В другой день.
- Привет, сын! – вошел в квартиру отец, и вместе с ним в квартиру вбежал запах снега и согревающийся холод.
- Здорово! – протянул руку сын. – Что, чебурашка, замерзли ушки? – хитро улыбаясь, спросил сын.
- Нееет, снегоешка, не замерзли мои ууши, потому что я слушаюсь маму. И выходя на мороз прячу уши в варежки.
- Ха-ха-ха! Ма-ма! А наш папа с ума сошел. Он варежки на усы надевает, а сапог – на нос. И получается из папы такой огромный молоток с варежками! Ха-ха-ха....
- Ну и придумщик ты, - поцеловала мама сынульку, посмотрела на мужа и чуть не упала: он стоял и улыбался открытой, широкой улыбкой не из под носа, а из под сапога! А на ушах висели оранжевые варежки. – Ну слава Богу! А я уж думала, что никогда левый Андрейкин сапог не найдется. И варежки мои нашлись?!
- Да, дорогая, - прогундосил в сапог папа. – Вот только в дверь вошел, и сразу столько я всего нашел!
- Мама, а правда же, наш папа не боится бармалея?
- Правда, сыночка, правда.
- Да! Папу-молотка все бармалеи боятся! – довольно сказал сын.
- Держи, - отец протянул сыну маленькую машинку. – Это она меня домой привезла.
Андрейка недоверчиво посмотрел в глаза отцу, а папа продолжал рассказывать:
- Я вышел из машины, а она за мной: «Хочу – говорит – чтобы сын твой, Андрейка – бармалейка, катал меня по расписному ковру».
- Правда?
- Конечно. «Как же я тебя возьму? – спрашиваю машину». А она - вжик, и стала маленькой!
- Мама, а врун и сказочник одно и тоже?
- Нет, сын. Врун – это тот кто врет, чтобы его не наказали, или когда ему стыдно признаться в своей трусости или в другом каком-нибудь противном, некрасивом поступке. Вот, ты, когда съел три мороженых, что сказал?
- Что все съел папа!
- А почему ты так сказал?
- Чтобы вы не ругались, и не пугали меня разными болячками хрипучими и кашлючими.
- Вот, это и называется – обманывать, врать. А человек, который придумывает жизнь вещам, растениям, явлениям природы для увеселения и поучения людей добру – это и есть сказочник.
- А наш папа сказочник, да?
- Да, вот только.. – не успела договорить мама, как отец крикнул хватаясь за голову:
- Неет, зачем... – и увидел , как сверкнули глаза мальчишки.
- Толька? Папа, а мама Тольку нашла. Сейчас мы ему дульки покажем, даже, пап?!
- Зачем? Может он тоже желает сказки послушать перед сном?
- Какой хитрый Толька! Он твои сказки слушает, а я сказки его папы не слушаю. Но зато у меня есть конфета! - довольный неожиданной находке в кармане, Андрейка успокоился, и приготовился дальше слушать маму, заглядывая в голубые мамины глаза.
- И чего это ты смотришь на меня так, как кондуктор на зайцев?
- Ха-ха-ха!!! На зайцев смотрят волки и охотники, а не конрукдоты-будуктоты.
- Нет, сын. Еще зайцами называют пассажиров автобуса, троллейбуса, которые, не оплачивают проезд и бегают от кондукторов.
- Папа, а ты кодутора видел?
- Да.
- Ха-ха-ха..., мама, а папа увидел конрукдота и убежал!
- Молодец, - похвалил отец, - великим сказочником будешь!
- Как ты?
- Я? Нет, сын. Ко мне сказки приходят, когда ты спать ложишься, а после – думаю, думаю, сижу, голову чешу, чай пью, но так и не придумать ни одной сказки. Это потому, что они приходят к тебе!
- Ко мне? Значит я добрый?
- Конечно! Ты очень добрый и внимательный, и веселый, и озорной. А сказки любят веселых и озорных людей!
- А Тольку не любят!
- И Тольку любят. Он тоже внимательно слушает, и нам не мешает слушать. А давай попросим маму рассказать сказку.
