное время в качестве бонуса.
- Спасибо, господин Браун!
Завершив все формальности, Марк торопливой походкой вышел из зала, направляясь в сторону лифта. Музыкально отсалютовав и приветливо мигнув огоньками, лифт проглотил его и, набирая скорость, по немыслимой спирали помчал вниз, минуя уровни суперсовременного города. Это был необычный город - в нем воплотились все достижения Человечества. Фантастическому смешению технологий и эстетических новаций, еще предстояло обрести свое название, войдя в копилку Чудес Света.
В случае же катастрофы, этот город мог стать новым Ноевым Ковчегом, способным спасти людей и будущее Цивилизации/
После пресс- конференции состоялся небольшой фуршет и домой Марк попал только в 12 часу ночи. Преодолев все рубежи охраны, он оказался, наконец, в холле дома, который спроектировал сам и находиться в котором, доставляло ему необъяснимое удовольствие. Он получал здесь новые импульсы и заряд энергии для своей многотрудной деятельности.
Расположившись в кресле, он приготовился к неизбежному расслаблению и постепенному отходу ко сну. Нередко это происходило прямо в огромном кожаном кресле. Он позволял себе порой такие нехитрые человеческие слабости.
Негромко мяукнул сигнал принимающего устройства, и транспарант на экране монитора сообщил о принятом важном сообщении. Господи, какие сообщения могут быть важнее сна после 12 ночи! Неужели это он сам выбрал такую бездарную программу?
Да сообщение, действительно, относилось к сверхсрочным, и по его собственному желанию должно было настигнуть его в любой точке планеты.
Информация на самом деле была долгожданной: короткая депеша из «Центра репродукции семей». Ему сообщали об объекте – Тереза Боннар: степень соответствия параметров – 80%. И тд…
Ну что же: столь высокий процент обещал довольно точное попадание! Несмотря на поздний час, Марка разбирало любопытство - он открыл полученный файл, и его взору предстало симпатичное лицо блондинки лет- 35… Серо- голубые веселые глаза смотрели прямо на него с едва заметным ироничным вызовом. Каштановые, волосы, шелковый платок, повязанный вокруг изящной - тонко изогнутой шеи. Легкий макияж, слегка приоткрытые влажные губы … Женщина, как будто посылала немой вопрос в пространство перед собой.
Марк не стал искушать судьбу и торопить события. Завтра он посмотрит все внимательно и примет решение. Он всегда умел принимать правильные решения. Это ему досталось от отца!
Чего в нем больше - его самого или отца? Этот отнюдь не риторический вопрос, мучил его в последнее время все чаще. Этому, разумеется, были свои веские причины.
Информация по этому вопросу была изложена в особом весьма засекреченном разделе,
его и так далекой от публичности биографии.
В силу специфики своей работы и, являясь носителем секретной информации, Марк Браун входил в категорию персон «под прикрытием». Все тонкости своей истории он и сам не знал до конца. Его отец Андрей Браун был выдающимся ученым - одним из тех, кто спасал Планету в огненных сороковых, когда волны эпидемий и катаклизмов обрушились на Человечество. Самыми уязвимыми оказались женщины и дети, вопреки мифу о своей выносливости, они умирали от неизвестных болезней.
Женщин на Земле стало в десять раз меньше чем мужчин. Именно тогда группой ученых, в число которых входил Андрей Браун, был разработан и внедрен ряд мероприятий по спасению Цивилизации. Одним из разделов этого Чрезвычайного Плана было строительство городов аквариумов - так называемый проект – « Ковчег»
Концепция – «Ковчег» была разработана Андреем Брауном - сын лишь воплощал его идею. Хотя во всей этой ситуации была определенная тонкость, известная лишь узкому кругу посвященных. Даже сам Марк узнал об этом сравнительно недавно.
Дело в том, что, едва окончив институт, и выбирая тему для защиты диссертации, он попал в страшную аварию. Часть его мозга была, разрушена и, спасти его могло только чудо. Это чудо совершил его 95 –летний отец. Он предложил пересадить сыну свой мозг, вернее те участки, которые могли спасти его от гибели, сохранив, основной стержень личности.
Технологии были известны, но до конца еще не отработаны. Разумеется, никто не дал на это согласие - предложение даже сочли бредовым. Но нужно было знать Андрея Брауна - он привык во всем добиваться своего. Именно в этом, видимо, и было его преимущество, как ученого.
