Птица.(продолжение) (Лирика)

Май выдался на редкость жарким, хотелось на речку, поближе к воде. Купальный сезон, конечно, открывать рановато, но хоть подышать прохладой горной реки. Нельзя  - в полном разгаре была подготовка к экзаменам. Милана решила перенести учебники на крышу, чтобы загорать и зубрить одновременно. Быстренько собралась и покинула душную квартиру.
На раскалённой крыше был кто-то ещё. Милана не узнала лежащего чуть поодаль человека, она даже сперва не поняла, парень это или девушка, и пошла в сторону от видневшейся фигуры. Выбрав местечко, разложила полотенце, побросала тетради, учебники рядом и легла.
Знания в голову просто не лезли. Через полчаса Милана поняла: подняться на крышу было не самым удачным решением. Она захлопнула учебник и села. Скука. Встала, потянулась и снова обратила внимание на лежащую вдалеке фигуру. «Кто там, интересно?» - подумала она и решительно направилась в ту сторону.
Всё-таки это была девушка. Видимо, уловив краем взгляда или слухом какое-то движение, она  обернулась.
Милана узнала её – это была Птица. С той странной ночи прошло два года. Они ни разу не виделись больше. Милана слышала иногда хихиканья девочек и рассказы о Птице, но теряясь в ощущениях, предпочитала уходить не дослушав.
- Привет, - произнесла давняя знакомая, не оставляя возможности по-тихому уйти.
- Привет, - ответила Милана, не решаясь, приблизиться.
- Пива хочешь? - спросила Птица.
- Нет, я его не люблю, - отказалась Милана.
Голову жгло от желания убежать, но ноги упорно не хотели двигаться. Милана стояла и, не мигая, смотрела на Птицу. «Вот, вляпалась» - ругала она себя. Оцепенение тихонько стало проходить. Птица, продолжая лежать, облокотившись на левую руку, правой сделала приглашающий жест.
Милана присела на безопасном расстоянии. Ветерок перелистывал страницы лежащей рядом с Птицей книжки.
- Что читаешь? – поинтересовалась она.
- Тебе, наверно, не интересно будет – это философия.
«Удивительно, а  говорили, что Птица – круглая дура» - пронеслось в голове у Миланы.
- А ты сама что-то в этом понимаешь? – спросила она.
- Так…размышляю.
Милана потянулась за книгой, взяла, пробежала глазами несколько строчек, и отложила в сторону.   Птица таинственно улыбалась чему-то своему. Некоторое время они сидели молча.
- Может, спустимся на улицу, прогуляемся, - нарушила тишину Птица.
- Пойдём, - согласилась Милана, мечтающая поскорее уйти с крыши.
                                                 ***
С этого дня и началась их долгая-долгая дружба. Птица оказалось очень интересной собеседницей, с чувством юмора. Никто бы, никогда не поверил  - скажи им, какой умной она была на самом деле. Всякий раз при приближении  местной публики, она «включала дурочку».
- С дуры - меньше спрос, - объясняла она потом возмущающейся Милане.                                                  
Во дворе никто не понимал – что их связывало. Птица, по общему убеждению, была конченой лесбиянкой, да ещё без мозгов. Милана, напротив, девушка вполне современная, развитая, обращающая внимание на мальчиков, к тому же не глупая. Некоторые открыто спрашивали:»Что у вас общего?». Милана тихонько злилась, но не торопилась отвечать: в конце концов, кому какое дело?
По большому счёту, она и сама не могла  понять: что её тянет к Птице. Не жалость – точно. Птица не была жертвой, она могла постоять за себя, даже драться  умела по-настоящему, не как девчонки: вцепляясь в волосы, кусаясь и визжа. Она дралась, как мальчишка: смело, точно нанося удары сжатым кулаком. Только пользовалась своим умением Птица крайне редко.
                                                               ***
Однажды, глубокой ночью, Милана проснулась от протяжного «дззззззззззззз» дверного звонка.
