Прозрение (Проза)

Он долго вертел в руках подаренную ему на день рождения ручку – разглядывая перо и маленькие английские буквы на нем, золоченый корпус со вставками, колпачок, инкрустированный крошечными бриллиантами – пока память не унесла его в тот таинственный, счастливый и трагический год…
Это был пятый курс…
В последствии он неоднократно задавал себе множество вопросов:
«Почему все так произошло? Почему мгновения счастья закончились трагедией?»
«Неужели за счастье нужно платить непосильной ценой?»
Единственный ответ, который приходил ему на ум:
«Сатана мстит тем, кто увидел, почувствовал, узнал Небо…»
«Значит плата за то, чтобы познать Вечность – страдание?»
«Значит, знать, что ты Бессмертен – это означает убить себя, для всего земного?
То есть, тот, кто Знает, так и останется мучеником…?»
«Неужели Христа, так и не сняли с распятия, продолжая истязать Его?»
«Однажды Воскреснув на миг, Воскреснув для Бога, Воскреснув для Неба, Воскреснув для Вечности… по окончании вспышки, подвязаться и идти прочь из мира, так и оставшись Рабом Впечатления?»
«Если Ты пришел - приди окончательно…
Твой приход…, я не думаю, что смогу подобрать слова, разве, что сравнить и то, это будет жалкой тенью реальности, был круче любого Наркотика, Эйфории, Транса... Наркотик, какой бы он ни был, его можно достать. Как же добыть и где найти «дозу» Твоей Любви?»
«Нет, я понял, однажды и Ты искал меня. Искал также неистово, как и я Тебя, сейчас!!!»
«Да, наверняка… Ты даже долго уговаривал меня не делать этого…»  
« И вот, такая трагедия…»
Но, впрочем, все по порядку.

Итак, пятый курс…
Мудрые люди говорят: «Если у тебя есть дело и ты им занят, в голову не лезут глупые мысли…» Но любой студент с опытом на это скажет: «Первый курс самый трудный – ты еще не знаешь, где деканат и где находится проректор по учебной части. А также алгоритм сдачи вышки и начерталки, тебе неизвестен, тем более что ты ничего сложнее «болта с гайкой» не чертил, а тригонометрические функции и теорию вероятности, знаешь относительно… по столько, по сколько…». Так вот, когда в деканат уже не вызывают за несданную перфокарту – это означает, что ты уже на втором курсе.
На втором курсе ты уже немного свысока смотришь на абитуриентов и на то, как первокурсники «тупо» стоят под расписанием занятий, вычисляя, где находится аудитория 3043. И вообще, ты уже нашел подход к приятной женщине секретарю в деканате и она, может представлять некоторые твои интересы. И Иван Петрович уже не полубог, а уважаемый декан... А еще, ты знаешь все хода и выходы с института, вплоть до пожарной лестницы и с какой лекции, можно второй час профилонить.
А когда и это уже позади и второй семестр второго курса сдан успешно, начинается следующий этап в твоей жизни – третий курс. Ты уже знаешь, где архив и где можно взять «болван» на любой курсак, плюс ко всему, уже и преподаватели видят в тебе будущего бизнесмена или актера, во всяком случае, неплохого. А также знание расценок на любой предмет и «двери, через которые решаются, те или иные задачи», подчеркивают в тебе деловую хватку и неплохого экономиста. В будущем это пригодится в налоговой инспекции и в горадминистрации, а также в отделе получения лицензий и льготных кредитов по линии общества слепых.
Когда и это уже усвоено «на зубок», верное дело – ты уже на четвертом курсе. Ты смело заходишь в деканат, не составляет труда зайти на кафедру БЖД (Безопасность жизнедеятельности), так как ТБ и ОТ Жизни усвоена тобой успешно, со сданным зачетом на отлично – выращенного не в теплице лабораторий и научных знаний, «а покусанного и в шрамах степного волка». Другими словами: «Покажите мне очкариков, что учились "на отлично", где они?»
Нет, бесспорно, есть еще спецпредметы и тонкости дела. Но как ни странно, в основном качества определяют будущего специалиста, а не наличие даже тонкого ума... Хотя понимаю, что только качества – это бандит, а только ум – доцент, доктор наук. Хорошее же, гармоничное сочетание того и другого – это Березовский. Шутка, конечно же. Этот ряд может быть бесконечным: успешные бизнесмены и директора фирм, начальники служб и налоговые инспекторы, политики и журналисты (круг деловых людей, со всеми связями)
Но если ты уже несколько вагонов с лесом или сахаром продал, ну, это бесспорно - пятый курс и можно немного расслабиться…
Хотя, кто-то занят только учебой и на такие глупости, как перегонка вагонов из Запорожья на Днепр, просто нет  времени.
А если подумать, это блаженное время, когда выдали дипломную работу на руки и все детали готовятся в строго указанных временных рамках: всем даны поручения и задания, контролируя лично выполнение пунктов проекта.
В это время и поджидал его Змий...
- Здесь двушка…
- Дэн, возьми контроль...
- Есть…
- Прогоняй…
*  *  *

- Дэн, зажги сигарету, - говорил он, зажимая вену, - Братуха, чесани спину... Вот это приход...
*  *  *

Через некоторое время, он начал понимать, что это болото стало его затягивать. Когда это произошло в первый раз, всю последующую неделю он не имея  дозы, посмеивался над тем, что все это сказки массовой информации насчет того, что с первого раза привыкание, что если наркотика нет, начнутся ломки и т.д. Наркотика не было и его не ломало. Да, в общем, сильно и не тянуло, все было под контролем.
Затем был второй раз такой же легкий, без явного привыкания: «Нет, что ни говори прикольно... Сказочные провалы с цветными видениями... Любое движение в удовольствие... Чаек и сигареты – все в Кайф!!!» Но повторюсь, все было под контролем. Это было как «не дешевое застолье», где все участники сессии были «званы», вполне приличные люди, которые собираются по пятницам, чтобы в уютном кафе обсудить некоторые вопросы, раздавить при этом бутылочку ледяной водочки, пообщаться и получить удовольствие.
Так, проходили недели, месяцы... Диплом двигался, он тоже – двигался... и все казалось, что, таким образом, будет продолжаться и далее, если бы однажды не произошло событие, вернее ряд событий, в которых он увидел и Небо и Ад, и их Повелителей.
Однажды они по традиции хорошо «разварились» и, погрузившись в сладкую негу, он сидел в клубах табачного дыма. Где-то издали звучал Pink Floyd «The Division Bell». С ним случился «провал-видение»: «Он шел по булыжной мостовой громадного города, это был город Рига. Над головой было синее лазурное Небо. День был теплый и, ему было легко и спокойно идти. В это время на Небе показалась огромных размеров туча, заслонившая весь Небесный свод. Солнце исчезло, сокрытое тучей. Он вошел в полумрак с улыбкой, считая это своеобразным испытанием. Он никогда не отступал, так и сейчас, предвидя неизбежность, он сделал «шаг вперед».
Перед ним возникли «американские горки», на которых ему приходилось скользить. Только в отличие от них, не было ни кабин, ни страховки и он летел, то, поднимаясь, верх, то, стремительно падая вниз... Оказалось, что горки на своем окончании не имеют остановки, и последний спуск обрывался, и внизу виднелась «пылающая бездна»…
…Он увидел, что к нему летит трос с привязанной к нему поперечиной и ему живо вспомнилась «тарзанка» и то, как они пацанвой раскачивали веревку и, цепляясь за нее, летели над обрывом реки. В считанные доли секунды он ухватился за поперечину, хватаясь за нее, как за «спасительную соломинку», и полетел над бездной…
…Опасность миновала, но возникло следующее препятствие. Как раз на уровне шеи держа самурайский меч стоял камикадзе, готовый сделать решительный удар: «Душу в пятки унесло, будто высветив число – час,… с плеч слетает голова – раз…», - так по моему у Кинчева. До него оставались буквально несколько метров и он, превозмогая страх, сделал фантастический подъем с переворотом, голова была спасена, но меч был на уровне ног... Еще одно усилие и он перебросил ноги через перекладину, поднимая их в классический «уголок», сам удивляясь такой прыти...
…Он словно «выпавший из другой реальности» ощутил под ногами землю. В считанные мгновения земля поплыла под ногами, и он на доске на подобии скейта, покатился по лабиринтам. Вначале он стоял на ногах, но впереди увидел, что летит на встречу бетонной балке. Ему пришлось пригнуться, в следующий миг тоннель, стал еще уже и он принял горизонтальное положение. Тоннель освещали мерцающие огни, которые вспыхивали и гасли... он вновь выкатился на площадь покрытую булыжником... Он подумал, все законченно и можно будет подняться, но когда он поднялся…
…Он попал в коридор, огражденный бетонными плитами. Он оглядывался, закоулок был пуст... Он шел по длинному лабиринту... В заборе отсутствовал один пролет и он, подойдя к нему, вновь очутился в другом мире... Во дворе то ли дворца, то ли приличного особняка, образуя круг, сидели люди разных национальностей. Здесь были по его наблюдениям духовные лидеры своих народов, темнокожие африканцы, представители желтой расы – китайцы, вьетнамцы, японцы. Также здесь было несколько представителей белой расы, они все были одеты в одежды разных культурных прослоек. Сидя в мирной дружественной обстановке шла непринужденная беседа. Ему предложили сесть. Слово было за одной негритянкой, она рассказывала сказки и мифы своего народа. Как ни странно, но он вполне понимал незнакомый ему язык. Она рассказывала о священных животных, которые по ее словам защищают их народ...
…Во двор ворвались вооруженные люди, быстро оцепляя присутствующих и проникая в комнаты жилища. Под автоматами было приказано идти на кухню, где каждому из присутствующих был уготован поднос с угощениями. Водрузив его на голову, они выходил с кухни... Выйдя с подносом, он увидел хорошо освещенную залу, где на банкете восседали важные персоны, высокомерно наблюдая за передвижениями по залу. Ожидали VIP-персону, небывалой величины. Подойдя к столику, обслуживаемому им, он сморщился, узнав одного из сидящих за ним. Перевернув поднос вместе с яствами на стол, он бросился бежать наутек. В зале это вызвало некоторую панику, но никто из охраны не осмеливался принимать каких-либо действий, ожидая команды. Он побежал, но, увидев, что выход заблокирован, он бросился в оконный проем, стекло расступилось перед ним, лишь позади он слышал, как сыплются осколки. За ним была погоня, но он точно знал, что его ожидает самолет…
…Он выбежал на взлетную полосу. Нет, он не шел, он летел к самолету. На трапе не было ни души, а там сзади свистели пули и раздавались крики озверевшей солдатни. Он ступил одной ногой в самолет, другую просто занесло отъезжающим трапом. Его втащили в самолет, быстро закрывая двери за ним: « Можно взлетать», - кричала стюардесса, - он отключился.        
На твердой земле его встречали... Еще не успев вступить с трапа на землю, он очутился в плотном кольце встречающих. Его окружила толпа зевак, наперебой задавая вопросы. Он отвечал, понимая,  что это очень важно не только для него...» Он проснулся в холодном поту, понимая, что все это еще придется преодолеть…
Внешне вокруг ничего не изменилось, все тот же Pink Floyd, все те же фигуры, как тени бродили по кухне, кто за чайком, кто выкурить сигарету.
- Марк, вот это тебя «вомкнуло», - сказал Дэн, - Ты кричал во сне…
- Да, видение дурное увидел, - ответил он.

