* * * «Рождение… Мальчик — синий бант и пять рублей нянечке; девочка — бант розовый и нянечке трёшка. Кинжал-прялка. Алтарь. И так далее. Социум диктует нормы поведения с едва родившимся младенцем! Простим ему его маленькие капризы, и примем, что даже природа закидывает в мир мужских особей несколько больше, чем особей женского пола, давая некую фору с учетом ролевой значимости. Пусть! Мы ж не о ней, родимой, а о нас».
lyolla
Более несуразного положения, в которое он нежданно попал, придумать сложно. Ему и говорить – то не хотелось, не до разговоров , когда в голове назойливо барабанит одна, вполне справедливая и насущная мысль - быстрей вытереть мокрое лицо и руки и закурить. Его мозг часто выступал впередсмотрящим, чутко улавливая подкоркой, жанр предстоящих событий, вот и сейчас он подсказывал, что виновницей нелепой ситуации оказалась женщина.
Разин успел убедиться в этом после того, как его с ног до головы накрыло мутной и холодной волной, которую выплеснули из глубокой колдобины на шоссе колеса старенького «Вольво». Женщина, как и погода – непредсказуема.
А красивая женщина, тем более,…проверено беспощадной классической вечностью…
- Черт возьми, неумеха, - вырвалось у Глеба с досадой. Он, обернувшись, увидел в витрине магазина по продаже ювелирных украшений безотрадную картину: новый белый плащ, превратившись мгновенно, в черти что, напоминал ему шкуру поросенка, нахальненько и вольготно развалившегося в навозной яме.
Моргнула лампочка заднего хода, автомобиль, нервно повиляв, опять въехал в знакомую до оскомины лужу.
- Да что же это такое? – возмутился Разин, ладонью смахивая брезгливо с лица очередную порцию грязной и невкусной влаги.
Дверка автомобиля распахнулась и больно ударила его по коленной чашечке.
- Садитесь. Я… Ой, простите, - оценив скрючившуюся фигуру мужчины, воскликнула хозяйка машины.
- Да ладно, - чуть спокойней произнес Разин и, приняв предложение, опустился на заднее сиденье. - Можно? – довольно холодно спросил Глеб, потянувшись за бархатной тряпицей лежавшей на переднем сидении автомобиля, стараясь разглядеть в полутьме лицо женщины.
- Берите, - сказала незнакомка, в голосе которой чувствовались виноватые нотки. Одной рукой в кожаной перчатке она крепко держала руль, другой, опередив попутчика, взяла тряпочку. - Берите,…пожалуйста.
-Смотрите на дорогу внимательней, прошу Вас, – пробурчал Разин, почувствовав прикосновение руки, которое ему никак не показалось приятным. Вытер лицо, уловив запах косметики, подумал: «Женщина во всем женщина, всегда и в любом возрасте».
- Я закурю, не возражаете? - щелчком указательного пальца выбил из пачки сигарету и, не дожидаясь разрешения, щелкнул кремнем зажигалки. Тусклый голубой огонек, мерцая, чуть осветил салон, слегка нарушив таинственный полумрак. Разин попытался приоткрыть стекло.
- Электропривод заклинило, - ответила женщина, поглядывая на Глеба в зеркало заднего вида.
- Угу, - однозначно и сухо ответил Разин, увидев блески глаз попутчицы, которые показались ему некстати озорными - кошачьими. Спросил: - Смешно да?
- Вам куда? – притормаживая перед железнодорожным шлагбаумом, спросила она, не ответив на вопрос.
- Теперь даже и не знаю куда… Собирался встретиться с компаньоном, но в таком виде…
Тяжелый грузовой состав медленно полз впереди…. Дворники стеклоочистителя смахивали капли дождя, оставляя серые разводы на лобовом стекле…
- Ах, оставьте, я же извинилась перед Вами…. Черт, сколько же мы будем здесь еще торчать…- всматриваясь в длинную грохочущую автосцепками ленту эшелона, постукивая тонкими пальцами по рулю, недовольно прошептала женщина.
- Спешите на вечернее рандеву? – спросил Разин, утрамбовывая окурок в пепельницу.
- Возможно… Какое, впрочем, вам дело, а?- обернулась женщина. Сняв перчатки, нервно бросила их на сидение.
Разин еще раз щелкнул зажигалкой….
Чуть удлиненные скулы, светлые волосы, убранные аккуратно темной косынкой, красивые губы, миндальные овалы глаз…цепочка на тонкой шее…
«Лет тридцать пять, тридцать семь,…- подумал Разин. – Однако, какая мне разница, - вырвалось у него, когда потух огонь.
- Вот именно, - согласилась блондинка, поежилась и включила печку.
Разин, вытянув ушибленную ногу, откинул голову на спинку сиденья. Навалилась туманная дремота…
«ВАРВАРА»
Зной летнего дня сменяла прохлада приближающегося вечера. За далью реки садилось солнце, играя последними лучами. Белесый туман ложился на воду, берега, густо поросшие камышом.
В тенистом саду уютно расположился старый дом; ставни на окнах, рюмки с солью между стеклами, флюгер – петух на крыше. Во дворе колодец, из будки, звякнув цепью, высунулась голова дворняжки с настороженными торчком мохнатыми ушами. Падали вечерние тени, чувствовался аромат зрелых яблок, цветов, над которыми кружили стрекозы. Это был особенный аромат, - аромат тихо уходившего летнего дня.
Скрипнула входная калитка и на дорожке ведущей к дому, нагибая голову под ветками деревьев, показалась молодая женщина. Ее красивое, загорелое лицо было задумчивым и усталым.