Он поставил всех перед фактом. В один из дней, когда промедление уже было невозможно - тело Андрея Брауна, обнаружили в его лаборатории - без признаков жизни. Рядом лежала подробная инструкция. Оставались считанные часы для ее воплощения.
Операция прошла успешно, положив начало новой эры замещений. Отныне людей, близких по генетическим параметрам могли перемешивать в различных комбинациях, дополняя клонированными органами и механическими компонентами, призванными помочь в преодолении нечеловеческих трудностей, которых все больше появлялось на пути землян к Прогрессу и Всеобщему Процветанию.
Только узнав полную правду, Марк смог объяснить некоторые странности в самом себе. А главное свои сны!...
…Утром, за завтраком, Марк, прочитав внимательно досье Терезы Боннар, заказал видеоконференцию.
- Здравствуйте, Марк! Вы завтракаете или это уже обед? У нас в Нью-Йорке вечер, и из моего окна прекрасный вид на Манхеттен. Все в огнях!- Лицо Терезы было приветливым и свежим, несмотря на поздний час. Было видно, что она вполне готова к беседе с Марком, а возможно ждала его звонка. Значит у ЦРС достаточно убедительный сервис.
- Здравствуйте, Тереза! Поздравляю - вам повезло... У меня за окном не так живописно, как у вас! – он сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями.
-Я внимательно прочел ваше досье, как и вы мое, полагаю! Не думаете, что нам нужно встретиться!
- А вам этого хочется?
- У меня есть выбор?
Лицо Терезы выразило легкое недоумение…
- Я имею в виду, что ваша прекрасная внешность и безупречное досье не оставляет мне выбора! Вот видите - вы получили свою порцию комплиментов. Уверяю, что это только начало!
- Ну, что же боюсь, что вы тоже не оставляете мне выбора!- Тереза улыбнулась - Назначайте время. Ведь вы мужчина!
- Спасибо! Наверное, это единственная прерогатива оставшаяся у мужчин - назначать время свиданий.
- А прерогатива женщин соглашаться с ними в этом!... Сверяясь с собственным графиком, разумеется!- добавила Тереза смеясь.
- Ну да, конечно… Надеюсь, ваш график позволит нам увидеться в эту пятницу? Во второй половине дня?
- В пятницу? – Тереза взглянула в сторону, шевеля губами. В пятницу… Да это возможно! А, что у нас в пятницу?
- Вы имеете в виду программу культурных мероприятий?
- Ну да…
- Хотелось бы сделать это для вас сюрпризом, но не знаю - любите ли вы сюрпризы?
- Скажем так - до определенной степени…
- Хорошо не буду вас интриговать. Прогулка в пустыню Кара-Кум вас не испугает?
- Ничего себе начало знакомства! А почему не на Луну? Вы, кажется, еще больший оригинал, чем это следует из вашего досье, Марк!
- Дело в том, что я возглавляю один экзотический проект в этих местах. В пятницу юбилей проекта и мне хотелось бы видеть вас здесь Тереза. Это очень важно для меня!
Кроме того, здесь по-своему живописно. После официальной части я попытаюсь организовать небольшое путешествие на уикенд.
Думаю, что это лучший способ быстрее узнать друг-друга! Я, если честно, не сторонник долгих прелюдий. Жизнь достаточно скоротечно, если задуматься. Вам это не кажется?
- Н -да.. Согласна. Вы чем-то напоминаете моего отца. Он женился на маме в третий день знакомства! Но, как я доберусь до этих замечательных мест?
- Ваша задача добраться до Москвы, а оттуда мой самолет доставит вас до места.
- Вы меня интригуете, Марк… В вашей анкете ничего не сказано, о том, что вы олигарх с собственным авиапарком.
- Тереза, я далеко не олигарх, хотя думаю, что являюсь лицом достаточно влиятельным.
Впрочем, давайте отложим подробное интервью до нашей встречи. Хотя понимаю, что вам, как начинающему журналисту, хочется знать все и сразу!
- О! По- видимому, мое досье составляли более добросовестные люди. К сожалению, о вашей деятельности сказано лишь то, что вы успешно занимаетесь строительным бизнесом.
- Ну, отчасти это правда.
- Итак, до встречи?
- Да извините, что не даю вам отдохнуть. Я пришлю вам все необходимые сведения и билеты, по электронной почте. Спокойной ночи!
- А вам доброго дня!