*  *  *
  
Жизнь продолжала вертеть свое колесо. Оставался месяц до защиты. Диплом на 90 % был уже готов, казалось бы, все миновало. Но это видение не давало ему покоя и он ждал...
И вот, приехал гонец с западной Украины, который привез очередную порцию страданий. Теперь прием стал происходить ежедневно. Утро начиналось с того, что искали растворитель и ангидрид, а затем все тот же Pink World. День и ночь смешались, все походило на один поток, где просветы бывали лишь после приема.
В один из дней, он сказал себе: «Стоп!!! Ты летишь в пропасть…». Единственным утешением ему служило, что в видении он смог все преодолеть... Но когда перед ним вставала суровая реальность, он сильно сомневался, что это будет «просто».  
«Главное начать…», - подсказывал ему внутренний голос. Он долго примерялся, как он скажет, что «это будет последний раз». Он начинал представлять реакцию братвы. Он понимал, что будет «гниляк» и «слабо» и все стадные разговоры типа: «Ты что не с нами... Не дури... Еще есть...» и т.д.
- Други мои, - сказал он однажды после очередного приема, - Этот раз последний…
Конечно же, кроме шуток, такое заявление не вызвало ничего.
- Марек, еще есть сырье, сейчас не время спрыгивать…
- Нет, я решил «остаточно»* (сто процентов – укр.)

*  *  *

Утром следующего дня, он подбился чайком и, выкурив сигарету, было взялся за телефон, но, вспомнив о том, что дал обещание положил его. Покрутив телефон в руках он отключил его. Пока чувства, были «согреты» приемом он вышел на улицу и пугаясь солнечного света, словно видя его в первый раз, добежал до магазина и купив блок сигарет, пачку чая, «скрываясь» от самого себя вернулся домой.

Первый день Ада…

Еще некоторое время его подбадривали сигареты и чай. Он попытался что-то съесть, но кусок не лез в горло. Создавалось впечатление, что он забыл, как это делается. Когда «состояние» прошло, он ощутил себя голым, облезлым волком, отбитым от стаи. Он несколько раз включал телефон, на нем было множество не отвеченных звонков. Не дожидаясь, когда ему позвонят, он отключал его. Телефон был для него большим соблазном: «Стоит сейчас позвонить… и подъедет «скорая помощь» и все будет отлично…».
Он кое-как дожил до ночи. Он ждал ночи считая, что она принесет облегчение, а кровать примет его в свои объятия и сон отвлечет его от груза, который за день превратился в тяжелый непосильный камень на груди. Но этого не произошло, веки были словно каменной заслонкой закрывающей глаза, как казалось навсегда. Он включил тихонько музыку, пытаясь не разбудить сестру, и попытался отвлечься. Сегодня все – каждая нота, каждый скрип половиц, любой шорох приносили ему панический страх. В интерьере: двери, часы, ужасно громко тикающие на стене, картина, которую нарисовал художник-любитель в парке, стул в комнате, ожили и мрачно наступали на него, пытаясь его поглотить, сделать его частью неживого окружения, сравнять с землей, сделать его «ниже плинтуса». Он вскочил с постели и вытащил батарею из часов... Время остановилось... Он протянул руку и включил бра. Рядом с кроватью на стуле лежала кипа литературы, здесь можно было найти: «Шри Ауробиндо или путешествие Сознания» Сатпрема, «Степного волка» Германа Гессе, «Учение дона Хуана или индейцев племени Яки» Карлоса Кастанеды, «Анна Каренина» Льва Толстого, Библию. За что бы он ни брался, глаза не давали читать, слезясь, напоминая об отвердевших веках. Он закрыл глаза, предполагая, что уснет, но не тут-то было. В глаза словно «иголки» вставили, причиняя неимоверную боль при каждом закрытии век. Он открыл глаза, уставившись в потолок. Достаточно изучив каждую трещинку между плитами, на него волной нахлынуло дикое отчаяние: «Я не справлюсь... Это раздавит меня...».
Он начал молиться, как умел, без всяких правил: «Господи, я слышал, что Ты Милосерд, что падшие души, бывают дороже Тебе, нежели правильные, и как мне кажется, скучные... Я влез в такое д…мо, что и не знаю, смогу ли выбраться из него. Я знаю, что Ты меня в него не толкал, наверное, даже предостерегал! А я, герой, «герой» х….ров, не слушал Тебя! Если можешь, если хочешь…, прости меня! Я слышал: «Если Ты хочешь, возьми свой Крест и следуй за Мной…», Ты даже не заставляешь никого нести Крест, Ты говоришь: «Если хочешь…», так я ХОЧУ!!! Я даже не знаю смогу ли, но я ХОЧУ. Я не стану под струночку, много дикой необузданной энергии, но если можно, ходить правильно без правил, Ты же знаешь, что естество не подчинится правилам. Прошу, помоги мне сделать свои движения чистыми и естественными, без ума, а из природы... без анализа. Ум ищет выгоду, ищет удовольствий - подчинен эго, так пусть он будет подчинен сердцу, которое Любит. Любит не по названию, не хочу слов, хочу состояний, не хочу понимать – хочу Любить. Как Ты говорил: «Возлюби Господа Бога, всем Сердцем, Душою, всем Разумением…». Научи, прошу Тебя, как Это?!!
Все спят и мне не к кому обратиться, кроме Тебя, здесь нет никого кроме Тебя. Мне никто не поможет. Помоги мне, если Ты хочешь…, руки сами потянулись к Библии: «Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал», «Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, все возможно верующему.
И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! Помоги моему неверию.»*
• - Евангелие от Марка (Глава 9, стихи 27, 23, 24)

Он стал читать Библию и только, утром когда сестра уходила на работу, заметил, что уже рассвело. Он удивился, глаза до этого слезящиеся, не подавали никаких признаков боли. Он вновь попытался уснуть, но, закрыв глаза, обнаружил все те же «иглы»…

