Птица(продолжение) (Лирика)

Птица умела быстро отходить, брать себя в руки. Вообще она  была очень жизнерадостным и увлечённым человеком, не смотря на своё страшное прошлое. Её увлекало чтение: Птица  проглатывала книгу за книгой. Бывало, после бессонной ночи, проведённой с очередным внушительным томиком, она приходила рано утром к Милане в футболке, одетой шиворот-навыворот. Начинала громким шопотом рассказывать прочитанное, время от времени легонько касаясь плеча полусонной Миланы.
Птица уморительно, но беззлобно копировала людей: их жесты, движение, мимику. Она отлично пела, причём с лёгкостью брала самые высокие ноты.
- Зацветает синий зурба-ган…оуо  оуо ,- неожиданно запевала Птица несколько раз на день.
- Что тебе дался этот зурбаган? – злилась Милана.
- А, не знаю. Нравится почему-то.
Но её настоящей стихией были танцы. Не иначе, от матушки передались какие-то «танцевальные гены». Птице достаточно было один раз увидеть новое движение, и она сразу точно его повторяла. Танцевать, как Майкл Джексон – запросто. Нижний брейк – пожалуйста. Бальный танец – да, любой.
Короче говоря, с ней невозможно было заскучать.
                                                             ***
Однажды она пришла к Милане в костюме самого настоящего клоуна, с размалёванным лицом, с нацепленным красным круглым носом-пищалкой.
- Откуда у тебя это? – удивилась Милана.
- От отца. Он всегда на праздники наряжался, чтобы нас порадовать. Мать оставленные им вещи к бабушке увезла, велела сжечь. Я этот костюм тихонько стащила и спрятала. Уже столько лет храню…
- А у меня ничего нет от отца. Я всё вспомнить его стараюсь… Не получается. Только руки его помню на руле и запах бензина от курточки.
  Из магнитофона неслись чьи-то стоны о неразделённой любви. Птица сменила «траурную» песню на что-то забойное и начала уморительно изгибаться всем телом. Милана равнодушно  махнула рукой и пошла в свою комнату. Птица тут же последовала за ней:
- Ну, что с тобой?
Милана легла и отвернулась лицом к стене. Что-то менялось в ней, вызывало беспокойство. Симпатичный мальчик Витя Антошкин, по которому сходили с ума девчонки, обратил внимание на неё. Вчера, после дискотеки, на лестничной клетке, он жарко шептал в ухо о прелестях секса. Милана остудила его пыл твёрдым «Нет». Сегодня Антошкин друг Андрей прижал её к стене в подъезде и заорал:
- Ты к пацанам относишься, как к животным, – он резко отпустил Милану и медленно пошёл вниз по лестнице.
В голове всё путалось. Она не понимала, за что наорал на неё Андрей. Уверяла себя, что вчера поступила правильно, сказав «нет».
- Я, наверно, дура?! – прошептала Милана.
Птица молчала.
- Он теперь не подойдёт больше, - заплакала Милана.
- И, что? – неожиданно грубо спросили Птица. Жизнь кончилась? Забудь!
Птица нервно закурила. С ней тоже последнее время что-то происходило. Милане даже казалось иногда, что Птица её ревнует. Это пугало, но и возбуждало одновременно.
- Ты вырядилась-то зачем?
Птица поднялась и направляясь к дверям пробурчала:
- Тебя хотела развеселить.
                                                           ***
В тот самый вечер, после дискотеки, Витьку убили. Ему снесли пол головы лопатой. Потом обезобразили лицо.  Милана была последней, видевшей его в живых.
Сообщил об этом всё тот же Андрей, друг Витьки. Он пришёл извиниться и сказать, когда будут похороны:
- Ты сходи. Проводи его, - промямлил он еле слышно.
Милана не хотела туда идти. Витька ведь не был другом, проводил только раз до дома. Её охватывал страх. Смерть всегда будила внутри это чувство.
За ней зашли девчонки:
- Ты, что? Все пойдут! Вы тем более встречались!
- Да, один раз только, - слабо сопротивлялась Милана. Она не смогла отвертеться, пришлось идти вместе со всеми.
Это было страшное зрелище. Человек, лежащий в гробу, не был похож на Витьку. Голова перебинтована – словно на него одели какой-то дурацкий чепчик. Лицо синее, распухшее, в кровоподтёках.
Подойти ближе не давал ужас, охвативший Милану. Она уже знала, что её ждёт. Ей нельзя было всё это видеть. «Птица, где ты?» - проносилось в голове, «Уведи меня отсюда». Пошла траурная процессия, а она всё стояла, не в силах двинуться с места.
- Пойдём домой, - услышала, вдруг, Милана голос Птицы. Обернулась:
- Слава, Богу – ты, здесь!
- Он же одноклассник, всё-таки, мой…был.
Домой возвращались молча. Птица  тревожно поглядывала на Милану:
- Зря ты туда ходила, - не выдержала она.
- Возможно.
                                                          ***
Днём ещё ничего – терпимо, а вот ночью совсем плохо. Милана не могла спать. Лежала с включённым светом, боясь закрыть глаза. Только закроешь – перед глазами Витька, в чепчике из бинта и (почему-то) с лопатой в руках. Прошло несколько дней, но легче не становилось.
- Всё, хватит, - произнесла с порога Птица. Жизнь всегда приходит к завершению: у кого-то раньше, у кого-то позже.
Милана молча наблюдала, как подруга проследовала на кухню и начала выставлять что-то на стол.
- Что за праздник? – без особого интереса спросила она.
- Праздник жизни. Вот, говорят, лучшее лекарство от хандры, - ответила Птица, подняв над головой и тут же поставив на стол бутылку водки.
- Я не хочу пить.
- И я не хочу. Надо! –  сказала она.
Птица не умела готовить. Даже просто, нарезать овощи, колбаску, сыр – было непосильным заданием для неё. Милана недолго наблюдала, как подруга сооружает закуску, кромсая нещадно продукты.
- Дай, я сама, - выхватывая нож, прикрикнула она, быстро нарезала ассорти, выложила красиво на тарелочки. Накрыла сервировочный столик и покатила его в комнату.
- Вот, видишь, какая ты умница?! – сказала, довольно улыбаясь, Птица.
Первая же рюмка водки подействовала почти исцеляюще. После второй притупилось чувство страха, не покидавшее Милану последние дни.
- Так, третья и тебе хватит, - сказала, как отрезала, Птица.
- Да, ладно. Мы же дома. Можно и превысить норму, - возразила Милана.