Не бросай меня. (Лирика)

                                                      ***
- Врачи таких как он не лечат, - заявила тогда сразу Люция. Я знахарку видела, мёртвых на ноги ставит. К ней и поедем.
Вера не спорила. В борьбе с болезнью все средства хороши. К тому же, Люция, казалось, знала что делать.
Они мчались на огромном тёмно-сером джипе к марийцам, в какую-ту далёкую деревню.
Марсель всю дорогу угрюмо наблюдал с заднего сидения машины пейзаж, мелькающий за окном. Он ни с кем не разговаривал, не реагировал на шутки и анекдоты, которыми Люция старалась разрядить обстановку.
Вера тревожно поглядывала на него, иногда успокаивающе гладила по ноге, но он не замечал и этого.
- Спать будем в машине,…чтобы первыми быть, - сказала Люция, подъезжая к деревне. Маленький пятачок, кое-где высвеченный огнями, наводил на мысль:  деревенька-то крохотная – домов двадцать, не больше.
- Тишина.  Даже собаки не лают,- удивилась Вера.
- Спи, - фыркнула уставшая Люция.
                                                  ***
Вкусно пахло свежеструганным деревом. Дом, видимо недавно сложенный, выделялся светлым пятном на фоне согнувшихся и почерневших построек. Он не очень-то походил на дом, в котором творились чудеса и колдовство.
Вспомнилось детство. Маленькую Веру бабушка часто брала с собой «проведать сватью». Сватью звали баба Зина. Это была скучная, вредная старуха, которая только и следила за тем, чтобы у неё не украли ягоды, отчего их хотелось украсть -  во что б это ни стало. Дорога проходила мимо странного, очень высокого дома без окон. Окна может и были, но выходили они скорей всего во двор, а на улицу смотрело одно окошко размером с форточку, находящееся возле ската крыши. На фоне низеньких светлых домиков этот, с почерневшим от времени деревом, казался таинственным и страшным.
- Фигу держи, - слышала всякий раз Вера от бабушки. Ведьма там живёт. Не покажешь фигу, заколдует.
Вера никогда не видела этой ведьмы, но послушно складывала пальцы, как просила бабушка.
- Странно как-то, - сказала Вера, поворачиваясь к Люции.
- Что странно?
- Собаки не лают, необычно для деревни.
- Может, у них нет собак?
- Не видишь? Вон стоят,…смотрят. И дом…
- Что дом?
Вера, пожав плечами, пошла дальше. Тропинка огибала новенькую избу. Завернув за угол, Вера вздрогнула и неожиданно для себя сложила пальцы в фигу. Вот он. Настоящий дом стоял сразу за новым и с дороги не был виден.
- Что встала? – раздраженно спросила Люция.
Вера, молча, кивнула на мрачное строение без окон. Люция непонимающе перевела взгляд.
- Что?
- Вот он, - прошептала Вера.
- Кто?
- Ни кто, а что. Дом видишь?
- Ты часом сама не заболела? - Люция невесело улыбнулась. Может, сразу вас двоих полечим? Пошли…
Она уверенно толкнула дверь в новую избу. Внутри небольшая прихожая, плавно переходящая в кухоньку, где едва помещался малюсенький столик и два стула. Прямо напротив входа дверной проём, занавешенный пёстрой ситцевой шторкой.
- Вам туда, - сказал дядька, раскатывающий зачем-то воск на столе.
- Знаем, - ответила Люция, отодвигая шторку в сторону.
                                                   ***
Комната занимала, наверно, большую часть пространства дома. Две стены, казалось, состоят из одних окон, так их было много.  Вдоль этих стен стояли лавки и стулья.
Ни уютных шторок, ни цветочков, ни мебели – всё очень просто.
На одной из лавок спала женщина, подложив руку вместо подушки под голову. Чуть дальше от неё сидели двое мужчин, тихо перешёптываясь.
Вера краем глаза уловила какое-то движение слева и обернулась. Из смежной комнаты, занавешенной шторкой с уже знакомым рисунком, вышла женщина. Она остановилась на минуту, всматриваясь пристально в Марселя. Потом перевела взгляд на Веру и со вздохом сказала:
- Не смогу я вам помочь.
- Почему?
- Такие болезни я не лечу. Оставь его, детка. Ему лучше одному.