День второй…

Он тынялся по комнатам не находя места. Что бы он ни делал, причиняло боль. Он садился - было больно сидеть, он пытался лечь, но это не приносило покоя, он вставал, включал музыку, заваривал чай, курил. Пепельница в виде черепа с надписями друзей, была зловещим знаком, говоря о том, что он погиб. Она изображала кисть скелета, по которой были разбросаны карты, бутылки с вином, голые женщины и череп сверху кисти, гласил: «No smoking». Он тушил окурки в пустых глазницах черепка и вновь ложился и вновь вставал, испытывая боль в ломящих суставах. Но боли физической он не боялся, понимая, что вся развязка должна произойти на уровне «желания», этого нельзя хотеть...
Как только это понимание пришло, он почувствовал кисловатый привкус во рту, как во время приема и его накрыло воспоминание «прихода», небывалой щемящей сладостью. Он уже не думал, включив трубу, он уже набирал номер «команды», на обратном проводе ответил Влад:
- Марк, Дэна приняли, нашли в комнате стакан «вторяков». Сейчас в общаге облава, шмонают комнаты!!! До связи, надо вывезти солому из комнаты, к тебе можно!!!
- Влад, ко мне нельзя – я спрыгиваю!!! - он сам себе не поверил, но голос был решительным и твердым.
- Марк, я понимаю, но если накроют, ты же знаешь чем это черева-то всем!!! Просто края... Выручай!!!
В их братстве, «плечо» всегда было символом дружбы и два понятия, борьба со страстью и взаимовыручка, боролись в нем, как мангуст со змеей. Он долго молчал, ища выхода, и потом выдохнул:
- Ладно, вези…, - он обречено отключил телефон.
Но в нем, появилась злая решимость: «А как ты думал, бросить, когда ты не видишь, не соприкасаешься с этим – это до поры до времени, а увидишь, глаза загорятся и ты сдашься, тебя сломит…» и в нем вновь повторилось наваждение «удовольствия», «разлом, по венам разливается тепло, по телу побежали волнами колики, тяжелые веки закрываются». Он кричал себе: «Нет, нет,…, - но ты же сказал друзьям везите. - Ты же начнешь жрать солому сухой, пока не успокоишься...». «Нет, нет…», - сопротивлялся он, но чья-то ехидная усмешка твердила: «Да, да…».
Перед глазами появилась картина – Человек протягивал руку упавшему. «Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он Встал», эти Слова стали Живыми. И он вновь стал молиться: «Господи, я никчемный, страшный человек... Сколько раз Ты протягивал мне Руку, а я, болван отказывался от Нее, все, считая, что я сам справлюсь. Я все шел от Тебя, пока не вляпался, и сейчас по колено в грязи, в трясине, стою, не в силах выбраться. Помоги мне!!! Я умоляю Тебя. Это сожрет меня, не покидай меня!!!», - то ли это был крик, то ли вопль отчаяния, это казалось, сотрясло стены, покачав люстру. Вне всяких сомнений, это услышали и на девятом этаже, но ему хотелось докричаться до Небес, он почувствовал слабость и быстро обмяк.
Он закурил сигарету и ему почудилось, что она поглощает его, он как ошпаренный стал тушить сигарету: «Эта «спичка» не выше меня, я ей приказываю зажечься, я приказываю ей гори и я приказываю ей – погасни».
В этот момент позвонили в дверь и он вздрогнул: «Сейчас и выясним, правду ли ты говорил…».
- Марк, привет! Это я - Влад.
- Заходи.
Влад зашел бледный, как стена. Зрачки быстро двигались, переключаясь с объекта на объект, он словно искал «облавы» и здесь. Осмотревшись, он закурил сигарету, и было видно, как он обмякает. Только сейчас можно было увидеть, что он под дозой. Волнение пересиливало и заставляло бодриться. Сейчас же, когда оно отступило, он сразу погрузился в провал. Не открывая век, он, почесывая висок, заговорил:
- Беда Марк, пацана приняли. Еще хорошо, что у него больше ничего не нашли... Все наши выехали из общаги и вряд ли появятся до вечера. Тебе никто не звонил?
- Влад у меня труба отключена, я не выйду на свет пока не справлюсь…
- Марк, я потусуюсь у тебя до вечера, сейчас идти в общагу – это нарываться!
- Не вопрос, чай будешь.
Они спрятали пакет в кладовой, заставив все тщательно банками с консервацией. Даже попытались похлебать жиденького – супчик. Этот день прошел на удивление быстро. Казалось связанные узами дружбы, они обменивались состояниями на уровне мысли и Марк, вновь ощутил тяжесть в теле, которая возникает при приеме, но уснуть не выходило. Влад посоветовал ему принять сонники, чтобы отключиться, но перерыв всю аптечку он не нашел в ней ничего подходящего. А потом он решил, что если выход будет происходить искусственным путем, то можно одну страсть заменить другой, так и не освободившись от зависимости. Он дал событиям идти своим естественным путем.

Ночь

Ночью он взялся за Библию, концентрируя внимание, но слова и их смысл ускользали от него. Он читал одними глазами, а мысли его были там, в кладовой за банками. Он встал, вышел на кухню и закурил сигарету. Его ломало, было, чувство, что его выворачивало из нутра, выкручивая руки, суставы. Все, что было связано в телесные узлы, каждый сустав, каждая косточка в своем соединении, были не смазанными заржавленными механизмами.
Марк понимал, что нужно выходить на уровень мысли, заполняя себя полезным делом. Он открыл пояснительную записку, но термины и вообще технические параметры проекта, сейчас в нем вызывали апатию и скуку. Он открыл «Шри Ауробиндо или путешествие сознания» - практический подход к делу, приемы к реализации поставленной цели, все было ему до некоторой поры понятным. Но во время чтения, ему пришло чувство, что «башню может снести» и он отложил книгу.
Его тянуло к кладовой словно магнитом. Он несколько раз заглядывал в нее, просматривая не видно ли пакет сквозь банки, но все было «замуровано» отлично – маринованные помидоры и томатный сок. Осмотревшись, он заметил, что полка, где лежит «соломка» перегружена в отличие от остальных. Он стал расставлять банки равномерно по всем полкам во избежание сильного контраста. За этим делом он даже вспотел к своему удивлению. Расставив банки равномерно, он вдруг почувствовал, что до наркотика «рукой подать» и при желании протяни он руку, можно взять его. Он рукой коснулся пакета, ощупывая его словно священный свиток. Марк достал пакет, и раскрыв увидел «золотой песок», зелье из-за которого сходят с ума, выносят вещи из дома, кончают жизни самоубийством, бросают женщин, пускают под откос, в том числе, жизни родных и близких.
Он съел несколько крупинок, затем взял в ладонь щепотку и закинул ее в рот. Горечь жгла во рту, он сморщился, поскорее запивая сладким чаем. Горечь и сладость – только горечь, не только физическая, горечь моральная, горечь на уровне подсознания, горечь желания, которое становится выше человека – страх. Когда не ты управляешь вещью, а она тобой!
Марк быстро собрал пакет, неистово забрасывая его за банки. Пришла мысль: «Сейчас же все смыть в унитазе. Но я могу распоряжаться только своими вещами, а это не мое, - рассуждал он, - Ты хочешь бросить? Ну и бросай!!! Но как, ходить возле воды и не напиться??? Завтра сестра уйдет на работу, и я выпахтаю «раствор»…».
Что-то похожее на разлом с ним произошло, но долгожданного покоя не было. Он провел еще одну ночь без сна, вспоминая, как это произошло впервые: «Был День Рождения одного из сокурсников – у Игоря... К нему долго готовились, заранее приобрели спиртное, замочили мясо на шашлык, выбрали место для мероприятия – это была Набережная Победы. На небольшой опушке у Днепра, разбили лагерь, кто-то занимался костром, кто-то нанизывал мясо, кто-то готовил импровизированный стол на пеньке, положив сверху лист найденного дсп*.
Начали с поздравлений именинника. Как полагается в таких случаях, желали: «Счастья, здоровья, успехов в учебе, сданных зачетов, чтоб волосы покрыли, начинающую лысеть макушку». А также: «Успехов на женском фронте, до окончательного полысения, - шутили друзья, - повышенную стипендию и т.д.». Все было очень мило – гитара, звон бокалов, «…Золотые купола, на груди наколоты…», - пели сторонние от этого «мира», студенты.
Поздравить Игоря приехал один наш близкий друг, которого отчислили из института по нелепому стечению обстоятельств. Марку показалось его поведение немного странным. Он наотрез отказался пить, сославшись, что ему нездоровится. Хотя выглядел он совсем не болезненно. Единственно, что подчеркнул для себя Марк, что вид у Кобы, так в компании называли товарища, действительно был немного уставшим. Он как-то странно закрывал глаза и немного медленно говорил, после каждого слова делая паузы. Но слова были на редкость точными и взвешенными, их можно было назвать продуктом «трезвого и здравого ума», во всех отношениях. Казалось, они увязали в сознании, но выражали очень глубокий смысл. Он в юмористической форме, рассказал обо всех недостатках Игоря, ни словом не обидев именинника. Это вызвало всеобщее воодушевление, все смеялись, и припомнилось еще несколько безобидных курьезных случаев из жизни студентов, без которых не обходится ни одно братство, объединенное учебой.
Коба загадочно произнес, погружаясь в негу:
- Марк, не пей больше. У меня есть небольшой для тебя сюрприз.
- Что за сюрприз??? – заинтриговано, спросил он.
- Позже узнаешь…
С этой минуты для него перестал существовать сабантуй, гитара и вообще праздник. Он был рассеян и не замечал шуток. Его пытались растормошить, но он, погрузившись в себя, был недвижим внутренне, не понимая, что могло его так выбить из колеи. Он собрался с мыслями, задавая себе вопрос: «Что произошло??? Сегодня пятница, впереди выходные, можно будет выспаться и расслабиться на полную катушку: сегодня мы пойдем в студенческий клуб, и будут танцы, будут девчонки и обычные приключения, новые встречи и игры…». Он вспомнил, что договорились с Элеонорой о встрече в клубе, и это привело его в обычное равновесие: «Всему свое время... Время дано, чтобы жить сейчас, не откладывая на потом, чтобы не сожалеть о драгоценных секундах, потраченных на сомнения, негативы и непонятки…».
- Сюрприз-то приятный? – спросил он у Кобы.
- О, это перекроет все твои ожидания!!! Не сомневайся…
- Ладно, посмотрим.
  
