Жара стояла невыносимая, а потому Эшкурбан Эшкабилович и Базарбай Гуванджович потягивали мюнхенское пиво из запотевшего кувшина, стоявшего на голове наложницы Шухрата Халияровича.
Шухрат Халиярович, жгучий брюнет, танкогвардеец, находился тут же, подле кувшина с пивом стоящим на голове наложницы Катерины Михайловны Расстебайкиной, которую Шухрат Халиярович приобрел в Москве за весьма сходную цену у местного сутенера.
Катерина Михайловна было русской красавицей в восточном значении этого слова: русая челка едва прикрывала вздернутый к бровям веснушчатый носик, над которым поблескивали лукавые славянские глаза валютной домработницы. Губы ее источали такой аромат любви, что, казалось, даже ветер замедляет свое дыхание, минуя Катерину Михайловну. Груди Катерины Михайловны напоминали три боевых вертолета, а ноги, естественно, греблю на каноэ. Одним словом, Катерина Михайловна была удобной подставкой для пива…
Но тут я поставил точку (.), и все исчезли. А я пошел в книжное издательство, где меня ждал прохладный брюнет, работающий там главным редактором.