Банкетный зал. Большое скопление народа. Марк Браун на сцене говорит речь. Ответную речь произносит представитель правительства. Зачитывается приветственная телеграмма.
Затем звучит гимн. Его слушают стоя - дань уважения последней реликвии уходящего века. Проклятого века! Но, как следует из речи правительственного чиновника – впереди Человечество ждет счастье и всеобщее процветание. Усмешка невольно появляется на лице Марка: сколько подобных реляций слышал он на своем веку. А если его память сложить с памятью отца, живущего в нем и постоянно напоминающего о себе ?
К Марку, подходит человек в униформе и что-то шепчет на ухо, показывая в сторону витража, отделяющего уютный зал от враждебного пространства за пуленепробиваемым, сверхпрочным стеклом.
Марк кивает головой и, развернувшись, стремительной походкой выходит из зала. Окружающие люди провожают его недоуменными взглядами. – Что-то случилось? -читается в их глазах тревожный вопрос.
Ярко освещенная площадка: на фоне звездного неба стоит Марк в черном смокинге.
Шея его обмотана длинным белым шарфом, контрастирующим с шелком отворотов, Ветер шевелит волосы и концы шарфа. Впрочем, все это лишь имитация стихии. Оказывается, людям необходимы эти капризы природы, чтобы чувствовать себя комфортно. Поэтому в этом защищенном от катаклизмов пространстве, иногда идут дожди и случаются маленькие бури с имитацией поломанных рекламных конструкций и унесенных ветром зонтиков.
В прозрачном боксе происходит обязательная процедура разгерметизации и дезинфекции - таковы правила. Правила на данный момент чрезмерны, но это сценарий – ведь
«Купол» существует так, - словно вокруг бушует атомная война.
Наконец от пластикового, сверкающего гранями куба, отделяется стройная фигурка женщины с темными волосами. Громко стуча каблучками, одинокая, с нелепо болтающейся дорожной сумкой на плече, Тереза пересекает разлинованное поле. Всполохи ярких огней, веселящегося города отражаются в искусственный лужах.
Не в силах сдвинуться с места, Марк, ежась словно от холода, испытывает озноб особого удовольствия при виде этой картинки в стиле великого Тангре:
как математически точно выверены линии; как точны и изящны движения женщины и, как по сумасшедшему неукротима жизнь, бьющаяся в каждом сантиметре предложенного его обозрению пространства!
Как будто не выдержав напряжения от этого эстетического безумия, граничащего с неестественно- вычурным капризом пусть гениального, но безнадежно оторванного от жизни дизайнера, камера, вдруг, взмывает вверх и оттуда с высоты полукилометра наблюдает за двумя фигурками внизу: посередине разрисованной квадратами площадки.
Очнувшись, словно от забытья, Марк бросился навстречу, остановившейся передохнуть Терезе.
- Здравствуйте, дорогая! – он поцеловал подставленную щеку и, перехватив наплечную дорожную сумку, взял Терезу под руку. От ее волос пахнуло здоровьем, ароматами степных трав и предвкушением долгожданного покоя.
Марк и Тереза сидят на подковообразном диване в холле дома. За стеклами витража, на освещенной лужайке перед домом, резвятся бежево- коричневые кролики, пощипывая вечнозеленую траву. Низкий стол, стоящий на ковре в тон кроликам, щедро уставлен закусками и напитками.
- Мне очень понравился сегодняшний вечер. Мне понравился город - говорит Тереза.- Люди, которые в нем живут!
- Ну, люди везде одинаковые! Хотя мы и пытаемся создать новую Цивилизацию.
- Они показались мне очень приветливыми.
- Наверное, это так и есть. Это часть их работы…
- Что ты имеешь в виду?
- Быть цивилизованным - это ведь большая работа. Ты не заметила, что у людей, принадлежащих к, так называемым, цивилизованным народам к старости очень изможденные лица? Это потому, что они во многом отказывали себе. Цивилизованное общество построено на контракте между его членами. Люди соглашаются много работать, а Общество гарантирует им обеспеченную старость. Это не считая множества обременений в виде: политкорректности и законопослушания, ну еще много чего.
- Ты мне прямо прочитал вводную лекцию в курс обществоведения.
- Да извини, я что-то увлекся.- Марк потянулся к бутылке с вином.
- Да нет, ты все правильно говоришь.
- Давай лучше попробуем этого вина.
- Оно какое-то особенное?