                                                     ***
Обратная дорога была  тягостнее. Люция молчала, не слушала музыку. Она буравила глазами полотно дороги, ни разу не посмотрев в зеркальце заднего вида на Марселя.
Вера мучилась от головной боли, таблетки не помогали. «Поспать бы, хоть немного», - думала она, но беспокойные мысли сверлили уставший мозг, не давая ему отдохнуть.
Марсель безучастно наблюдал за происходящим. За всю дорогу он не проронил ни слова.
- К нам заедем? – спросила Люция.
- Нет. Давай на вокзал. Домой хочу.
- Ты его в деревню отвези, к матери, он там быстрее в себя придёт
                                                     ***
Мать Марселя встретила их ласковым воркованием. Она гладили сына по голове и повторяла:
- Улэм. Улэм.
Вера устало наблюдала за ней. Говорить ничего не хотелось. Двое суток без сна, без отдыха. Прислониться бы куда-нибудь и спать. Мать, словно не замечала валившуюся с ног от усталости Веру.
- У него кризис опять, - шепнула Вера на ухо матери.
- Какой кризис?
Мать враз преобразилась. Она всплеснула руками и нервно заходила по комнате. Вера непонимающе уставилась на неё.
- Нет у него никакого кризиса, он здоров, -  закричала та.
- Тише, тише, - пыталась успокоить её Вера.
- Он здоров. Поняла? Зачем приехали? Не нужны вы мне, я одна привыкла. Как теперь: ни захрапеть, ни пукнуть?
Вера оцепенела. Мать продолжала что-то кричать, но она её уже не слышала. Марсель, улыбаясь, смотрел на Веру. Чему он улыбался?
                                               ***
Зря они туда приехали. Мать Марселя, проработавшая всю жизнь преподавательницей в школе, имевшая множество наград и грамот, не верила что её сын шизофреник.
Она никогда не принимала с нужным спокойствием рекомендации врачей и советы людей по этому поводу. Помощи, в которой так нуждалась Вера, дождаться от матери было невозможно.
Она выгнала их в пустующий дом недавно умершего деда. Вера решила, что это даже не плохо: одни в доме, без лишней нервотрёпки, без воплей взбешенной матушки.
В доме деда всегда царил порядок и уют. Вера поставила на газ чайник, расстелила постель.
Марсель послушно разделся, выпил предложенный чай и лёг спать. Вера последовала за ним.
                                               ***
На следующий день пришла мать. Она долго стояла возле двери. Вера наблюдала за ней через шторку, но открывать не спешила. Наконец, мать пару раз тихонько стукнула. Как- будто надеясь, что не откроют. Вера застыла в нерешительности. Марсель, услышав стук, метнулся к окну:
- Мать пришла, - сказал он, направляясь к двери.
Вера пошла следом. Марсель отодвинул щеколду и впустил гостью. Она, переступив через порог, осталась стоять:
- Поесть-то хотите? Я суп сварила, - сказала мать очень тихо.
- Сейчас придём, - ответил ей Марсель.
                                              ***
Татарская традиционная кухня, в общем, нравилась Вере. Она с удовольствием похлебала предложенный суп-лапшу, съела ароматный с хрустящей корочкой балиш и насытилась. Взяв чашку с чаем, Вера отсела к окну.
Марсель ел не останавливаясь. Мать сидела рядом с ним и подсовывала ему: то кусок пирога, то тарелку с салатом, то подливала из большой супницы суп. Каждый раз, как только Марсель брался за предложенную еду, мать недовольно цокала языком и грозно поглядывала на Веру:
- Совсем заморила парня, худой какой стал, - не выдержала мать.
- Он сейчас так много ест…и худеет, - спокойно ответила Вера. Она уже давно заметила зверский аппетит, проснувшийся с началом кризиса. Марселю было всё равно, что кушать. Казалось, он не чувствует ни вкуса пищи, ни сытости. Он мог запросто съесть прокисший суп, приводя в шок окружающих.
Марсель был худощавым и высоким мужчиной, но в дни болезни, не смотря на поглощаемое количество пищи,  становился более худым.
- Много ест…на то он и мужик, чтобы много есть, - откровенно злилась мать.
- Я не попрекаю, а…
- Помолчи, - рявкнула она и сматерилась по-татарски.