- Давай! - согласился сын чудо–предложению, и сразу как закричит: - Ма-ма!
А знаешь, что мы с папой придумали?
- Что?
- Что ты нам расскажешь сказку!
- Вот это молодцы! Вот это помощники! Идите кушать. Моя главная сказка спрятана во вкусе ужина! Кто его распробует и съест, тот сможет услышать и мамины сказки!
- Папа, ну пойдем же ужинать. Не задерживай сказку в кастрюле.
- Иду... иду... иду...
11
Мыльная сказка.
- Бери мыло, умывайся, а я буду рассказывать сказку. Сказку о чем? – спросила мама.
- О мыле! – сказал сын, выпуская мыльце из руки, ловя и снова отпуская его в раковину.
Мама улыбнулась и начала рассказывать:
- Жила-была семья мыл. Папа-мыло, был огромным толстяком и таким хозяйственным: где бы он ни прошел, чтобы ни увидел – сразу же мыл и чистил.
Увидит, например, грязную рубашку Андрюшки, - раз-раз, поползает по ней, наоставляет следов мыльных. Попросит водичку смыть следы. Водичка любезно смоет и все! Рубашка вновь чистая, будто Андрейка вовсе и не пачкал её шоколадом.
- Да, шоколад я люблю. Но он такой пачкостный!
- Ты хотел сказать замарашковый, - подсказал заглянувший в ванную отец.
- Нет, пачкостный! Замарашковый – это я, когда играю в песке. Папа хозяйственный кусок мыла, а мама?
- А мама смыливает этот кусок, - пошутил папа и быстро спрятался за дверью, чтобы не быть облитым водой из маминых рук.
- Ха-ха-ха, - рассмеялся сын. – Мама, стирала папой сыну рубашку! Ха-ха-ха!!!
- Выдумщик наш папа. Продолжаем?
- Да!
- Мама-мыло была такая фигурная, розовая, изящная. От неё исходил аромат цветов весны, радости, Солнца! При встрече с ней глаза не закрывались, они знали, что мама-мыло не кусается, она нежная, ласковая и добрая. Носик желал вдыхать и вдыхать аромат весны и Солнца! А если жесткие руки встречались с мамой-мыло, то после встречи становились нежными, если руки были нежными, то становились теплыми, мягкими и гладкими.
И жил с ними, с папой-мыло хозяйствейственным и с мамой-мыло сынок. Сынок был ...
Не успела мама договорить, как сказку продолжил Андрейка:
- Сынок был шоколадным! И всех-всех пачкал! – сказал сын, внимательно рассматривая на руке следы мыла.
- Он был таким скромным, – продолжила мама, - что когда кто-то приходил, то он сразу прятался.
- Почему? – удивился сын.
- А потому, что все, буквально все когда брали маленького сына-мыло в руки, то от запаха шоколада, у них начинала кружится голова и открываться рот. Они спешили его укусить, чтобы проверить: мыло это или шоколад? И столько раз уже цапнули его за бока. Что он решил прятаться подальше, от этих голодных взрослых деток.
Вот такая жила дружная мыло-семья!
- И все? – удивился сынишка, и так сдавил бока мылу, что оно кааак выпрыгнет из руки до самого потолка!!! – Мама, ты видела?! Ха-ха-ха! Это оно так недовольно тем, что ты сказку рассказывать не хочешь.
- А все. Дальше они жили-поживали, белье, рубашки, штанишки, куртки, шапки, носки стирали...
- И папу. И маму. И Андрюфку стирали. А однажды, папа пришел такой чумазый-чумазый, будто глиной работал. Увидела его семья-мыло, испугалась и спряталась.
- Куда это мыло спряталось? – вступилась мама за мыло. – Мыло грязи не боится!
- Боится-боится! Еще, как боится! Я же видел. – твердо сказал сын, и продолжил рассказывать сказку: - И попрятались они так, прятко, что хоть всю мыльницу обыщи, а не найдешь! – повернул ладони вверх, подставил их под воду. Подержал. Посмотрел и кааак хлопнет! Разлетелись брызги в стороны.