- Нет, если не считать того, что приготовлено моей прабабушкой году эдак - он задумался подсчитывая - Наверное в 1990 году. Да, где-то около этого!
- Ничего себе! Это почти 70 лет назад? Давай попробуем! А за что пьем?
- За тебя! Или, если хочешь, за нас с тобой! Прабабушка была замечательной женщиной и готовила прекрасное вино из винограда, посаженого прадедом. В 1990 случился особенно благодатный урожай, и она приготовила вино для счастливых событий в нашем семействе. Думаю, что сегодня одно из таких событий.
- Спасибо, Марк!
-Давай выпьем! На брудершафт не будем – поскольку уже перешли на ты... Кстати, спасибо, что без церемоний…
- Пожалуйста!
- А поцелуемся непременно, если не возражаешь!
Они прикоснулись бокалами, выпили и поцеловались. Было видно, что этот поцелуй не был простой формальностью.
-Потанцуем? – Марк тянется к пульту и включает музыку.
Они танцуют, глядя друг-другу в глаза.
- Ты обещал мне какие-то необычные приключения на уикенд. Помнишь?
- Конечно! Любые на твой вкус: посещение ночного клуба, театр, кажется, там гастролирует труппа из Питера… Ну, что еще - охота, например…Катание на пескоходах по пустыне. Можно покататься на верблюдах.
- А, что за охота может быть в пустыне? Здесь, что водится дичь?
- О, еще какая! Тут водятся даже зверолюди!
- Это еще, что за чудо?
- Ну, такие громадные обезьяны с волчьими головами.
- Ты меня нарочно пугаешь, Марк?
- Да нет, похоже, что нет.
- Не говори загадками.
- Скорее всего, это просто слухи, но, правда, в последнее время эти слухи подозрительно участились. Есть даже снимки этих существ. Но материальных доказательств нет. Они очень осторожны эти бестии!
- А откуда они здесь?
- Похоже, что они были здесь всегда. Еще в древних летописях есть упоминания об этих существах. Правда один наш ученый, занимающийся этой проблемой на правах факультатива, утверждает, что это пришельцы. Во- как!- Марк сделал страшное лицо и засмеялся, изобразив некое рычание больше похожее на рев испуганной коровы
- И ты в это веришь? – Терезе, казалось, было не до смеха.
- И да, и нет – лицо Марка вновь стало серьезным.
- Странные у вас тут события происходят! Ничего себе уикенд!
- Да нет, ты не бойся все это похоже просто слухи!
- Но ведь ты сам сказал, что веришь?
- Ну, я просто впечатлительный очень. А, знаешь, что?- Давай поедем к искусственному морю?
- Это как?
- Господи, я ж тебе самого главного не показал! Марк, вновь, потянулся к пульту и на стене появился чудесный вид на озеро, в виде фильма сопровождаемого негромким звуком. У берега росла осока, и плавали цветущие кувшинки. Квакали лягушки, и гортанно покрикивал селезень в зарослях камыша.
Малиновый закат охватил полнеба, отражаясь в спокойной воде.
- Это что здесь? Это озеро здесь неподалеку?
- Нравится?
- Господи, да это чудо какое-то. Хочу туда!
- Завтра будем там - обещаю!
- А почему искусственное?
- Ну, а как, по-твоему, это может существовать в песках при температуре 49 в тени?
- Но это не мираж хотя бы?
- Да нет, завтра все пощупаешь и даже искупаешься, если захочешь. А, теперь давай-ка спать! Где тебе постелить? Хочешь на свежем воздухе?
- Мне там, где будешь ты!
- Хорошая идея! Будь, по-твоему! Он обнял ее и поцеловал в губы.
Самолет, в котором летели, Андрей с Мариной, сильно тряхнуло, и он стремительно полетел вниз, набирая скорость. На них обрушились штабеля ящиков, мешки с картофелем и овощами. Но вскоре падение прекратилось.
Выбравшись из-под обломков покалеченных ящиков, Андрей подобрался к Маринке.
Легонько бьет по щекам, приводя в себя. Наконец Марина открывает глаза и оглядывается по сторонам.
– Где мы, Андрей?
- Пока не знаю, возможно, на том свете.
- Как хорошо на том свете. Какая чудная музыка!
- Вот это меня и беспокоит… Слишком много чудес!
Он подползает к иллюминатору и смотрит наружу. Лицо его искажает гримаса ужаса.