*  *  *

Так пролетел вечер, в ожидании и борьбе с ним. Марк, то забывал о нем, веселясь как ребенок, то вновь вспоминал, глядя на Кобу. Пить он не стал, созерцая комичность компании в состоянии «полета». Его это забавляло и он, с некоторым недоумением смотрел на происходящее, задавая себе вопрос: «Неужели и он такой смешной, когда пьян…»
С Победы решили идти пешком наверх. Пожалуй, надо объяснить как расположен этот микрорайон. Этот спальный район находится словно в нише. Равнинная часть центра города Днепропетровска по Набережной Победы делиться на два этажа «расклиниваясь» на две части. Это становится очевидным и заметным на подъеме на Монастырский остров. Нижним этажом идет Набережная, а на верху – Днепр называют городом на семи холмах, расположены микрорайоны Тополь, район проспекта Гагарина. Параллельно Тополю, расположен район 12-го Квартала, но это уже отдалясь от происходящих событий. Так вот с первого этажа Набережной Победы они стали подниматься по извилистой дороге, которую в народе зовут «Тещин язык» через Мандрыковку, в район «Тралочки»* (Транспортный инст.). Поднимались красиво с песнями, начиная от Цоя «Видели ночь, гуляли всю ночь до утра…», заканчивая Гариком «Я тебе подарю белый колпак…» (в этот вечер он был нужен многим). Все, слава Богу, дошли.
В предчувствии цивилизации все разбежались по комнатам «забивать» дым костра дезами, переодевая спортивно-походную одежду на прикид современной «молоди». Но в этот вечер, как ни старались парфюмеры всего мира, им так и не удалось «истребить» запах костра.
…Уединившись от всех, Марк и Коба направились к нему домой. Они договорились с братией встретиться в студенческом клубе.
За всю дорогу практически не проронили ни слова, так, несколько ничего не означающих фраз. Когда они достигли квартиры, предварительно пройдя серьезнейший «допинг-контроль» пытливых глаз, бабушек у подъезда, они некоторое время молчали.
- Коба, если это понты, я тебя укушу, - шутливо сказал Марк.

*  *  *

…Это произошло... Он ждал, что все будет, как с травой (у него был «опыт» с легкими наркотиками) – надо будет выходить «на встречу Тяге», которая являлась словно увеличительным стеклом его собственного состояния. Где страх или радость, смех или чувство голода были в проекции 1 к 10, а бывало и сильнее, в зависимости от шмали* (Шмаль* - марихуана (сленг)). Но сейчас все было иначе. Как только первые «децелы» стали проникать в кровь, его «накрыло» изнутри чувство, что тысячи маленьких колючек побежали по венам... «Снежинки» ударяясь о стенки сосудов, щекотали, выливаясь на кожу приятным зудом. Он поднял штанину и стал расчесывать ногу, затем все переместилось на спину и голову.
Все тело налилось приятной истомой. Веки наполненные негой замыкали глаза. Волнами, исходящими из сердца, все тело, начиная от макушки до пальцев на ногах, было затоплено поволокой и пребывало в чувстве. Он точно знал, что при желании он может пересчитать каждый волосок на голове, но решив, что это утомительное занятие, Марк приоткрыл глаза и увидел, что Коба за ним следит, расплывшись в улыбке.
- Ну что Марк скажешь? Фуфло я тебе подсунул… или как?
- Да, вот это прет!!! – вымолвил Марк, вновь погружаясь в кайф, закурив сигарету.
Сигарета имела свой вкус, который порой и не замечает курильщик, выкуривая ее на каком-то автомате, как робот выпуская дым.
- Ты подожди, сейчас пойдем в клуб и на танцполе, ты ощутишь и не такое удовольствие.
Идти куда-то было лень. Марку казалось, что он уже ««пришел» в то место, оазис…» - он был в эпицентре наслаждения и выходить и удаляться из него не хотелось. Но быстро сообразив, что эпицентр находится внутри и не только последует за ним, но и еще не покинет какое-то время, и он его носитель, вселило в Марка ощущение неземного покоя.
Они вышли на улицу и Марк пряча глаза прошел мимо всегда радушных к нему и улыбающихся бабушек, ощущая некоторое чувство вины.
Идти было легко, хотя ноги были ватными. Очень скоро он нашел в движении вкус и как ему казалось, они пошли быстрым шагом в студенческий клуб.
А потом были танцы... и Марк этой ночью вконец замучил Элеонору, вполне осознав, что означает Дао Любви – «когда она уже не может, а ты еще полон сил…»
Он сорвался с кровати и включил телефон. С той поры как ему «стулом стала игла…»* (БГ), Элеонора отошла от него. Вначале она уговаривала его не делать этого, ведь слухи, словно тараканы стали расползаться в их компании. Марк говорил, что он остался тем же человеком, что он не продаст и не предаст ее никогда. Он говорил ей: «Это, как закрытый клуб небольшого мужского интереса, который никогда не затопит водой, так как он уверен в себе…». Она плакала, обещала пожаловаться сестре, отвернуться от него, если он не прекратит колоться.
Он считал, что Элька перегибает палку и сильно преувеличивает его зависимость от наркотиков. Все это время к нему подсылали поверенных лиц для проведения моральных атак, но он точно знал, что посредники, впрочем, как и близкие, не смогут его отговорить или уговорить, нажать на слабость или моральный облик. Его скорее раздражали эти колокола сочувствия, которые втайне его считают погибшим, тяжелобольным, законченным наркоманом.
Он был уверен, что никто кроме него не остановит, как «не коли», его пристрастия  и он, только он, и никто другой, не извне и не изнутри не сможет победить или сдаться страсти. Никто за него не испытает боль в суставах, никто за него не скажет: «НЕТ НАРКОТИК!!!» Это должен быть «решучий крок…»* (решительный шаг – укр.), который за него не сделает ни один реабилитационный центр. Никто кроме него не заменит центр наслаждения и не выберет другую стезю, не переориентирует подкорки на другие удовольствия, которые должны быть не только выше по качеству, но и должны быть вызваны не искусственным путем. В противном случае, он вновь будет возвращаться к мысли о том, что жизнь без наркотиков не полноценна. «Но где же, где??? – кричал рассудок, - где найти, тот Кладезь, Источник других чувств, которые смогут затмить и стать выше иглы…!???»
Он анализировал свои состояния и приходил к выводу: «То, что я испытываю, есть у меня глубоко внутри, а наркотик, лишь проводник к себе самому. Он является путеводителем, который кратчайшим путем ведет его во внутрь, раскрывая замки и освобождая от рамок...
Но почему я зарастаю? Покрываюсь коркой, вновь и вновь «ловлю рамку» - деятельности, бытия, круга в котором нахожусь, страны, в которой живу, национальности, которую несу. В конце концов, религии, последователем которой являюсь…???
Ведь я же мог родиться, ну скажем в Китае или Индии, в этом случае мне в обязанность вменяется культура Востока и я должен, быть или буддистом или кришнаитом? А ежели в Сирии или Саудовской Аравии, то надо во чтобы-то ни стало быть мусульманином?
Но я родился в Украине. Родился в смешанной семье евреев и русских, кем я должен стать – иудеем или православным? Я почитаю Христа Сыном Божьим, и Он выше национального вопроса, выше любого этноса. Его нельзя назвать евреем или иудеем, янки или русским, украинцем или итальянцем. Он Свободен Абсолютно и кровь Его пульсирует в единодушном согласии с Богом, находясь в Его Глазах, в Его Дыхании, в Его Мыслях, в Его Желаниях…
…Он Свободен от всего земного, которое является Каплей Его Величия. И зная это, ограничить Его чем бы то ни было – это предложить повелителю Океана, выкупаться в луже…
А что же у меня в крови? Ему стало ужасно стыдно... Жалкое желание прогнать по венам раствор растения с зеленой головкой…
И ты готов променять это чувство Свободы, где нет границ, где нет меняющего материю времени, где нет смерти, которая чужда Духу, подвергая трепету со временем стареющую плоть, на слабую и в то же время сильную материю, которую ты ублажаешь сладкой негой?
… Ты считаешь себя Свободным, когда колешься!!!??? Это так называемая свобода, свобода на миг – свобода, ценой дозы, рабом которой становишься в поисках Свободы!!!
Но это лишь вначале, а затем рабство становится эксплуатацией твоих чувств, твоего тела, твоей боли, толкая ради наркотика оставить все, забыть себя, продать себя. Предавая близких. Воруя нелегко доставшиеся вещи, заработанные тяжелым трудом!!! Ты опускаешься, перестав следить за своей внешностью и лицо твое становится серого, земляного цвета – земля скоро примет тебя…
…Стоп!!! Стоп!!! Этого нельзя допустить!!! Я на правильном пути – то, что я ищу находится во мне. Я должен находить себя без наркотика!!! Я должен снимать рамки денег, границ, догматов, …измов, пребывая в естественном состоянии.        
Я догадываюсь, что есть реальный Рай, как мое дыхание, где нет национальностей, где есть одна единая неделимая Небесная Республика. Там каждый Гражданин является Полноценной Волшебной Личностью, способной Творить Чудеса!!! «Таких есть Царствие Небесное, - говорил Иисус, указывая на детей, - Любой из них Выше пророков, ибо они невинны…»
О, да, они невинны…, но я же по уши в грязи, куда мне до их чистоты!!! Они естественны... А если я буду таковым, из меня повылазит столько гадости, даже и подумать страшно…»
«Я хочу отпустить все, что меня порабощает… отпустить все грехи, только не по миру, а, заключив их в непроницаемый сейф, с кодовым замком, забыв пароль доступа, закопать глубоко в землю – с почестями, достойно похоронив их.
Оставить хочу лишь самого себя чистого, первозданного, как в самом начале, где нет «автомата», закоснелых привычек на грех.
Пусть привычкой станет радость, свет, милость, сила, крепость, Любовь... Пусть Она станет повелительницей всех чувств, движений... Пусть Ее сила разрушит все узы, разорвет все цепи, освободит из душного замка, где все пропитано запахом опия…»

