Три часа полета (Рассказ)

Ой, как же мне не хотелось лететь в эту дурацкую командировку… Как же не хотелось. Планировалось ближайшие выходные провести на даче, отдохнуть от дел, от людей, от суматохи…
Осень только вступала  свои права и была очень нежной, мягкой, податливой и одновременно хрусткой, как «Золотой налив» на зубах. Воздух по вечерам был тягуче-стеклянным, как загустевший ликер и вливался в легкие тяжело, как ртуть, но от этой тяжести становилось легко и весело.
И теперь, вместо этого всего – душный салон самолета, плотно набитый конверт документов, который надо было успеть изучить за время полета, график встреч и докладов, изменить который не в силах были никакие непреодолимые обстоятельства.
Взлетаем. Как я не люблю именно этот момент взлета. Эту «точку невозвращения», первые метры над землей. Все. Взлетели. Пассажиры потихоньку успокаиваются. Устраиваются… Теперь можно достать ноутбук, чуть пихнуть соседа, чтоб подвинул локоть…
- Будьте добры, принесите, пожалуйста, воды, - мужчина из соседнего ряда, чуть впереди, обратился к стюардессе.
Сердце, как лайнер, провалилось в глубокую воздушную яму. Уши заложило, как ватой.
Господи… Э…этого просто не может быть. Славка… Нет, нет, нет… Нет! Так не бывает, так просто не может быть… Столько лет…
Я никогда не была уверена любил он меня или нет. Если это была любовь, то такой не было описано ни в книгах, которые я прочла, ни в учебниках, которые штудировала.
Он поднимал меня в шесть утра в любую погоду, зимой, летом, осенью… Ему было все равно мое самочувствие. В крайнем случае, он просто стягивал меня за ногу с кровати, просыпалась я уже на полу. В лицо мне летел спортивный костюм. Бегать…
Косметика с меня, молоденькой девчонки, которой хотелось быть самой-самой, мгновенно смывалась широкой и сильной мужской ладонью. Единственная юбка, творение моих рук, была поднята на смех. Моей одеждой стали джинсы, спортивные костюмы.
Я умела драться получше дворовых мальчишек, я ездила верхом и метала ножи. Я умела стрелять и перекрывала все нормативы в сборке-разборке оружия вслепую. Я разбиралась в сталях для изготовления холодного оружия гораздо лучше, чем в цветах помад… Я умела часами сидеть в засаде, не обращая внимания на холод, голод, комаров… Я умела водить машину практически в бессознательном состоянии, по любой трассе, в любых погодных условиях. Я могла выпить залпом бутылку водки и после этого встать к стенду и выбить 98 из 100.
И когда все это уже стало моим образом жизни, и я не мыслила ее по-другому и с другим, как-то вечером он сказал, что уезжает. Навсегда. Чертов французский легион… Пристанище бродяг, ищущих приключений, неуспокоенных будничной бытовухой, проклятых романтиков, любимых, единственных, готовых бросить всё и всех ради достижения своей призрачной мужской свободы.
Он уехал. Просил быть счастливой…
Прошло восемь лет. От него никаких известий. Да и не ждала я известий. Знала, что не объявится. Слишком сильно звало его то, первобытное, мужское чувство воина. Воина, которого он воспитал и во мне. Но разве обычная московская девчонка может сравниться с настоящей Войной? Требующей полной отдачи, по-настоящему опасной…
Я пыталась быть счастливой. Честно пыталась. Однажды мне даже показалось, что это возможно… Не получилось. Наверное, и не получится уже. Поняв это через долгих шесть лет Славкиного отсутствия, я перестала пытаться быть счастливой, гоняться за призраками… Остался болью тот единственный шанс… В активе была безупречная репутация, бешеная работоспособность, ценимая и оцениваемая начальством… Были вечно одинокие вечера, стихи, торопливо сжигаемые в пепельнице, слезы в подушку, дурацкие счастливые сны…
И теперь… Этот голос. Совершенно не изменившийся за столько лет.
Я несколько раз пыталась выглянуть из-за кресла, чтоб разглядеть мужчину. Ближе к окончанию полета он поднялся, взял с полки огромную спортивную сумку и вынул свитер. Двухметровая атлетическая фигура, жесткий ежик соломенных волос, крепкая шея… Наколка ВДВ на левом предплечье… В горле предательски зашевелился противный комок, слезы сами потекли по щекам…
Славка…
…Самолет подпрыгнул на взлетно-посадочной полосе и пассажиры, на мгновенье замолкнувшие, разразились аплодисментами.
Бог мой, три часа полета, как одно мгновение. Какие документы, какая работа… Кинув ноутбук в сумку, схватив рюкзак, зацепившись юбкой (!) за ручку кресла, я бросилась вслед за блондином с соседнего ряда.
- Слав-ка…, - и голос предательски сорвался в глухой шепот на последнем слоге…
Мужчина медленно повернулся…
Это был не Славка. И сердце остановилось, на мгновение забыв о своем предназначении.
На меня глянули, вместо вечно смеющихся голубых глаз, карие и строгие. Лицо, то ли докрасна загоревшее, то ли обожженное, шрам на полщеки…
- Простите… Вы, наверное, ошиблись…
А я стояла, кивала головой, как китайский болванчик, не в силах ни сделать шага, ни что-то сказать…
Салон я покидала последней… У трапа уже суетился сотрудник, который должен был меня встретить… Я нырнула в машину, тут же начались разговоры о делах, бумагах…
И только одна мысль: как же я могла ошибиться?
В туалете аэропорта возле умывальника высокий блондин, умывшись, вынул цветные контактные линзы и выкинул их в урну, вскользь глянул на себя в зеркало, подхватил большую спортивную сумку и вышел…