Навстречу ей из дома с криком: « Мамка пришла, мамка пришла» - выбежал пятилетний мальчуган со светлыми кудряшками на голове. Женщина присела на крыльцо дома и, поцеловав ребенка, усадила его на колени.
-Что намаялась Варенька? – вытирая руки рушником, произнесла пожилая женщина, выходя из летней кухни.
- И не говори, мама,… не то слово. Горбишься, горбишься в этой школе целыми днями, а платят гроши. Как дальше жить? Ваньку надо одевать, кормить,… да и самой еще пожить хочется, считай не старуха еще... - вздыхая, проговорила Варвара, открыв кошелек и показывая, матери несколько измятых денежных
купюр.
- Что за зарплата? Так,…. курам на смех… Надо тикать c Украины, подамся в Москву на заработки, вон Катька соседская уже три года как съехала, замуж там вышла живет не плохо. Мам… я уж и билет взяла, справишься тут с Иваном без меня? Ну, ни с голоду же помирать? – поднимаясь и проходя в дом, сказала Варвара.
- Дочка, как гром с ясного неба. Я то справлюсь, а… а, впрочем, поезжай, пока я жива и есть кому за внуком присмотреть. Поезжай. Может, и ты там личную жизнь устроишь, что здесь мыкаться. Куда не глянь одни алкаши, да непутевые как твой муженек бывший… - вытирая слезу, пробормотала женщина.
Москва встретила Варвару смогом и суетой. Выбравшись на гудящую привокзальную площадь, она позвонила Екатерине из телефона – автомата и, услышав знакомый голос, спросила: « Привет подруга, гостей принимаешь?»
-Варька ты где? В Москве? Давай спринтером ко мне, записывай адрес.
- Да,… хоромы у тебя здесь, однако, - проходя в прихожую и ставя сумки на пол, восхищенно произнесла Варя, оглядываясь по сторонам. – А журналистик твой где, на работе?
- Он на спецзадании в очередной командировке. Проходи, проходи,… сейчас гульнем. У меня коньяк есть отменный, кофе, тортик… - изящным жестом светской дамы пригласила Варю в комнату хозяйка. – Я надеюсь, ты не на кремлевской диете, - оглядев стройную фигуру подруги, произнесла Катя и вышла в кухню.
-Катька, какая там диета? Картошка, сало, сама знаешь наш рацион. Я ведь на работу приехала устраиваться, может, что посоветуешь? Пару лет здесь в Москве поживу, пока Ваньку в школу время не подойдет отдавать, а потом видно будет,- продолжала Варя, расставляя на столе фарфоровую посуду.
-Значит так, слушай меня,- наливая коньяк в бокалы, сказала Катя. – Без московской прописки на престижную работу устроиться невозможно. Но с твоим английским языком есть смысл попробовать наняться в приличную семью домработницей или няней для начала. Платят хорошо: 500 – 600 баксов. Угол будет свой, но и пахать, учти, надо будет, как говорится от зари до зари. А там гляди, замуж выскочишь, охмуришь чарами мужичка, какого либо достойного тебя в этот раз.
Поживи пока у меня, мужа пару недель не будет дома. А вот когда он вернется, извини Варя,… кобель еще тот он, всех моих подруг перетрахал. Терплю вот пока,… терплю. Завтра займемся твоим трудоустройством, а сейчас… солнце низенько вечер близенько,… будем здоровы землячка, - чокнувшись с внимательно слушавшей ее диалог Варей, сказала хозяйка и смачно опрокинула в рот коньяк.
-Я согласна, попробую, - ответила Варвара.
-Вот и ладушки, давай перекусим и смотаемся в одно место, оторвемся по полной программе, - подытожила разговор Катерина, вылавливая вилкой пузатую шпротину из банки.
В полуподвальном помещении ночного бара гремела децибелами ритмичная музыка, в клубах дыма мелькала цветомузыка. Разношерстная публика плясала на пяточке у сцены, в проходах между столиками. Подружки, усевшись на высокие стулья у барной стойки, заказали коктейли и, повернувшись к залу, наблюдали за танцующими. Екатерина, то и дело взмахивала рукой в черной ажурной перчатке, приветствуя знакомых.
Варвара обратила внимание на парня приятной внешности в коричневом свитере и темных джинсах, оценивающим взглядом, посматривающим в ее сторону. Их глаза встретились, пробежали флюиды, и он в знак приветствия поднял бокал, провозглашая тост в ее честь.
-Шурик, кто этот брюнет?- обращаясь к бармену, спросила Катя.
- Этот? А,… это Глеб, чем он занимается, я не знаю, бывает здесь пару раз в месяц, денег не жалеет, ведет себя прилично, не конфликтуя.
Девушки с ним все время разные. Ординарный клиент,… что запала на него? – протирая бокалы до писка, улыбнулся бармен.
- Не я, смотри, как Варька на него таращится, глазищи того и гляди выскачут….
- Хочешь, познакомлю с красавцем?- спросил Варвару Шурик.
Парень за столиком, поняв, что разговор идет о нем, подошел к девушкам.
- Не помешаю? Разрешите познакомиться? Глеб…
Под утро подруги в сопровождении двух молодых людей добрались до дома. Шатаясь на высоких шпильках, Катерина отворила двери и раздеваясь на ходу, с возгласом: « Спать, спать…»,- увлекла за собой в спальню, не сопротивляющегося Шурика. Варвара почувствовала, как Глеб сначала сжал ее в объятьях, а затем, приподняв от пола, понес по направлению к дивану. Он наклонился, коснулся губами ее губ.