*  *  *

Так проходила еще одна ночь в воспоминаниях и мыслях. Но, рассуждая, где-то в подсознании он ждал утра. Словно заноза, желание захватило его мысли и не давало покоя. Он ждал момента, когда сестра уйдет на работу. В какой-то миг он дал согласие на укол и теперь желание завладело им. Эта мысль иногда меркла, уходя в тень, то вновь возникала грозным приказчиком, с которым он был не в силах бороться.
Этой же ночью он несколько раз порывался позвонить Элеоноре. Но, глядя на часы, он понимал, был третий час ночи, что она в лучшем случае «пошлет его… куда подальше…», но, к счастью, как и первое желание, эта мысль глубоко засела в его сознании…
Он моделировал ситуации и подбирал слова, которые скажет ей: «Милая, родная, славная… я увяз в наркоте, как муха в г… - на этой мысли он рассмеялся, - Да, скажи я ей такое… на наших отношениях можно будет поставить «крапку»».  
«Нет, надо не так, - и он вновь готовил речь, -  Дорогая Эля... Нет, она скажет, что это очень циничное, старомодное название женщины, которая уже лет двести состоит в браке со скрягой, который подсчитывает затраты на нее... Надо по-другому…»
«Рыба моя... Снова не то, она подумает, что я издеваюсь над ее очками, которые все нахваливают. Но они и вправду делают ее и без того большие глаза еще больше»
«Радость моя ненаглядная, - нашел он ключ к первому замку, - ты единственная... Ты мой Островок, среди бушующего океана невзгод! Ты прекрасно понимаешь в каком я положении... Я не вижу шансов, что ты меня простишь, но ты очень нужна мне – ты первая протянешь мне руку. Я знаю, тебе не нужен наркоман. Ты хочешь детей, ты хочешь любви и я ее очень хочу!!!
Я жду тебя… Я жду тебя… Я хочу тебя обнять, прижать к сердцу и не отпускать тебя никогда…»
«Но она начнет с морали... Боже мой, как я не хочу морали. Единственное чего я хочу, так это понимания. Я не хочу наставительных речей, я не хочу сострадания, я не хочу, чтобы она считала меня больным и пришла, как к пациенту, пораженному неизлечимой болезнью. Я не хочу, чтобы она пришла из жалости. Я хочу, чтобы она пришла из Любви… и если она сможет это понять, я выкарабкаюсь и смогу победить недуг!!!»
Как только мысль об Элеоноре остывала, перед ним неотступно, стражем возникал образ наполненного шприца… Он выгонял воздух, подгоняя раствор к игле... В предвкушении укола по телу побежали мурашки…
Нет, нет, Господи ради всего святого, не повторяй этого наваждения: «Ты Один можешь меня понять!!! Ты Один знаешь как вошел и Ты знаешь как выйти!!!»»

День третий

Не успела захлопнуться дверь, как зазвонил телефон. Марк забыл его выключить с ночи, как он делал по обычаю последних дней. Он посмотрел на монитор, звонила Эля.
«Она раньше первой не звонила, - подумал Марк, - наверное, объявит о решении расстаться…»
- Алло.
- Привет Марк, - голос звучал ровно и немного торжественно, - Как поживаешь? Тебя не видно в институте, у тебя все нормально?
- Да, как сказать… не совсем… Элька я так рад тебя слышать!!! Я так соскучился! Я как будто не слышал тебя целую вечность. А ты в институте?
- Я, - она сделала многозначительную паузу, - у тебя под подъездом!!! А вот и сестра вышла. Сейчас я поздороваюсь с Юлей. Не ложи трубку…
Юля привет, что этот оболтус дома. Принесла ему последнюю деталь с кафедры БЖД*… (БЖД – безопасность жизнедеятельности)  
…Ну что, мне можно войти?
- Конечно радость моя!!! Я ставлю чайник и бегу тебя встречать.
От радости он готов был прыгать словно дитя. Марк открыл дверь, он слышал как вызвали лифт. По звуку движения он мог определить где он находится…3, 4, 5, 6, 7 – лифт раскрылся и вышла она. Она была нарядна и светла, свежа, как белая роза.
Марк улыбнулся на все 32 зуба. Элеонора казалась ему олицетворением прозрачного неба, до того была хороша. Он взял ее руки и притянул к себе. Марк закрыл дверь и они слились в объятиях, целуя губы, брови, глаза, уши…
Он поцеловал ее и во все стороны полетели части туалета: куртка, блуза, футболка, ремни… и все, что мешало их чувствам освободиться…