Непонятная сила удерживает самолет, и он передвигается по воздуху, словно воздушный шарик, послушный колебаниям ветра. Наконец, он стукается о землю и замирает.
Снаружи слышится возня и скрежет железных замков. Открывается люк.
- Вилизай, приехали уже! – раздается гортанный вскрик с характерным местным акцентом.
- Куда приехали - голос Андрея дрожит и ломается от напряжения и страха.
- В Байгу приехали! Байга здесь! – в овальном проеме нарисовалось смуглое загорелое лицо с двумя щелками вместо глаз.
- Ой! Вай бой, и девищка здесь ымеется? Вай хорощий девищка ! Десять баранов даю за хорощий девищка ! Ха Ха Ха!
- Ага размечтался! – Маринка зло сверкнула глазами из темноты и, подтянув ноги под себя, поправила юбочку
- Лядно давай вилязий ! Щючу я ! У мине свая два девищка есть. Пока хватай мине!
В грязном здании местного аэродрома, на деревянных скамейках, среди грязи и шелухи, сидят Андрей и Марина. За большим до самого пола, мутным витражом хлещет проливной дождь. Кроме них в зале никого.
- Мы никогда, никогда не выберемся отсюда, слышишь! – всхлипывает Марина.
Мы уже неделю здесь и все время льет этот противный дождь! Откуда здесь этот дождь? Вот объясни мне - откуда? Ведь здесь пустыня? Здесь не должно быть никакого дождя...
Мне кажется, что я всю жизнь прожила здесь. В этом противном зале, среди этого мусора и грязи!
- Ну, они же живут здесь. Почему бы и нам не пожить немного?
- Издеваешься? Да? Издеваешься?! Она рыдает, монотонно стуча кулачком в его плечо, будто забивает невидимый гвоздь
Подходит собака.
- Бобик… Бобик… Бедный местный Бобик – ты всю жизнь прожил тут? И поэтому такой несчастный. Да?- все еще всхлипывая, произносит Марина. Немного успокаивается, видя существо еще более несчастное, чем она.
Собака смотрит на нее подслеповатыми глазами и старательно двигает хвостом, словно тем самым, стараясь компенсировать прочие свои недостатки. С ее мокрой шерсти на пол стекает вода, образуя большую грязную лужу.
- А, что мне уже здесь почти нравится. Поживем еще недельку и совсем привыкнем! - пробует шутить Андрей - Да, Бобик?- Он протягивает к нему руку, но собака не видит этого. Она живо реагирует лишь на запахи. Пустая рука не несет в себе полезной для нее информации.
- Вот и живи тут, сам философ! А мы с Бобиком пойдем искать нормальных людей.
Марина вскакивает и подходит к собаке.
- Бо-бик… Бо-бик…Гладит ее по голове.
Бобик скулит жалобно и нежно, он дрожит всем своим, изголодавшимся по ласке телом; из глаз его обильно текут мутные соленые слезы, падая в лужу и перемешиваясь с дождевой водой.
- Тут все пропитано солью. Здесь все мерзко и гадко! Мы сделаемся здесь, как этот Бобик - слепые и старые!
- Брось скулить Маринка! Скоро кончится дождь, выглянет солнце и все снова будет хорошо. Я женюсь на тебе, и у нас родится сын!
- А почему именно сын?
- Ну, или дочь…
- Ладно, пускай будет сын!
Они стоят у распахнутой двери, на фоне прямоугольного проема, за которым снова сияет солнце. Последние капли падают с крыши, шлепаясь в лужу, отражающую, стремительно высыхающее небо.
Они ныряют в проем и идут к дороге, уходящей за горизонт. Долго идут вперед, почти достигая линии горизонта. Мираж ломает их фигурки, топающие по жаркому асфальту. Их обгоняют чихающие бензином машины, наконец, одна из них останавливается и подбирает Андрея с Мариной. Собака пытается взобраться вместе с ними. У нее почти получается это - встав задними лапами на ступеньки машины, бобик скребется в окно. Но его не берут, и пес остается на месте, как символ покорности судьбе, дружелюбно помахивая облезлым хвостом и повизгивая от нежности к предавшим его, в очередной раз, людям.
Маленький двухместный вертолет, стрекоча моторами, несется над пустыней. Сквозь прозрачную пластиковую кабину видны лица Терезы и Марка. Камера перемещается вовнутрь и впереди открывается широкая панорама местности.