Сквозь скрип пружин Варя услышала, как за стеной то и дело раздавались откровенные возгласы. У нее закружилась голова и промелькнула мысль: « Сейчас я кажется, умру». Перевернув Глеба на спину и сев на него сверху, начала ритмично раскачиваться на волнах страсти не в силах более сдерживать проснувшийся темперамент.
-Не думала, что секс может приносить такое наслаждение! – сказала Варя, едва отдышавшись.
Спали они плохо – бесконечно просыпаясь, бросались, изголодавшись, друг на друга.
Ближе к полудню в их комнату, держа в руках початую бутылку шампанского, завернувшись в банное розовое полотенце, вошла хозяйка квартиры: « Ну, что? Живы голубки?».
Варя, проснувшись, натянула до носа одеяло. Глеб, встав с дивана, прошел в ванную комнату.
- Как он? – показывая взглядом Глеба, спросила у Вари Катерина?
- Ураган,- хмыкнула Варвара,- только молчаливый такой…
- Ну, в этом деле разговорчивость не главное,- засмеялась подружка. – Кстати он как мне кажется, очень и очень может нам пригодиться в твоем трудоустройстве. Я вчера с ним успела про тебя поговорить, пока окончательно не набралась.
- Смогу, смогу,… плевое дело, - возвратившись в комнату и одеваясь, произнес Глеб.
– Да, и как не помочь такой лапушке. Рекомендации, медицинские справки, диплом о прохождении курсов, я беру на себя, есть у меня выходы на нужных людей.
-А я, - продолжила Катерина,- в свою очередь обзвоню подружек благоверного, поищем подходящих хозяев для тебя.
Каждый вечер Глеб и Варвара встречались в квартире Екатерины, предаваясь любовным играм. Хозяйка грустила на кухне, попивая коньяк, вздрагивая от звука выпавшего из рук бокала. Шурик, сославшись на занятость, в их обществе больше не появлялся. Варвара не узнавала себя, в ней проснулись давно забытые чувства, она вновь осознала себя женщиной, умеющей дарить себя мужчине, но в тоже время некая тень сомнения иногда пробегала в ее уме:
- Что я делаю? Отдаюсь незнакомцу, сплю на чужих простынях? Подарки судьбы,… брр… а, когда же платить?
Но эти мысли быстро улетучивались, стоило ей только вновь ощутить прикосновения Глеба к своему телу, по которому тотчас пробегала лихорадочная дрожь.
-Бросишь меня – покончу с собой, - сказала ему однажды Варвара.
«Вот те раз»,- подумал Глеб. «Поиграли в любовь… А ведь она говорит на полном серьезе. Эмоциональна до края, сплошные обнаженные чувства».
«Маргарита Степановна»
Две недели пролетели, как один день, вернее будет сказано, как одна ночь, непредсказуемая, манящая, завораживающая глубиной, в которую то и дело проваливались ее участники, порой, не оставляя себе шансов выкарабкаться на зыбкую поверхность.
Машина, за рулем которой сидела Екатерина, подъехала к монолитному зданию, возвышающемуся над однотипными домами старой Москвы.
- Полный вперед, подруга,- сказала Катя. – Трудно будет, звони, не пропадай, с Богом.
Варвара чмокнула подругу в щеку, поблагодарила за гостеприимство, и бодро зашагала к подъезду.
Дверь квартиры открыла молодая женщина и, оглядев Варю с головы до ног, с нейтральным выражением лица пригласила ее войти. Девушка протянула хозяйке рекомендательные письма и другие документы, которые та принялась внимательно изучать. Пауза затягивалась… Варя стояла в прихожей перед сидящей в кресле хозяйкой, чувствуя себя, как на вступительном экзамене, - нервно сжимая пальцы, прикусывая от волнения губы, белизну которых не смогла скрыть тщательно нанесенная утром помада.
-Маргарита Степановна, - представилась хозяйка. – Прошу Вас Варвара так, и только так меня отныне называть, по имени и отчеству. Хотя мы с Вами приблизительно одного возраста, так требует субординация. Прислуга должна знать свое место, строго и неукоснительно, повторяю, неукоснительно выполнять все, подчеркиваю все распоряжения и требования хозяев.
Я беру Вас на испытательный срок, который продлится месяц, начиная с сегодняшнего дня с зарплатой на время действия испытания – 300 долларов. Об основной зарплате поговорим позже. Требования мои к Вам будут вполне типичны, - стерильная чистота в доме, приготовление пищи по заранее составленному мною меню. А также стирка белья, покупка продуктов, и самое главное, уход за моими цветами и растениями в зимнем саду на втором этаже .
Пойдемте, я покажу Вам нашу квартиру.
Вот это комната прислуги. Здесь свой санузел, пользоваться санузлами и ванной комнатой хозяев запрещено. Запрещено также пользоваться столовыми предметами хозяев. Рабочий день с 5.00 до 23.00, ночевать только здесь, на личную жизнь Вам будет отведен субботний день с 16.00 до 23.00.
Вам все понятно? - закончила свою пламенную вступительную речь Маргарита.
«Есть мэм», - чуть не вырвалось у Вари.- Мне все ясно, я сообразительная, не сомневайтесь, я справлюсь со всеми Вашими требованиями, - вслух произнесла девушка.
- И еще одно,… - вспомнив, продолжила хозяйка, - постарайтесь, как можно реже попадаться на глаза моему мужу. Он человек творческий, руководитель симфонического оркестра…
Меньше звуков, больше дела. И упаси Вас господи пытаться завести с ним флирт, узнаю,- моментальный расчет и такую рекомендацию напишу, что вряд ли потом устроитесь на аналогичную работу. Итак,… приступайте, - подняв высоко подбородок, хозяйка квартиры вышла из комнаты, давая понять, что инструктаж окончен.