*  *  *  

Элеонора «ни словом, ни духом» не обмолвилась о положении вещей. Марку было удивительно, что она ни о чем его не спрашивает, словно читая мысли.
Ее глаза говорили: «Я все знаю, все понимаю, об этом ни слова». «С ней сегодня так легко, как в самом начале», - подумал Марк. Он был так благодарен ей, что не мог подыскать нужных слов. Но как оказалось, что необычных и выдуманных слов совсем не понадобилось – все было естественно и крылато.
Сегодня все - Эля, ее вид, ее глаза, полуобнаженная ножка, прикрытая простынею, выглядели тонкими и пикантными. Она лежала, листая книги, которые кипой валялись у его кровати. Марк сварил кофе и принес две чашки, присаживаясь на кровать. Он поделился своим открытием Сатпрема: «Методы интегральной йоги… Покой на ментальном уровне. Но покой не покойный, а деятельный. Быть спокойным среди бушующих стихий. Покой среди войны – летящих самолетов и проезжающих мимо танков – это в теории.
Практически, это не один пуд соли надо съесть, чтобы достичь такого уровня. Медитация всюду – в вагоне метро, в многолюдных местах... Описывают, что волной покоя можно остановить разъяренную толпу. Ты вспомни Иисуса, который усмиряет толпу, которая побивает камнями падшую женщину: «Выйди, кто без греха…???». Но это слова Господина, а вот смертным дана ли такая сила и возможно ли, таким образом приручить ее?»
- Философ мой, - ставя чашку с кофе, она прильнула к нему, - Иди скорей же, я успокою тебя…    
Элеонора вытащила его на улицу. Был яркий ослепительный день. Солнышко играло отражаясь на свежей листве. Вокруг все дышало и стремилось быть. Птичьи стайки ватагами, переливались трелями, воодушевленные теплым ветерком. На улицу как по команде высыпали люди. Неспешно прогуливаясь, они одаривали друг друга улыбками.
Сплошь и рядом можно было увидеть прекрасные джентльменские жесты. Все старались уступить и быть галантными. В трамваях без тяжести уступались места, без наставительных увещеваний кондуктора. При выходе из транспорта молодые люди подавали руку своим спутницам, а также и совсем незнакомые мужчины предлагали свои услуги женщинам, делая это так естественно, что женщины были не в силах отказать.
Они приехали в парк. Детвора кормила лебедей, бросая кусочки хлеба в пруд. Водные велосипеды неторопливо рассекали воды пруда. Фонтаны, к которым подъезжали велосипеды, переливались цветами, разбрызгивая радужные капли. У Марка было впечатление, что он все видит впервые. Все казалось ему неповторимым, даже сказочным – обычные, каждодневные явления, которые случаются повсеместно, вновь им были увидены и он начал вспоминать, что же он видел за последний месяц. Шприц угрожающе возник в его сознании. Нет, он все видел, но трезвое восприятие было всецело направленно на дозу, а уже после, некоторое расслабление в котором он мог что-то видеть. Сейчас все было по-другому. Марк попытался сделать несколько сдвижек в сознании и как ни странно все получилось: «Глаза мои видят и без наркотиков... Сердце мое стучит в унисон природе, не завися от дозы... Мои чувства могут испытывать радость, без укола... Я жив… Господи... Спасибо Тебе!!! Моя мысль разорвала узкий круг и может легко скользить в пространстве!!!»      
Даже небольшие, пустячные движения сознания были для него большой победой. Словно беспомощное дитя он радовался, своим первым шажкам без наркотиков. Ему надо было вновь пройти путь становления, научиться жить. Не было внутренней тряски и он забывался, не чувствуя боли, радуясь всему увиденному.
- Эля, мое солнышко, спасибо тебе за сегодняшний день. Я давно не испытывал простых чувств. Я уже забыл, когда видел свет Божий. Посмотри, как все чудесно – природа оживает, зеленеет трава, деревья покрылись листвой. Как «ярко» пахнет земля, начиная дышать.
Я не хочу наматывать на себя никаких желаний, я не хочу сдерживать себя. Мне сейчас не нужны рубежи, потому что, сдавливая себя, достигнув какой-либо отметки, вновь срываешься «как с цепи». Я радуюсь здесь и сейчас. Я счастлив, что ты рядом со мной и я могу тебе это сказать…
Кстати, а как твой диплом?
- Диплом в порядке, пишу объяснительную записку… но, сейчас не об этом. Я ждала, когда ты сам начнешь этот разговор. Мне нужно сказать тебе несколько слов. Ты в курсе, что Дэна отчислили…? Толковый парень, проучился пять лет, а теперь все насмарку…
- Нет, я не слышал. Я в шоке. Родители выгонят его из дома, они так ждали, когда он закончит учиться. Отец подыскал ему хорошее место, и вот – «здрасти, пожалуйста». А ты не знаешь, что там с ментовкой развязался?
- Я слышала, что отец его вытащит, а потом отфутболит на свои хлеба… А там, Бог его знает. Но опять же, я не об этом. Как ты дальше думаешь жить?
- Планирую дипломироваться, а дальше будет видно… Впрочем, я тоже не об этом, ведь ты другое хотела услышать... Если ты будешь со мной, все будет в порядке. Жить хочу, детей хочу, машину хочу, работу хорошую… – если коротко, и так далее!
- Ты вправе распоряжаться своей жизнью, как тебе заблагорассудится. Я тебе не воспитатель, но ты мне очень дорог и я не могу оставаться в стороне. Заяц мой, ты можешь дать мне одно обещание?
- Смотря какое, если оно мне под силу, я его выполню. Во всяком случае, приложу максимум усилий, чтобы сдержать его, если я его дам!!! Я вполне понимаю, чего оно будет касаться.
- И чего же? Ты еще не выслушал меня до конца, а уже рассуждаешь вовсю. Я прошу тебя одного не отдавай меня никому!!! Ты можешь мне пообещать, что ты сохранишь меня?!! Ты понимаешь, каким ты должен быть сильным??? Я пойду за тобой, хоть на край света. Ты не подумай, что я навязываюсь, что не смогу сама. Я умею добиваться поставленной цели. Но ты мне нужен, я хочу быть за тобой, как за каменной стенной. Как с Богом, ты меня понимаешь???
- Ну, Богом, я вряд ли стану... Им надо родиться. Но тебе обещаю, что я выросту, буду добиваться всего, чтобы ты ни в чем не нуждалась. Буду тебе надежной защитой и верным плечом... Сейчас так случилось, что «верным плечом» являешься ты, и я этого никогда не забуду... Радость моя, я Люблю Тебя, - и он очень нежно и крепко обнял ее, хотя ему явно в данный момент самому хотелось быть под защитой, но сказанные слова возлагали на него ответственность и Марк собирался с силами.
Они прошатались весь день по городу всюду встречая, проявления Любви. Им то и дело на встречу попадались влюбленные парочки, которые бесшабашно целовались на улице, словно застигнутые врасплох. Счастливые мамы с колясками, веселая молодежь с безапелляционным заявлением: «Лето на носу, так и хочется добавить – каникулы. Море с его лазурными пляжами, шоколадными девочками, с танцами до утра, ночными купаниями и бесконечной романтикой…»

