Однажды поздним вечером прохладным,
Когда луна встречается с луною
На небосклоне в звездной канители,
Спешил домой мальчишка быстроногий.
Родители опять ушли куда-то,
Но утром принесли они к обряду
Сегодняшнего редкого слиянья
Двух лун, подобных быстрым колесницам,
Которые встречаются на небе
По воле прихотливого возницы,
Что управляет всем небесным сводом,
Цветы, чтоб поприветствовать единство
Они могли своим благоуханьем.
Омытые зеркальною росою
Пион, чьи лепестки белее снега,
И розу, переполненную кровью,
Которая пульсирует под кожей.
Однако, подойдя к закрытой двери
И зная, что родителей нет дома,
Тот мальчик вдруг услышал чей-то голос.
И это разговаривал мужчина.
Ему вдруг отозвался голос женский.
Они звучали то попеременно,
То, иногда сливаясь в однозвучье,
Вели свою мелодию влюбленных,
Наполненную сладостной отравой,
Которую, испив хотя б однажды,
Уже навеки будешь к ней прикован.
- Нет ничего страшнее и нелепей, -
Услышал мальчик низкий голос мужа, -
Чем одиночество среди себе подобных.
Оно сжимает горло в смертной жажде
Напиться из источника чуть терпкой,
Но с каждым часом более пьянящей
Живительной любовной благодати.
Сегодняшняя ночь - ночь дивной встречи
Луны с своей небесною сестрою -
Усиливает силу притяженья,
Которая сливает воедино
Две любящих души, два чистых сердца.
- Моя любовь сродни печальной песне, -
Услышал мальчик нежный голос женский,
- Она в себя вмещает ожиданье,
Неясное и смутное вначале,
А после воплотившееся в мужа,
Ребенка и судьбы его счастливой.
Но первый, кто сомнения развеет,
Кто проведет меня через ненастье,
Даст сердцу пусть недолгое забвенье,
Теперь уже стоит передо мною.
Их речь была наполнена любовью,
Мелодией ушедшего народа,
И с языком, хотя и различимым,
Но в то же время странно шелестящим.
- Должно, цветы беседуют друг с другом, -
Подумал мальчик. - Нынче ночь такая,
Что даже и цветам немногословным,
Обычно увлеченным созерцаньем,
Лишь неба да священного светила
Доступно оказалось откровенье.
Вот только чей прекрасный голос женский?
И кто владеет голосом мужчины?
Казалось бы, пиону надлежало
Вести беседу голосом мужчины,
А розе быть бы женщиной от века.
Пиона цвет, однако, женски белый,
А розы цвет, вмещающий так много
От явственного облика мужчины -
И это все вводило в заблужденье
Застывшего под дверью мальчугана.
Он долго пребывал в таком раздумье.
И, наконец, решил взглянуть украдкой,
Чтоб разом разрешить свои сомненья.
Но стоило ему чуть-чуть просунуть
Свой любопытный нос сквозь щелку двери,
Как голоса заметно поутихли.
И в щелку увидал он лишь пылинки,
Сплетенные в затейливом узоре.
Они переливались многоцветно,
Второю освещенные луною,
Которая была нетерпелива
И, быстро проходя по небосводу,
Спешила к месту предстоящей встречи.
И мальчик, притворив плотнее двери,
Чтоб лучше слышать голоса влюбленных,
Опять застыл в раздумье молчаливом.
Но сколько б он ни слушал и ни думал,
Ему не разрешить свою задачу.
А истина всегда бывает в третьем,
Когда запутан ход начальной мысли:
Ведь это говорили два кувшина.
16.06.1991 г.