И закрутилась карусель… Спартанский распорядок дня, уборка, стирка, хлопоты на кухне.
Лев Борисович – хозяин квартиры и муж Маргариты Степановны, оказался тучным и холеным мужчиной в годах с седой, как и подобает музыканту гривой волос. К еде был, как казалось на первый взгляд – равнодушен. Молча заглатывал, почти не пережевывая пищу, все время о чем – то, сосредоточенно думая, частенько при этом, взмахивая ножом, который описывал в воздухе перед лицом жены немыслимые пируэты.
Бубнил под нос на итальянском, французском языке оперные арии, делая при этом коротенькими ножками, смешные па по паркету. Лишь иногда, когда Варвара на свой страх и риск, изменяя меню, ставила на обеденный стол блюдо с дымящейся горкой домашних пельменей, он, сдержанно улыбаясь, аплодировал домработнице: « Браво, браво, брависсимо».
Варвара чувствовала, что энтузиазм ее в отношении такой работы быстро сходит на нет.
Она гнала прочь от себя грустные мысли, твердя: « Я смогу,… терпи,… надо…». Единственное место в доме, где она чувствовала себя уверенно и уютно – был зимний сад. Протирая от пыли, листочки карликовых пальм, фикусов, кустов бульденежа, поливая розы и лимонное дерево, перед ее лицом возникали очертания родного села и сада, слышался голос Вани и негромкое пение матери, доящей корову в сарае.
Спустя месяц Маргарита объявила, что испытательный срок подошел к концу, и она подписывает с Варварой контракт. Выплатила зарплату- обещанные 300 долларов, половину из которых Варя в субботний день отправила матери и, набрала номер телефона Глеба.
Телефон задребезжал надсадно и отчаянно, словно кот, которому прижали хвост дверью.
Глеб поморщился, и вяло подумал: « Интересно, кому это приспичило звонить? Я же не « Скорая помощь»…- снял трубку и услышал на другом конце провода голос Варвары:
- Милый, я так соскучилась, я рада, что застала тебя дома, я приеду, у меня выходной, у нас есть всего несколько часов. Мне так много тебе надо сказать, я, … я хочу тебя.
- Хотеть не вредно,- ухмыльнулся Глеб. – Приезжай, только захвати еды и выпивки.
Довольная Варвара заполнила в ближайшем супермаркете пакет с продуктами, купила любимое пиво Глеба, бутылку коньяка, и, остановив такси, назвала адрес. В промежутках между короткими встречами с Глебом, в его небольшой квартире в центре города девушку охватывали необъяснимые приступы, которые она старалась преодолевать нудной работой по дому и ночным чтением модных журналов, периодически принимая прохладный душ.
Постепенно она стала понимать, что приступы эти были не чем иным, как приступы безумной сексуальной жажды, сдерживать которую ей удавалось с трудом. К концу рабочей недели просто-напросто – загибалась. У нее заплетался язык, задыхалась на каждом слове. Ей сводило ноги – при каждом шаге Варя рисковала споткнуться и упасть.
Стали сниться призрачные кошмары, болели мышцы, болели так сильно, что по утрам трудно было подняться с постели. Глеб видел, что Варвара приезжает к нему в странном, возбужденном состоянии и старался не обращать на это внимание: « Изголодалась, бывает...» Да и нравилось ему, что кривить душой, как она доверяет ему свое тело, доверяет без остатка, осушая его самого, порой до дна.
Он был с ней нежен, внимателен, но не опрометчив, помня, что Варвара сказала ему в первые дни их знакомства. Так было и в этот вечер. Варя быстро приготовила ужин, успевая делиться с новостями.
- Как хозяин? Все дирижирует?- спросил, отпивая пиво, Глеб.
- Дирижирует, дирижирует… - ответила Варвара, садясь к нему на колени. – Часто в отъездах бывает, командировки заграницу, концерты.
Но ты знаешь,… несколько раз в отсутствие своей Маргариты пытался меня по попке похлопать.
- Ну, и что ты?
- А я ему открытым текстом… Что мол, Лев Борисович, совсем совесть потеряли, цвет долларов глаза застил. Видел бы ты, как у него лицо залоснилось сначала от похоти, а потом, от удивления.
Я ему намекнула, что все расскажу Маргарите, так он сразу извинился, прижал свои холеные пальчики к губам, тсс… и ретировался в компанию к роялю. Я после этой беседы с ним стала двери своей комнаты на ключ ночью закрывать, а то мало ли, что… Да Бог с ним, с Борисовичем, ты соскучился?
Глеб слушал девушку и о чем – то сосредоточенно думал.
«Подожди детка»
- Глебушка? Ау… ты где? - улыбнулась озадаченная Варя, проводя перед его лицом рукой. – Опять за свое, молчишь, молчишь.
-А,- словно проснувшись, вымолвил Глеб. – Молчу? Варюша, ты думаешь, что если человек молчун, или когда говорит порой банальные слова, то он не способен на поступки?
-Ну, я же так не сказала. Не обижайся. Способен, способен,… еще как способен, - выпалила Варя и нервно впилась губами в губы Глеба.
В этот момент зазвонил телефон. Глеб, слегка отстранившись от девушки, взял трубку, через мгновение, играя желваками скул, произнес: - Подожди детка,- и вышел на кухню, плотно прикрыв за собой дверь.