Ночь

Так жарко они никогда не прощались. Их руки не разжимались. Отпуская ее, Марк отрывал от себя часть сердца, его светлую красивую половину, без которой он не видел смысла жить. Даже не видя ее он ощущал, что она рядом. Он чувствовал тепло ее рук, дорожил запахом ее тела. Движения души были связаны с ней и были словно монолит. Он понимал, что если вдруг ему станет больно, Элеонора это почувствует, эта боль отразится на ней. В связи с этим он вдруг понял, что не имеет право на боль, на негативные чувства, на отчаяние. Ведь они, как ему виделось, совершили некое действие, даже, наверное, священнодействие, которое делало их одним. То, что нельзя закрепить какими-то ни было печатями, обрядами, бракосочетанием. Давая обещание быть вместе навсегда, они принимали друг друга, в будущем лишь подтвердив это официально.
Посадив Элеонору на маршрутку, ему захотелось еще прогуляться. Марк решил пройти через парк и ехать домой с проспекта Кирова. В парке увидев свободную скамейку он решил присесть покурить, чтобы пройти весь этот день заново.
Когда он остался один, на него вновь нахлынули мысли о наркотиках. Марк посмотрел на часы, было половина восьмого: «Юля уже дома, об этом не может быть и речи…», - размышлял он, откидывая в сторону мысль о том, что сейчас можно приготовить раствор. Но, казалось, что тому, кто на него давит, было достаточно, просто согласия, чтобы Марк ждал случая.    
Он закурил сигарету, пытаясь расслабиться. Прикрыв глаза, он нежился в лучах заходящего солнца. Впереди была ночь полная тревог. Ему предстояло сделать окончательный выбор, будет ли он личностью. Сможет ли он найти выход в сложившейся ситуации? Станет ли он тем, кто он есть?
Он прекрасно понимал, что это большей частью зависит от него, от его решимости, от силы воли. Также он возлагал свои надежды на Бога, которого почти не знал, считая, что Он, таинственным образом является его Другом, Спасителем на этом островке многомиллионного города. Оставшись один он осознал, что все кого он знает, не могут быть крепче Его, ведь у каждого есть свои слабости, и только Он может быть «поруч»* (рядом) всегда.
Он прокрутил день с самого начала и пришел к выводу, что таким чудесным образом, его не смог бы построить никто, кроме Него. В том состоянии в котором находился Марк, состоянии граничащем с полным отчаянием: его нервная система готова была дать сбой, психологическое напряжение – третья ночь без сна…, желание уколоться…, все было на грани срыва. Но магия этого дня давала ему шанс, вернуться к нормальной жизни.
За эти три дня он совсем не обращал внимания на свою внешность, но когда Эля пересекла порог его дома, Марку захотелось побриться, привести себя в порядок, сменить имидж, хорошенько выкупаться. Вообще, посмотрев на себя в зеркало он решил, что окончательно зарос и ему надо подстричься.  
Эти, казалось бы, простые, неказистые решения положительно сказывались на состоянии Марка. В них он забывал о своем навязчивом желании. Разные мысли роились в его сознании, в памяти четко вырисовался образ Дэна: «Да, пацан нажил себе серьезную проблему в конце учебы... Хотя бы Влад не привел хвост к моей норе…»
По алее полз, останавливаясь и проваливаясь в ямы наркотического состояния, один тип. Однажды по стечению обстоятельств компания Марка столкнулась с братвой из соседнего района. Город в весеннюю пору находился в некотором «сырьевом голоде». Казалось, что при желании можно купить слона, но найти солому* (маковая соломка) было за гранью возможного. Согретые новым поступлением с Западной Украины их команда имела дефицит в ангидриде. После длительных переговоров, был приобретен стакан маковой соломы, якобы со стороны, дабы в будущем не иметь хвостов, в обмен на несколько точек* (миллилитров) ангидрида. Но как оказалось, что ангидрида было всего несколько точек* и они приняли решение, разварить стакан вместе на их хате. Весь маршрут к месту был зашифрован донельзя. Они петляли и обходили дома, ныряя в лабиринты частного сектора и высотных домов, ни разу не выйдя к центральным улицам, трамвайным путям и вообще к местам, которые могли бы легко запомниться.
Один из ребят в компании Марка, Ру, вместе с хозяином «квартиры» (это была небольшая халупа в частном секторе) и высокая сухопарая дама, выдвинулись готовить раствор.
  Марк и еще несколько представителей стороны «хозяев поля» остались на улице ждать, когда будет готов рубин* (так в некоторых кругах называют раствор опия). За то время, которое Марк был с попутчиками, они рассказали массу историй о «райских долинах» и «безбрежных» маковых полях, на которых им довелось побывать в сезон.
Но Марка заинтересовала, лишь одна история, касавшаяся сухопарой дамы. Рассказывал Витэк, так он представился при знакомстве. «Странно, при чем же здесь бытовая техника…? – мелькнуло в голове у Марка.
- Так вот, Ира…(так звали девушку). Ты знаешь, какой у нее дозняк* (доза)?
Вопрос был явно риторический и Марк, лишь пожав плечами, ответил:
- Нет, откуда я могу это знать…
- Ирка, прокалывает себе в сутки 14 кубов... Это в худшем случае, а если все срастается, то и все 18…
- Ну, это страшно даже подумать... А где она берет бабло* (сленг – деньги)?
- Вот об этом я и хочу рассказать... Ирка с интеллигентной семьи…, - начало явно не вязалось с образом наркоманки, - Ее родители хорошо упакованы, папа директор училища, а мама где-то в обладминистрации заведует сектором культуры. Поверь мне, мы как-то были у нее на хате, там все под старину – мебель, громадные резные стеллажи для книг ручной работы, раритетные вещички – типа яиц Фаберже, китайские вазы, как говорит средневековые. Каждая из таких вещей стоит состояния, которые нам и не снились. Ну то, что в доме все укомплектовано электроникой по последнему слову техники, так это само собой разумеющееся.
Она потихоньку выносит старинные книги из дома и продает их по дешевке, чтобы поддерживать дозу. Родители уже неоднократно отправаляли ее в современные клиники, которые божились, что избавят ее от зависимости, но все голяк. Она выходит, не двигается, (сленг – не колется)  какое-то время, а потом опять попадает в движняк* (сленг – поиск наркотиков).
Что там только не делали, и колдунов вызывали и бабки ворожили, не дошло только до гуру из Гималаев, все без толку…
Ирка сама этого не хочет, а если нет решения, врачи и доктора – это мертвому припарки.
- А как она попала в этот круг? Ведь странно, при наличии денег ее могли отправить куда-нибудь в Кембридж учиться, я не говорю уже о местных заведениях, увлечь ее рисованием, скажем, или бальными танцами, фитнес-клубами  или игрой на валютной бирже…?
- Ан, вот нет, ничего ей кроме дозняка не надо. Родители сами ее присадили на наркоту... Как это не звучит нелепо, но это факт. В их доме собирался, так называемый бомонд, обсуждали новые «твиры» художников последнего поколения, цитировали Ницше и стихи новоиспеченных гениев, музицировали на скрипках и виолончели – короче развлекались. А в перерывах между дискуссиями нюхали коку* (кокаин). Все это происходило под строжайшим секретом, Иру пытались изолировать и скрыть подноготную, афишируя лишь внешнюю сторону вопроса. Но ей казалось странным поведение взрослых – неестественное возбуждение некоторых ораторов, такие яркие образы описываемые ими…
Глубокие философские истины и прозрения, страстная игра на фортепьяно, все выглядело настолько продвинутым. Она постепенно стала влюбляться в этот круг, искусственно созданного интеллекта…
А потом однажды она нашла ключ к разгадке, отыскав среди книг пакетик с белым порошком. Она попробовала его на вкус, а после на нюх, думая, что это мука... а через некоторое время и сама стала цитировать Ницше и Шопенгауэра…
Но как оказалось, что философия скучная вещь,… а порошок гораздо интереснее, чем высокопарные слова незнакомых ей людей. Она вдруг и сама решила, что может быть одной из личностей, меняющих ход истории и начала, ты правильно заметил Марк, рисовать. Я конечно не критик, но мне ее мазня явно не нравится.
А после она заметила, что без дозы нет «вдохновения», нет твердой руки и объема рисуемых произведений…
По началу родители радовались новому увлечению своей дочери, поддерживая ее материально, всячески продвигая ее первые «малюнки».
Финансы, даваемые родителями тратились на поиски «вдохновения» и очень скоро это заметили опытные родители.
Ире обрезали в деньгах, как предупреждение, что она идет в неправильном направлении. Но более мягкий отец нет-нет, да и подкидывал ей капусты* (сленг – деньги), предварительно взяв с нее обещание, что она больше не будет употреблять…
…Но что уговоры, когда нет «вдохновения» и все начиналось с начала... А как-то ей предложили уколоться, сказав, что есть более утонченные и изысканные удовольствия. Первым опытом был фен* (разновидность наркотиков) и она впервые увидела «космос и небожителей», а потом познала все тайны «настоящего секса».
Были разные смеси наркотических веществ, пока она не поняла, что вляпалась основательно. Оказалось, что ширка* (раствор опия), одно из «дешевых и сердитых» зелий. И она перешла на ширяево и стала потихоньку выносить «дом».
Она пропадала на целые месяцы и вновь появлялась. У нее стали появляться «хвосты», которые помогали ей раздобыть зелье, взамен просили несколько кубов опия, и очень скоро она стала своей в компании наркоманов.
Вообще она красивая девочка… была, - сказал задумчиво Витэк, - С блестящей внешностью, она всегда хорошо одевалась, резко отличаясь от своих «благодетелей». Мы быстро заметили видную девку и, видя, что ее зачастую разводят, пригрели в компании. Теперь стараемся не отпускать ее в свободные движения, оставляя поиск и договоры-разговоры при себе, чтобы ее вновь не налунявили* (сленг - обман).
Вот так и живем... Когда мы ее подогреваем по возможности, а частенько у нее появляются деньги и она нас взгревает…