- Как здорово – кричит Тереза, пытаясь перекричать шум мотора.- Вчера озеро, а сегодня это путешествие по воздуху!
- Я специально взял легкую машину. Это почти, как воздушный велосипед. Можно лететь достаточно низко, не поднимая песок. На большом бы так не получилось. Удовольствие не то!
- А как с безопасностью?
- Лишь бы погода не испортилась. А так даже безопаснее… Это ведь пластик. Кроме того куча навигаторов и подстраховок. Да и высота у нас небольшая, хотя можем подняться и выше.
- Хочешь?
Тереза кивнула головой в знак согласия.
Марк потянул штурвал на себя. Послушная машина резко пошла вверх.
- Прогноз хороший дали.
- Что?
- Я говорю прогноз погоды - хороший… Я запросил метеостанцию, они дали благоприятный прогноз на сегодняшний день. Все будет – ОК! Хотя нужно, на всякий случай, постучать по дереву! Он постучал рукой в перчатке по собственному лбу.
- Что ты делаешь?
- Стучу по дереву – примета такая! Голова- лучшее дерево- все остальное сплошной пластик
- Слушай, а что это там?
- Где?
- Да вон там слева!
- Господи да это же кукурузник!
- Что такое - кукурузник?
- Самолет такой древний. Он раньше поля с кукурузой опылял всякой дрянью - потому и прозвали кукурузником. Откуда только интересно он тут взялся? Подлетим ближе!- Марк тронул штурвал, заложив правый поворот.
- Марк ! Марк!... – Тереза вдруг замолчала, прикрыв рот ладошкой и испуганно глядя куда-то вверх.
- Что? Что ты имеешь в виду? - Марк проследил за ее взглядом - сверху, стремительно теряя высоту и вертясь, словно юла на них падал какой- то блестящий металлический предмет дискообразной формы. Раздался жуткий гул. Вертолет стало бросать из стороны в сторону, вокруг потемнело – песчаный вихрь поднялся от земли. Все закачалось и опрокинулось. Наступила тьма. Крик Терезы, переходящий в нечеловеческий звенящий фальцет- это было последнее, что запомнилось Марку.
Он очнулся от тихих мелодичных звуков, похожих на гимн в честь ангелов небесных, или, как минимум, музыки, воспевающей земную благодать. Вертолет медленно плыл над землей словно шарик, заполненный гелием. Он бы, наверное, так и улетел вверх, но алюминиевое тело удерживало его возле земли. Наконец, зацепившись пару раз, за кусты саксаула, машина уткнулась носом в бархан и замерла. Сразу же прекратилась музыка, и стали слышны обычные земные звуки: стрекот цикад и тревожный писк сусликов, стерегущих свои жилища.
Штаб космических войск.
В кабинете за черным, тускло мерцающим столом, сидит генерал Танич, напротив него и по бокам несколько офицеров. Все напряжены.
Докладывает молодой сержант космических войск, стоя навытяжку, и прижимая к правому боку пластиковую папочку с диаграммами. Заметно нервничает.
- Господин, генерал! Служба оперативной разведки докладывает, что в районе аномальной зоны XZ-1 обнаружен неопознанный летающий объект класса – А!
- Тарелковидный, дискообразный, с металлическим блеском. Легко зависает на месте, иногда вращается вокруг своей оси, издавая ревущий звук? И прочее, и прочее… - проворчал Танич.- Слышали! Знаем! Что-то зачастили они к нам. Чего им надо-то? Что вынюхивают? Кто мне скажет?
Все молчали, уткнувшись в электронные планшеты и глубокомысленно морща служивые лбы.
- А, что это за зона у нас- XZ-1? Так-так …- глядя на большую светящуюся электронную карту - Западное побережье Арала. Плато Устюрт. Хм… Веселенькое место! Ну и какие были произведены ответные действия. Что я буду докладывать наверх?
- В течении трех минут в зону обнаружения было выдвинуто звено истребителей, немедленно атаковавших объект.
- Как атаковавших?! Кто приказал?
- В соответствии с инструкцией « Бетта-прим», господин генерал!
- А, особенно охраняемый объект. Понимаю! Там у нас один из « Ковчегов» достраивают! - сказал, он в сторону офицеров. Те понимающе закивали.
- Хорошо, что дальше?
- А дальше объект визуально аннулировался!
- Что?
- Попросту растворился в воздухе.