Варя закурила сигарету, жадно затягиваясь , с нетерпением ожидая окончания телефонного разговора. Сквозь стекло кухонной двери было видно, как Глеб ходил по комнате из стороны в сторону, энергично размахивая при этом руками, пытаясь что – то объяснить невидимому собеседнику.
Поняв, что скоро ей любимого не дождаться, девушка со стоном откинулась на подушки.
-Хороший, хороший, Глеб ты просто чудо. Такой спокойный, надежный, добрый, внимательный, сексуальный… Последние слова она произнесла вслух и вздрогнула, увидев, что Глеб стоит в проеме двери и внимательно ее слушает.
- Я добрый? Я надежный? – раздраженно спросил парень Варю, отхлебывая коньяк из стакана.
- Да, что ты знаешь про меня? Добрый…
- Глебушка, я женщина, а женщины редко ошибаются. Я это чувствую, чувствую,… если хочешь,…
низом живота. У тебя неприятности? Милый, не стоит волноваться по пустякам, иди ко мне….
-Варя! Я же не спрашиваю тебя, почему ты перед тем, как заняться со мной любовью всегда одеваешь на себя вот эту спортивную майку с надписью: « Shiver»? - Глеб взял в руку майку и бросил ее на пол.
Девушка уткнулась в подушку лицом и заплакала.
-Ладно, ладно,… перестань,…прости,… погорячился я, прости, - сел рядом с ней и начал гладить по густым растрепанным черным волосам. – Да, у меня неприятности. Я тебе никогда не рассказывал, да и ты не интересовалась, чем я занимаюсь по жизни. Так вот,… - я карточный игрок. Играю давно и по крупному. Эта квартира, моя машина, куплены на деньги от выигрышей в игорных клубах, казино…
Я играю,… играл,… короче говоря, мне почти всегда везло, но и на старуху бывает проруха. Проигрался и, причем проигрался до нитки. Заложил все имущество…
Мне сейчас звонили, требовали вернуть долги в течение месяца. Теперь ты знаешь все. Решай,… будешь со мной до конца, согласна ли ты мне помочь выкрутиться из этой ситуации, или,… или, можешь забыть меня. Если хочешь,… ты свободна, - закончил монолог Глеб, и отвернулся к окну.
Варвара, поджав колени, с замиранием сердца все это время слушала его, не понимая, что он говорит. Ее щеки раскраснелись, перед глазами плыли круги и сладкие воспоминания от их свиданий. Она не могла представить себе, что все в один момент может рухнуть, что она потеряет его, уйдет и никогда больше не почувствует как он проникает в ее душу и тело.
Девушка вскочила и, подбежав к задумавшемуся Глебу начала его обнимать и целовать:
- Я с тобой, с тобой мой милый, я не смогу без тебя прожить ни минуты, не выгоняй меня, я тебя умоляю. Что? Что, я должна сделать? Говори… Ведь я ничего не умею,… кроме как… как, любить тебя.
Глеб усадил ее в кресло.
-А тебе ничего и не нужно будет делать. Я хочу, чтобы ты помогла мне,… как тебе это сказать….
Понимаешь, когда вращаешься с подонками и грязью, с зажравшимися маменьками и папеньками сынками богачей, сутенерами, проститутками, сам по неволе начинаешь играть по их правилам. Но, это отнюдь, я думаю, не означает, что и ты сам, или сама, такая, как они.
Надо просто воспользоваться моментом, сорвать банк, а затем, выйти из этой игры сухим. Сделать один, пусть не совсем безгрешный шаг, а затем смыть с себя эту шелуху, очиститься и жить, жить, вдыхая эту жизнь полной грудью. Уехать к черту на кулички, в тайгу, за границу, завести детей, поставить свой бизнес… Что нужно от тебя? Ты, когда Лев Борисович будет на очередных гастролях, впустишь меня в квартиру. Я сделаю все сам. Мне нужны деньги,… позарез необходимы. Ты согласна?
- Я,… я,… я даже не знаю. Глеб ты предлагаешь мне стать соучастницей ограбления? – ошарашено пробормотала Варя.
Глеб, смотря на нее в упор, молчал. Пауза затягивалась. Девушка вышла в ванную комнату, включила воду и, раздевшись, направила тугие струи воды на разгоряченное тело.
Глеб, вошел к ней, накинул на мокрое тело полотенце, развернул в свою сторону, целуя в лобик.
- Я сделаю это, - прошептала Варвара. – Только, обещай мне, что ты не тронешь Маргариту. Я не хочу причинять ей вред, не смотря на ее гадкий характер и повадки мегеры.
- Я сделаю так, что никаких подозрений на тебя не падет. Я все продумал, моя девочка. Продумал все тонкости и детали.
Глеб, взял на руки мокрую и податливую Варвару, которая обвила его шею гибкими руками, и отнес в комнату.
Они наслаждались собой до изнеможения. Извивались в объятьях подобно клубку змей. Парили в неописуемом восторге. Не могли остановиться ни на мгновение. Комнату оглашали страстные крики, переходящие во всхлипы и рыдания, своей музыкой продлевая сказку, прокладывая тропинку в вечность их единственной и неповторимой любви.
Варвара вернулась в хозяйский дом в усталом и напряженном состоянии. У нее ныли виски и затылок.
У тебя что – то случилось? – спросила ее Маргарита.
- Нет, нет, все в порядке. Простыла, наверное, немного. Я сейчас приготовлю какао Льву Борисовичу и с Вашего разрешения, можно пойду к себе?
- Хорошо,… я надеюсь, что твоя болезнь не будет продолжительной? Завтра муж уезжает на гастроли с оркестром заграницу. Необходимо будет перегладить и собрать его вещи.
