Что журналистика? Она
Романтика – для увлеченных.
Кому-то – ковырянье дна
И поиск фактиков копченых
И жареных. Она и власть
Четвертая, что к прочим тянет
В попытке заграбастать, скрасть
Все щупальца – и манит, манит,
Приманивает молодых
Аксесуарами успеха...
Реальность им дает под дых..
Певичек много. Только Пьеха –
Единственная. Так и здесь:
В Америку поедет Зорин,
А ты? Ты с электрички слезь –
И по грязце, что жидким морем
Взамен хайвэя разлеглась,
Простуженно на ферму топай...
Четвертая сякая власть?
Романтика? А в лужу жопой?...
Она – сенсации и ложь,
Она – газеты и журналы.
Ты репортер, едрена вошь,
Даешь забойные подвалы!
Акулы острого пера
И бдительного объектива,
Что выдаете на-гора?
Фигню – восторженно и льстиво?
Она вторична. Для нее –
Деяния чужие пища.
И – вдохновение твое...
Успех, конечно, красотища:
Ты в белом, все вокруг в говне...
Но как он трудно достается.
Порою удавалось мне
Поймать Жар-птицу... Сердце бьется:
Пришел, увидел, написал.
Определись, отпетый профи:
Ты – правды-истины вассал,
А может – кое-кто напротив,
Напортив более себе
Любимейшему в эпилоге...
Да, журналистика в судьбе –
Так иллюзорна... Но о Боге,
О совести не забывай,
Не забывай о человеке,
Невинного не убива,
Будь скрупулезен, как в аптеке,
Не продавайся... В мире есть
Сверхценности дороже денег.
Храни всего превыше честь/.
Не жди. Ищи. Плэйбой-бездельник –
Не журналист. Всегда в трудах
Нормальный профи. Так сложилось.
И есть всегда подспудный страх,
Что не найдется темы. Живость
Словесная, конечно, плюс.
Оперативность – вечный жупел.
Отчаянно хоть в пекло прусь
Хоть ночью на церковный купол:
Увидеть лично первым, снять
И вставить всем коллегам клизму,
А трое суток бдеть, не спать?
Само собою. Журнализму
Самоотверженно служа,
Идешь не на такие жертвы,
Когда под хвост хлестнет вожжа –
Кровь износу, но тот сюжет вы
Уже не можете не снять,
Авансом зная, что бандиты
Придут разборки учинять.
Идешь по улице – гляди ты
Внимательно по сторонам:
А вдруг окажется напротив
Тот, чьим возвышенным делам
Дивится мир? И приохотив
Его к беседе, почерпнешь
И новостей феноманальных,
С чем в каждый дом опять войдешь.
У журналистов нет нормальных
Смен, чтобы лишь от сих до сих.
Он и во сне переживает
Свои сюжеты... Помнит их?
Да ни один не забывает!
Вот скомпонованный сюжет
В эфире или на странице.
А удовлетворенья нет:
Найдется новый ли – боится
Подспудно каждый журналист.
Но он находится, конечно.
Что дальше? Снова чистый лист.
Круговращенье это вечно,
Как вечны на воде круги.
От них следов не остается –
И ты опять в плену тоски:
А вдруг сегодня не найдется
Сенсации не в бровь а в глаз?
А вдруг ты важное прошляпишь –
Замылится усталый глаз –
Не опознаешь, не охватишь,
Не удостоишь, не поймешь,
А и поймешь, да будет поздно –
Слона не увидал – хорош.
Дамоклов меч над каждым грозно
Висит всечасно. Отвечай
За каждое в оценке слово
И на орехи получай
За перебор... Судьба сурово
Накажет, если подогнал
Улики под ответ готовый.
Пусть человек не идеал,
Он – человек, не туз бубновый.
Семь раз отмерь, один отрежь.
Отрезав, все же сомневайся.
Документальнейший кортеж
Добудь упорно, расстарайсся.
«Доброжелателям» не верь.
Ни за понюшку одурачат.
Чужих ошибок и потерь
Не ставь себе в заслугу... Значит,
Карьеры на чужой беде
Не делай, побеждай соблазны.
Будь осмотрителен везде
И скромен... Сильно безобразны
Напыщенные «короли»...
Зато трудяги симпатичны.
В деньгах продажные врали,
Безденежен, кто честен... Зычны
И грубы хамы от пера.
Просты, застенчивы, достойны,
Но без кола и без двора
Непродающиеся... Войны
Амбиций, компроматов... Все
Участвуют... Кто побеждает –
Неважно... В вечном колесе
Брат летописец. Он страдает
Нередко вместо тех, на ком
Давно клеймо христопродавцев.
Вооружен лишь языком
Свидетель века. У псоглавцев –
Награбили – полна мошна.
Любого купят за полтину.
Что человек им, что строна?
Кто против кривды их, тем в спину
Убивец купленный шмальнет –
И множится число погибших.
Самоубийца-идиот –
Копатель истины, бурильщик-
Разоблачитель: доживет
Едва ль до опубликованья...
А конкурс на журфак растет.
Вновь на дерзанья и терзанья
Веселый молодой народ
Стремится, будто в мирозданье
Все идеально... Впрочем, вот
Вам профи старого признанье:
Все это до сих пор люблю.
Еще не разочаровался.
В профессии свою троплю
Стезю... Давно околдовался.
Разочаруюсь? Никогда.
Я не был никогда богатым,
Но шел довольным сквозь года
И каждому считался братом,
Кто слышал и читал меня.
Я не был звездно знаменитым,
Однако не было и дня,
Чтоб к творческим моим орбитам
Хоть кто-то да не подлетал.
И от общения с народом
Я и поныне не устал...
Был в самой гуще год за годом.
Я был на разных должностях –
От рядовых до офицеров...
Сейчас в редакциях – в гостях.
Но эту должность – Венцимеров –
Не в состоянии никто
Отнять, меня с нее уволить.
Завоевав свое плато,
Могу пришедших следом школить.
Мне есть что юным передать.
Накоплены свои секреты.
Боюсь лишь с этим опоздать.
Есть в журналистике поэты,
В поэзии наоборот:
Есть репортеры, публицисты.
Поэзии подобной род –
«Журфакиада»... Желтолисты
Вновь тополя на Моховой...
А кто там мчится, угадай-ка,
Веселой, шумною гурьбой...
Прохржих задевая, стайка
Влетает на знакомый двор
И Ломоносову кивает...
У них с журфаком договор:
Он их до профи поднимает,
Они его прослпвят... Вновь
Вошедшим на большой фарватер,
Подарит вечную любовь
И вдохновенье альма матер