- Кто, там? – спросила она и услышала за дверью голос Птицы.
-  Пустишь переночевать?
Милана повернула ключ в замке, открыла и увидела, бледную, словно раздавленную Птицу. Подруга вошла и сразу села на подставку для обуви.
- Дома просто кошмар какой-то. Мать иконы жжёт. Я сама сразу глазам своим не поверила, а потом реально испугалась, - пробормотала Птица.
- Ты прямо, как побитая, - сказала Милана.
- Гардины дрожат, нет, не дрожат даже – ходуном ходят, будто их трясёт кто-то со страшной силой. Никогда такого не видела, - не слыша её, продолжала Птица.
- Может, показалось?
- Нет, точно не показалось, - помотала головой подруга.
Милана напоила Птицу чаем с мятой, расстелили кровать брата, лежавшего на тот момент в больнице. Птица не могла уснуть. Она ворочалась, вставала и подходила к окну покурить, опять ложилась. Милана переживала за неё, но не находила – что сказать.
- Мразь, - услышала вдруг она злой шёпот Птицы.
- Ты чего? – спросила Милана.
Птица молчала недолго, потом её словно прорвало
                                                       ***
. Это был страшный рассказ. Милана узнала тайну, которая всё объясняла. В пору, когда Птица училась в первом классе и называли её вовсе не Птицей, а просто Светой, матушка  увлечённо отплясывала в очередном гастрольном городе. За ними – детьми – приглядывал брат матери. Он приходил, готовил какую-то еду, немного прибирал дома, но чаще давал «ценные указания», перекладывая всю тяжесть сиротливого быта на их детские плечи, и уходил по каким-то своим делам.
В тот день она не пошла в школу: сильно, до судорог, заболел живот. Пришедший дядя поинтересовался, почему она дома, и девочка объяснила. Дядя присел на краешек её кровати:
- Давай, посмотрю.
Света, разогнулась и повернулась на спину. Он потрогал её живот, поднял халатик, потрогал ещё раз. Опустил руку чуть ниже. Она спокойно наблюдала за его действиями.
- Подожди, сейчас я тебя полечу, - сказал он и вышел из комнаты. Некоторое время спустя дядя вернулся с какой-то баночкой в руках.
- Сними трусики, - услышала Света.
Девочка удивлённо посмотрела на него.
- Так, обычно папы своих дочек лечат, но у тебя папы нет, значит, буду я, вместо него,- успокаивающим тоном произнёс дядя.
Птица рассказала, как он смазал нужное место вазелином, как  медленно двигался над ней, постепенно покрываясь потом и закатывая глаза. Она не испытала никакой боли. Когда всё закончилось, он сам вымыл её. Только потом было ощущение, словно она сделала что-то нехорошее.
На следующий день дядя снова пришёл её лечить, потом опять. Это продолжалось больше года. Матушка в дорогу - братец спешит приглядеть за детишками. Светка интуитивно чувствовала: что-то не так.  Когда Света узнала, что на самом деле вытворял с ней дядя, её затошнило. Вызвали «скорую», увезли в Инфекционную больницу.
Лечили  долго. Причину рвоты никто не знал, а рассказывать Светка не решалась.
После больницы было страшно возвращаться домой, в школу. Казалось, все сразу поймут – что с ней произошло. Матери она всё же рассказала, но та не поверила, ещё и отлупила – «за враньё».
                                                                    ***
- Вот, скажи, она человек? – спрашивала Птица.
Милана, ошарашенная услышанным, молча, мотала головой. Чувство жалости и отчаяния – переполняло.
- В ней всё – гниль, она вся не настоящая. Иконы, видишь, жжёт. Мы, мол, не правильно Богу верим, а она- то, она? Мрааааазь, - заскулила Птица.
Она не пошла на завтра домой, не пошла и на следующий день. Прожив недели две у Миланы, Птица решила всё же вернуться и начать новую жизнь. Носить платья, юбки, стать обыкновенной девушкой.
                                                  ***