- Все будет сделано, как обычно, не волнуйтесь Маргарита Степановна, - ответила девушка и, переодевшись, отправилась на кухню.
«ПИКНЕШЬ,…УБЬЮ»
На следующий день, проводив хозяев в аэропорт, Варвара осмотрела еще раз все комнаты, выдвинула осторожно ящики прикроватных тумбочек в спальной комнате и, убедившись, что большая часть драгоценностей на месте, позвонила Глебу.
- Ты готова?
- Да. Маргарита приедет через час, другой.
- Хорошо. Жди меня.
Маргарита въехала на серебристом « Мерседесе» в подземный гараж. Поставила машину на стоянку и, включив сигнализацию, довольная тем, что продолжительное время может посвятить сама себе одной любимой, мурлыча под нос незатейливый мотивчик, поднялась на лифте на одиннадцатый этаж. Достала из сумочки ключи от квартиры и вставила их в замочную скважину. Когда дверь распахнулась, неожиданно сзади ее рот зажала крепкая рука. Мужчина в темном плаще и маске на голове, втолкнул ее в комнату.
- Пикнешь,… убью. Поняла? Несколько раз тряхнул ее как следует, и швырнул на пол. Показывай, где драгоценности, деньги… Сейф открывай, и чем быстрей, тем лучше для тебя.
- Там, там, - дрожащей рукой показала хозяйка квартиры на японский коврик, висящий на стене. - Там сейф, берите все, только не убивайте.
-Открывай сейф, - рявкнул на нее Глеб.
Маргарита быстро вскочила на ноги, подбежала к сейфу и, набрав код, открыла дверцу.
Варвара спустилась по лестнице второго этажа квартиры и, сделав удивленное лицо, не громко вскрикнула: « Маргарита, кто это? В чем дело?
- Молчи, молчи Варя. Пусть все, все забирает и убирается прочь, - всхлипывая, обронила хозяйка.
Глеб обернулся, изображая опешивший вид, - Ах, так вас двое оказывается здесь. Или сюда сучка.
С этими словами он подбежал к любимой, выхватил из кармана черную продолговатую коробочку и, приложив к шее Варвары, нажал на красную кнопку. Раздался звук, напоминающий шум полета большого шмеля.
Девушка успела только крикнуть, - не надо, не… - и осела ничком на пол.
Разин, переступив через нее, бросился к Маргарите. Та в ужасе от увиденного, заслонила лицо руками и смешно засучила ногами. Глеб, не обращая на нее внимания, повторил действия:
- Полежите, немного отдохните. Так будет спокойней. И на тебя моя дорогая теперь никто не подумает, что ты имеешь отношения к этой маленькой моей забаве.
Оставив женщин лежать на полу, он выгреб все деньги из сейфа, собрал драгоценности в комнатах. Бросил награбленное добро в сумку. Затем подтащил Маргариту к трубе отопления и, связав обе руки одним концом веревки, другой конец обмотал узлом за трубу. Скотчем залепил рот женщины. Оборвал шнур телефонного аппарата и, подбежав к Варваре, несколько раз похлопал ее по лицу: « Очнись, очнись, любимая. Пора уходить. Вставай, вставай - же…».
Девушка лежала без движений. Руки ее обессилено свисали на пол. Глеб взял со стола графин с водой, облил ее лицо, расстегнул кофточку и, приложив голову к ее груди, стал слушать:
- Нет, нет, только не это!!! Просыпайся, очнись, Варька, ты слышишь меня? Очнись!!!- с этими возгласами он приоткрыл ее глаза, посмотрел в их пустоту и начал делать искусственное дыхание и массаж сердца.
Хлестал ее по щекам, то и дело, прикладывая голову к груди, слушая, не появилось ли дыхание, прижимал пальцами артерию на шее, пытаясь уловить пульс. По его лицу катились слезы, но,… все было тщетно.
Поняв, что случилось непредвиденное и страшное, Глеб вытер лицо и грудь Варвары,… застегнул кофточку. Схватился руками за голову: « Что я натворил? Бог мой, что я сделал?». Затем склонился над ее лицом и прижался долгим поцелуем к еще не успевшим остыть губам.
- Прощай, Варя. Прости,… прощай.- Поднявшись, огляделся по сторонам, подошел к Маргарите, ножом обрезал веревки на ее руках. Затем, не оборачиваясь, стремительно вышел из квартиры, захлопнув дверь.
Возле подъезда собрались зеваки. Прохожие, оборачиваясь на звук сирен подъезжавших машин «Скорой помощи» и милиции, кто убыстрял свой ход, а кто присоединялся к толпе с вопросом:
«Что случилось?» Санитары вынесли на носилках тело, накрытое белой простыней.
- Квартиру ограбили, двух женщин, - хозяйку и домработницу зверски убили.
- Не двух, а одну – домработницу. А хозяйка жива, но до сих пор в шоке. Ничего толком рассказать не может, - слышались догадки соседей и случайных свидетелей последствий трагедии.
Следователь Ярыков, сидя в коридоре перед кабинетом судебно – медицинской экспертизы и рассматривая документы пострадавшей, читал вслух: «Атаманюк Варвара Никитична, 1978 года рождения, гражданка Украины, родилась в Херсонской области, село Великая Лепетиха, разведена в 2003 году, сын – Иван, - 5 лет… Так, так, так…временная регистрация в Москве…».
Дверь кабинета распахнулась и из нее, снимая очки, вышел врач, - Ряшенцев.
- Ну, что скажешь Петрович?- поднимаясь и закрывая папку, произнес Ярыков.
-Не хочешь сам взглянуть? – ответил тот.
