Бедная моя, суицидная Муза.
Она слушала музыку,
Слушала музыку!
А потом разбилась
О камень тетради.
Она в последнее время - странная,
То плачет навзрыд, то смеётся и шутит,
То тянет меня в полутьму ресторанную,
То прямо на лекцию в институте
Придёт очумелая, вздорная,
Смелая…
А я что поделаю?
Что я поделаю?
Мне отпускать её вовсе не хочется,
Мы с ней две тихие заговорщицы
И начинается творчество, творчество…
Словослияние, словосияние,
Слово - как солнечное состояние.
Словно меня подключили к питанию
Через незримый канал мироздания.
…А лекция шла. О поэзии, часто,
Стихи до глубин разрывали, как дамбы,
Так шла, что кончались лиловые пасты,
От странных, безликих «хореев» и «ямбов».
И дико поэты смотрели с портретов,
Как лезут в живое не мытые руки…
Всё: Слово, природу, и даже планету,
Всё расчленит хладнокровно наука.
Спасите мне Музу! Жаль музы, не вечны,
И что если завтра она не воскреснет?
Но мне говорят: «Так она ж бестелесна.
А мы, бестелесных, простите, не лечим.»
