И не видно теней от размазанных в дымке домов.
В карете за тёмными шторками граф Калиостро
Сучит в нетерпении затёкшей ногою хромой.
Он зябнет внутри экипажа от невского бриза,
Сжимая колени и плечи упрятав под плед.
Оставил столицу он волей монарших капризов
И как парижанин бурчит: - Рardonnez, s`il vous plaot.
Повелитель чудес и посланник от странного мира
В петербургских домах он оставил магический шлейф
Турбулентных вихрей, расколовших пространство эфира
На мельчайшие нити частиц торсионных полей.
Расширялись зрачки у свидетелей тайного действа;
Им казался пугающим тот перевёрнутый мир.
И когда чудаки попадали под власть чародея,
Становились в мгновенье совсем не простыми людьми.
Перехлёстьем теней забавлялись любители зрелищ,
И в экстазах душила им горло Вселенская нить
Из закрученных спинов пространства миров параллельных
Под неистовый хохот адепта суфийской х...ни.
Разбивались тарелки и блюдца от воли спиритов,
А в бутылках вино становилось обычной водой.
Быль и небыль менялись местами в сеансах закрытых,
И иконный оклад рассыпался в песок золотой.
Под прессом от взглядов его мироточили лики,
Зажигались свечением глаза у святых образов.
И от сил фейерических мистификатор великий
Окунался, как в омут, под нимб виртуальных тузов.
Скорлупа у орехов трещала под пристальным взором.
Вдруг коты отпускали придушенных ими мышей.
Проявлялись на стеклах зеркал расписные узоры
От невидимых глазу мистических карандашей.
И немел петербургский бомонд, забывая французский,
А безумцы свой род вспоминали до ..дцатых колен.
Там купался в энергиях мыслей потомок этрусков,
Как неистовый дух Люцифера на бренной земле.
Он мог всё, но однако страдал от балтийского ветра,
Загонявшего в кровь ревматизм и промозглый туман.
И до Рима, увы, ехать больше трёх тыщ километров,
Но как видно закончен уже с Петербургом роман.
По мощёной брусчатке скрипят, содрогаясь, рессоры.
Молчаливый волшебник не может согреться никак.
Он не властен над телом своим, и с потушенным взором
Покидает Россию, досаду зажав в кулаках.
В Санкт-Петербурге Калиостро «изгнал дьявола» из юродивого Василия Желугина, вернул к жизни новорождённого сына графа Строганова, предложил Потёмкину утроить его золотую наличность с тем условием, что одну треть золота возьмёт себе. Григорий Александрович, будучи богатейшим человеком Европы, согласился на это исключительно для развлечения. Две недели спустя золото было взвешено и подвергнуто анализу. Что сделал Калиостро — осталось неизвестным, но золотых монет действительно стало больше ровно в три раза!
Императрица Екатерина Алексеевна весьма благосклонно относилась к Калиостро и его очаровательной супруге. Не прибегая сама к его услугам, она рекомендовала придворным общаться с графом для «пользы во всяком отношении». Вдруг на голову супругов Калиостро обрушилась опала — им посоветовали «елико возможно поспешно» удалиться за пределы Российской империи. А на сцене театра в Эрмитаже была поставлена комедия «Обманщик», сочиненная лично императрицей. Десятки аристократов, убедившихся в незаурядных способностях Калиостро, были вынуждены принять мнение императрицы в качестве истины в последней инстанции.