Они прошли в кабинет. В воздухе стоял специфический запах лекарств. Тускло горел свет. На одном из столов лежало тело Варвары. Ряшенцев откинул простыню:
- Вот, на шее видишь два ожоговых пятна? Это явно следы от электрошока. Кстати такие же следы я заметил и у выжившей хозяйки при осмотре места преступления.
- А вот это уже интересней… Шрам видишь на груди девушки, возле моего разреза?
- Вижу. Ну, и что?
- А то,- продолжал врач. – Смотри, какую я штуковину у нее оттуда вынул, - показывая кивком головы на тело, и одновременно протягивая следователю, плоский блестящий предмет с тонкими проводами, торчащими из него в разные стороны, размером со спичечный коробок, - продолжал Ряшенцев. – Это, ни что иное, как кардиостимулятор. Причем довольно старой конструкции. Такие сейчас редко ставят пациентам, страдающим сердечно - сосудистыми заболеваниями.
- Значит, ты хочешь сказать…
- Да, да, мой друг Ярыков. Ты правильно отслеживаешь, ход моей мысли. Смерть девушки наступила из-за острой сердечной недостаточности в результате применения преступником электрошока.
Кардиостимулятор отказал, и больное сердце перестало функционировать без его поддержки.
Что я и записал в своем акте, - закончил Ряшенцев и протянул следователю несколько листов бумаги.
- Да,… жаль девушку… Красивая, однако она… была… - вздохнул Ярыков, смотря, как врач накрывает тело Варвары простыней.
- Красивая, красивая… Давай по пять капель за упокой? - доставая из сейфа медицинскую колбу, произнес Петрович.
- А,… давай, - махнул рукой Ярыков. – Все равно висяк. Следов никаких, свидетелей тоже ноль, вакуум, одним словом.
- Не вакуум, а спирт, причем чистый, - ухмыльнулся Ряшенцев и наполнил стаканы.
Они, не чокаясь, выпили и закусили тоненькими кусочками колбасы и хлеба.
- Ну, что? По второй?
- Не гони лошадей, Петрович. – Ярыков пододвинул к себе папку, достал из внутреннего кармана пиджака ручку и написал на обложке: « Дело №_, и ниже, - ВАРВАРА…
Высокий брюнет в черном меховом кожаном пальто вошел в купе «СВ» поезда «Москва – Владивосток». Приподнял полку мягкого дивана и опустил в нишу дипломат. Поезд набирал ход. За окнами проносились пейзажи зимнего Подмосковья. Дымили трубы заводов, сосновый лес постепенно окутывался вечерней дымкой. Глеб резким движением открыл окно. Достал из кармана два билета.
Один положил на стол, другой, подержав,… порвал на мелкие кусочки и выбросил наружу.
В купе заглянула проводница: - Молодой человек… Окно- то прикройте. Не лето на дворе. Не успеваю в печку уголек подбрасывать.
Глеб протянул ей билет, закрыл дверь купе, и сев на диван посмотрел на свободное место перед собой: « Да… Зима… Зимушка- зима…».
« ЗИМУШКА –ЗИМА»
«Зимушка- зима,… - пошевелился Глеб. Нога затекла и противно беспокоила мурашками.
- Это разве зима? Сплошная зыбь и слякоть - ответила женщина, поворачивая ключ в замке зажигания, увидев, как судорожно поднялся шлагбаум, освобождая путь.
Стартер повизгивал беспомощно… Из глушителя вырывались чахоточные хлопки двигателя. Послышались недовольные разноголосые автомобильные сигналы.
- Только этого нам не хватало, - отчаянно нажимал на педаль газа черный миниатюрный сапожек.
«Нам не хватало?» - подумал Разин. – Откройте капот. Женщина потянула рукоятку привода.
- Да…присвистнул Разин, осматривая двигатель «Вольво». Прощупал провода зажигания, уплотнил колпачки свечей… - Попробуйте еще разок… Стоп… стоп, - махнул рукой, – аккумулятор у вас леди не подарок. Давайте я подтолкну вашего викинга к обочине…
Разин открыл дверцу: - Выходите.
Женщина, недолго думая, протянула ему маленькую, но твердую ладонь.
- Вы мне поможете? Я и, правда, очень спешу домой.
- Уже помогаю. – Ответил Глеб, выворачивая влево руль «Вольво».
Мимо потянулась колона автомашин. Разин вынул из кармана визитку: - Сделаем так: я займусь ремонтом этой техники, - постучал пальцем по грязному капоту.
- Вот Вам мои координаты.- Не давая женщине, опомнится, крикнул: - Такси.
-Садитесь, садитесь и ни о чем не беспокойтесь, - усадил незнакомку в « Рено». Та, опешив, повернула к себе визитку лицевой стороной и прочитала:
-Автоцентр «Модус». Генеральный директор – Разин Глеб Михайлович.
- Так, дамочка, едем или нет? Время – деньги… – прервал их разговор пожилой таксист.
- Да – да, едем. Спасибо, Глеб, - впервые за вечер улыбнулась женщина.
- Нет проблем, - ответил Разин.
Такси заурчало и, мягко переваливаясь через железнодорожные пути, скрылось, на прощание, подмигнув фонарями стоп – сигналов.
Глеб достал мобильный телефон:
- Сергей, возьми «Аварийку» и подъезжай к переезду побыстрей. Жду.
Глеб ехал в « Вольво». Дождь почти прекратился. Огни в окнах,… свет машин освещали мокрое шоссе. Впереди вечернее небо озарялось голубоватым свечением. Что это там над многоэтажками? Искусственный свет или знак, росчерк мысли, знамение? Бывают мгновения, когда не хочется никуда спешить, когда едешь по ночному городу сквозь воспоминания, отступает суета, видится женское лицо.