*  *  *

В доме происходили шевеления, которые отображались в оконном проеме отбрасываемыми тенями. Вдруг на входной двери несколько раз повернулся замок, создавая специфический звук, который эхом откликнулся в ночной глуши.
Марк решил, что это сигнал заходить, но его остановили недавние собеседники, сказав, что их позовут, когда все будет готово, продолжая рассказ:
- Сейчас она высохла, раньше была тонкая штучка…
Двери распахнулись и из нее показались Ру и хозяин хаты. Второй нес на улицу миску. Все взгляды были устремлены на него. Он поставил миску с содержимым на землю и шепотом обратился к Рубрехту:
- Поджигай…
Ру зажег спичку и, сторонясь миски, бросил ее во внутрь. Столб пламени взвился вверх, чуть было, не коснувшись нижних веток деревьев у дома. Когда содержимое было выпалено, они вновь зашли в дом, дважды щелкнув замком.
- Марк, да ты и сам все увидишь, - сказал Витэк задумчиво, - я имею в виду Иру... Присмотрись к ее лицу, правильные черты, спесь, но это, наверное, генетическое… хорошо поставленная речь…
Щелкнул замок. В полоске света показался хозяин, кивком предлагая войти. Вереница по очереди стала подтягиваться в хату. Они вошли в дом. Интерьер составляла газовая плита, старомодный столовский стол и несколько табуретов. В углу стоял древний диван с отвалившейся боковушкой, на котором валялись потертые диванные подушки и грязный плюшевый медведь. На полу в ряд стояли трехлитровые банки с мутными стеклами. Окна были занавешены шторами, о которые хозяин регулярно вытирал руки.
На столе, словно медицинский инструмент были разложены шприцы разных калибров и вата. А также миска с высушенным опием на дне. Хозяин дома, его звали Сергей, спрашивал у компании, сколько заливать воды:
- Витэк ты двушку* (сленг – два куба) … Ира, ты как обычно… Пацаны, - обратился он Ру и Марку, - Вам сколько?
- Наших три, - ответил Марк, доставая свои машины* (сленг - шприц).
По традиции первым прокалывал варщик, так как если раствор был грязным и кидал, за это ответственность нес кухарь* (сленг – изготовитель). Сергей укололся, зажимая вену, его лицо залилось краской. Он прикрыл  глаза, переживая приход. Тягучим голос он попросил поджечь сигарету.      
Марк выбрал себе двушку и куб Рубрэхту.
- Ну, как? – спросил Марк у Сергея.
- Потяге, нормалек…, - ответил он, не открывая глаз.
Когда были выбраны гостевые, миска вновь перешла в распоряжение Сергея. Он набрал 2,5 куба и сказал Ире: «Готовься». Ира начала стягивать свитер. Она была в майке. Зрелище, которое предстало их взору, действительно было выше среднего. Руки больше походили на кости обтянутые кожей. На руках не было ни одного живого места – все вены были истоптаны дорогами* (сленг – места от уколов). «Куда же она будет колоть? – пронеслось в голове у Марка, - все вены спрятаны…».
Она ловкими движениями составила вместе два табурета и улеглась на них, поднимая вверх правую руку. Других вен, кроме как под мышкой обнаружить не удалось. Сергей взял контроль, и шприц наполнился бурой кровью, он начал вводить опий. Ира попросила сделать инъекцию с ветерком и, пролежав еще несколько мгновений, поднялась, как ни в чем не бывало, и закурила сигарету. Затем, все присутствующие по очереди вели раствор.
Вторяк* (сленг – использованная маковая соломка) оставили местной братве, поблагодарив за совместное действие. Ира достала пилочку для ногтей и углубилась в это занятие, не замечая никого вокруг. Конечно, после увиденного она вряд ли могла вызывать сексуальные чувства, но все-таки шарм в ней присутствовал. Загнанное под самый плинтус обаяние проглядывало в ней и виделось утонченное создание, когда-то потерявшее «покров». Все это лишь вызывало сожаление.
Марк и Рубрэхт попрощались с компанией, оставив один связной телефон, на случай экстренной необходимости.
…И вот, этот тип, который продвигался по алее, был никто иной, как Витэк. Когда он останавливался, словно подсаживаясь, он казался настолько беззащитным, что Марк решил его остановить и предупредить об опасности: «Ведь примут*(сленг – заберут) же, Кренделя…»
Он несколько раз пробуждался, действуя, словно механическая пружина, походя на выключатель электрочайника, который, закипая, разжимается с периодичностью соответствующей определенному временному интервалу. У Марка пронеслись ассоциации с бытовым прибором и он вполне осознал природу его прозвища «Витэк».
Марк с дикостью подумал: «Неужели и он так выглядит со стороны?» и он быстрыми шагами подошел к Витэку и, стараясь не испугать его, заговорил:
- Брателло, ты смотри сейчас примут… Ты шо, так втыкать, пойдем, присядем на скамейку.
Витэк открыл глаза и долго не понимал, куда его тянут, а, пробудившись, заметил:
- Марк привет!!! Братуха, ты откуда нарисовался?
- Да от верблюда, сижу на лавочке, смотрю – плывет, создание. В таком состоянии сидел бы дома  вмыкал* (сленг). Куда тебя понесло?
- Ирке несу пару кубов!!! Она там погибает…
- Ты сейчас ментам «отнесешь» пару кубов, а не Ирке, а заодно, придавят и Ирку сольешь*…
- Не могу, обещал прийти!!!
- Посиди «трохи», приди в себя, повтыкай по малой, а потом, снова пойдешь.
Когда появился собеседник Витэк быстро собрался и, найдя, как говорят «свободные уши», вновь продолжил рассказы о маковых полях. Марк убедился, что Витэк может продолжать идти, провел его на маршрутку и сам поехал домой.

*  *  *

Придя, домой, Марк выслушал тираду от сестры о том, что он совсем ничего не делает по дому, и вообще забросил учебу, а в частности – еду себе не готовит, посуду не моет, стирается редко, диплом не открывает…
Спорить не было сил и он отмахнувшись пошел к себе в комнату. Ощутив вокруг себя знакомую обстановку Марк сильно потяжелел, она была ему ненавистна. На что бы он не посмотрел, все в нем вызывало напоминание о наркотиках.
В этот момент, вместо магнетизма какой он испытывал в отношении к маковой соломке, появился темный, ничем не обозначенный, холодный страх. Он просто ее боялся, он боялся придавать мыслям о ней какие-либо очертания.
Иногда, выбившись из-под контроля скакуны-мысли рисовали самые мрачные картины: милицию с обыском в его доме, понятые – знакомые с родителями люди. Что они скажут, когда родители приедут с Севера... Омерзительное состояние нечистой совести и все тот же пожирающий страх.
Он быстро разложил постель, пытаясь переключиться на другие мысли. Но как он не старался, даже мысли об Элеоноре и проведенном дне, не приносили облегчения. Он включил лампу и схватился за Библию, как за спасательный круг. Марк даже не открыл ее, а закрытую, прижимал к груди, понимая, что не сможет читать.
Закрывая глаза он прижимал ее к сердцу, прося у Бога прощения и поддержки. Через какое-то время он стал успокаиваться, решив, что завтра обязательно избавится от «тяжелой ноши» в виде наркоты.
В эту ночь он вновь не сомкнул глаз, тщетно пытаясь уснуть. Он несколько раз бегал в ванну, чтобы помыть руки, считая их по локоть грязными и недостойными прикасаться к Библии. Но разве можно было смыть места уколов, которые синяками выделялись на руке.
Он вспомнил об Ире и дорогах* на ее руках и просил прощения и за нее, считая, что если он о  ком-то молится, что может быть и о нем, кто-то замолвит словечко.
Время ползло медленно словно  черепаха. Ему в какое-то мгновение показалось, что оно остановилось. Его надо было сдвинуть с мертвой точки, начав думать…

Четвертый день…

Утром он перезвонил Элеоноре и пытался выдавить из себя слова благодарности, но все выглядело фальшивым и не живым. Элеонора жутко обиделась назвав его лицемером. Марк в данный момент просто не мог сказать ей ничего другого, как: «Прости…», положив трубку. Он надеялся, что когда пройдет время, он найдет слова и ключи к ее сердцу, - но только не сейчас…, - говорил он себе, - сейчас надо избавиться от мака.
Впереди предстоял тяжелый, и не обещающий быстрого решения вопрос о сырье с  Владом: «Я должен быть сильным, чтобы уметь сказать: «Нет!!!». Твердое не подлежащее сомнениям и обсуждениям: «Нет!!!». Я должен быть крепче стали, если дашь слабину, пойдешь на попятную, вступишь в дискуссию, дашь себя уговорить, все пропало…»
Его мысли прервал телефонный звонок: «На ловца и зверь бежит…», звонил Влад.
- Марк привет, ты где пропал? Мы вчера тебя искали весь день! Ты шо, все на ломках, а тебя нет... Я хочу подъехать, взять  стакан…
- Да, приезжай Влад, заберешь всю солому!!!
- Марк, старик, ну пусть она у тебя еще побудет. Ты же знаешь, какое сейчас положение?
- Нет!!! Влад извини – я спрыгиваю, на кой хрен  мне этот «геморрой» в виде соблазна. Спрыгну, тогда может, подумаем, сейчас по любому забирай…
Видно у Влада в данный момент были другие проблемы, чтобы не обсуждать этот вопрос, и он сказал:
- Ладно, я сейчас приеду, поговорим…
- Влад без обид, но ты меня пойми…
- Я понял, подумаем, куда его скинуть, пока…

*  *  *

Марк жадно курил сигарету за сигаретой. Он был под впечатлением, что все, вклю