- Не отвлекайся, рассказывай. Я же внимательно слушаю. Мне очень нравится твоя
сказка, - попросила обрызганная мама.
Сын не отрывая глаза, от рук и воды, продолжил рассказывать:
- «Мыло! АУ!» папа позвал мыло, а никто ему в ответ не кричит «УА!». Уа- это на мыльном языке значит «здесь». Он опять зовет мыло: «Мыло! АУ!», и никто не отвечает.
А грязь уже так покусала бедного папу, что папа стал похожим не на папу мальчика, а на папу чумазовов. Ну это такой взрослый чумаз, который съел папу, и стал похож на него.
И злая грязь продолжала кусать папу, и папа все громче и громче звал мыло: «Мы-ло!!! АУУУУ!».
Мыло-сын выглянул, чуть-чуть, из-за плеча мыло-отца. Посмотрел, – не видать того, кто пришел к ним в гости. Еще немножко вылез из-за трубы, но спрятаться не успел: чумазик-папа заметил мыло-сына.
- И хап его за бока! – подсказала мама.
- Ага! А бока скользкие, - и Андрейка сжал сильно-сильно мыльце в руке, да так, что мыло выпрыгнуло из руки вверх! – О! И мыло-сын - вжик, и ускользнул, завалился за трубу. Чумазик – за ним, и высматривает, высматривает ... и только хотел заглянуть за трубу, как в руки ему прыгает мыло-папа.
Чумазый папа так обрадовался мыльному папе, что даже не поздоровался с ним, а сразу схватил его и поволок с собой под воду, умываться.
И мама не промолчала, подсказала:
- Умывается-улыбается, а мыло-отец чистит, моет, старается. И скоро ...
Тут Андрейка подхватил:
- Сказка сказывается, да не скоро чумазики отмываются! Тер-тер. Мыл-мыл себя чумазый папа, да и вымыл себя так , что стал прозрачным. Смотришь на его живот. И видишь, какую конфету он стащил у сына! Ха-ха-ха!
- Да, такой смешной стал, - улыбнулась мама. - Чая попьет и стоит перед зеркалом, животом из стороны в сторону качает – за волной наблюдает и думает: как в чай кораблик запустить?!
- Неет! – вступился сын за папу. – Он посмотрел и думает: «Как же я теперь ходить буду?
Мне теперь ни поесть, ни попить. Ой-ой-ой...» - закачал головой папа.
И тут вылезает из-за трубы маленький сын-мыло, смотрит и думает: «Да и совсем он не страшный, пойду, помогу ему». И вылез из-за трубы.
«О, надо бы тобой помыться! Но ты такой маленький, - стал рассуждать прозрачный папа, - да, ладно, значит, только живот затемню и все!» - решил отец и начал мылить прозрачный живот.
А шоколадному мыло-сыну смешно, он хохочет, боками мотает, из рук вырывается и выпрыгивает. Папа его снова ловит, только крепче возьмет, как мыло-сын прыг! и убежит.
Кое-как, устал, но намылился прозрачный живот чудо мыло-сыном шоколадным.
Водой себя облил. И стоит папа в зеркало смотрится, налюбоватья не может , какой он стал красивый и сильный, как Иван-дурак!
- Хорошая получилась сказка. Молодец! – похвалила мама.
- Неет, это еще не все, там еще много!
- Хорошо, давай расскажешь в другой раз, а сейчас заверши эту сказку.
- Как?
- А как все сказки заканчиваются?
- Ааа, понял. И жили все долго и мыльно!
- Молодец! – похвалила мама. – Но можно еще сказать, что мораль здесь такова:
доброе дело лицо открывает!
- О! ха-ха-ха! А кто кому открыл? А... понял. Папа-мыло папе-чумазику! Да?
- Да.
- И я это сам все придумал? Я такой умный?
- Конечно умный. Вытирай, умница, личико и спааааать! – подразнивая сына зевнула мама.