Протягиваешь руку, чтобы прикоснуться, но срывается последняя капля дождя и…только прохожие спешат по делам, обходя лужи на тротуарах и только зыбкий мираж, и неоновые огни реклам и дым из труб котельных…
«Интересно, приемник у нее хоть работает или нет?»- щелкнул пальцем по
клавише. Шип… настроил волну:
«Вечер стелется синевою,
А на сердце тоска и мрак.
Я ушел бы не будь сам собою,
В загулявшую стаю собак.
Ради суки, что так порочна,
Весь в укусах, грязи и крови,
Разорвал бы любого в клочья
За один лишь намек о любви.
Закружил бы в собачьем вальсе,
Лаем влился в собачий хор.
Даже если кольцо на пальце,
Как пожизненный приговор.
Пусть нужна для этого драка!
Пусть не долог собачий век!
Эх, как жалко, что я не собака,
А приличный вполне человек.
Оттого не беснуюсь, не вою,
Если страстью натянет струну.
И не пну ни за что нагую,
Нагло спящую в луже луну».
« Вы прослушали новое стихотворение автора Сергея Гора», - низким с придыханием голосом сообщила диктор.
- Ого, почти есенинские строки… Не перевелись еще на Руси таланты, а говорят, поэзия мертва… Врут снобы, врут, - Разин, подъехав к металлическим воротам, несколько раз настойчиво просигналил.
- Шеф, ты, где такую развалюху подобрал, - сострил его помощник Антон Гальцев.
- Места нужно знать, дружище.
Скажи нашим умельцам, чтобы до утра посмотрели этот раритет и привели его в божеский вид. Как у нас дела? Выручка?
- Все Ок, Глеб. Только что сдали деньги в банк.- Ответил Антон, осматривая салон «Вольво».
- Я домой, все равно уже на встречу с Горшковым не попал, - сказал Разин зевая
и, хлопнув дверкой серебристого «Мерседеса», выехал за территорию салона.
В воскресенье, проснувшись на удивление позже, чем обычно, где-то около одиннадцати часов, Глеб почувствовал боль в коленке, облокотился на локоть, вспоминая, что вчера случилось. В комнате тикали старинные часы, дрожали от проезжавших трамваев стекла. Разин, встав с кровати, прошел на кухню, распахнул дверку огромного холодильника, порылся в ящике.
- Ага, вот то, что мне нужно: «Кетонал».
Выдавил густую белую мазь на ладонь и тщательно смазал коленку. Затем принялся выполнять священный обряд бритья.
Сегодня он находил в этом удовольствие. Торопиться не нужно по срочным делам и можно помолодеть дней на пять – шесть. Обычно столько дней Разин позволял себе отращивать щетину чуть тронутую сединой.
Напевая первую пришедшую на ум мелодию, намылил щеки и подбородок, вспомнив, что если с утра пелось ему, то ждать перемен и, как правило, не очень приятных.
«Ну, что ж проверим укоренившуюся традицию сегодня? Проверим, мой друг», - подмигнул своему отражению в зеркале.
«Ничего так мордашка, да?» – погладил себя по щекам, вылил на ладонь туалетной воды и помассировал кожу.
«ИСПОВЕДЬ ЧЕЛОВЕКА – НЕВЕДИМКИ»
Заварив крепкий кофе и, приготовив сэндвич с ветчиной и соленым огурцом, раскрыл свежий для него номер альманаха «Воскресенье» и погрузился в чтение:
« Вы идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, -
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром…»
Марина Цветаева.
« Ники шел по малолюдной вечерней улице. В толстых магазинных стеклах отражались безжалостные блики наружной рекламы. У входа в отель, попыхивая сигарой, скучал охранник.
Межсезонье…
Город отдыхал от летнего нашествия туристов. Хозяева магазинов и лавочек, еще недавно, не успевавшие подсчитывать барыши от продаж всевозможных сувениров, позевывали, прикрывая рты загорелыми руками, беспрестанно пили ароматный кофе, в ожидании редких покупателей. Ветер гонял по тротуарам первые опавшие листья, было тошно и скучно.
Лишь струи фонтана на площади, вырываясь с шумом из под земли, вносили разнообразие в унылый осенний пейзаж. Скорей по привычке Ники заглядывал в лица проходивших мимо него людей. Он знал, что ответной реакции, обратной связи не последует. Люди, едва бросив на него взгляд, отворачивали головы в сторону, в их глазах он не мог прочитать ничего… рыбьи глаза на человеческих лицах, глаза молчуны».
Глеб опустил книжку, большим пальцем выровняв горбик страниц, закурил:
- Интересное сравнение: « рыбьи глаза… глаза молчуны». Умеют же люди.
Откусив огурец, продолжил чтение:
«Уже давно рухнули все мыслимые и немыслимые стены, поднялись все железные и прочие занавесы.
Из андеграунда сначала на поверхность, а затем и за бугор, через раскрытые настежь « приветливо» дверцы демократии потекло нескончаемым потоком серое вещество, облаченное в потертые джинсовые костюмы, в рубашки с бабочками, или шарфами на небритых шеях, в платья, едва сдерживавшие натиск чувственной плоти.
Ники принадлежал к другой части серого вещества, которая не решилась на добровольный побег из пенатов. Он считал, что где родился, где крестился, там и должен пригодиться. Поначалу так и случилось, на волне всеобщей эйфории он занял свою нишу, нишу в жизни – открыл небольшой яхт – клуб. От отдыхающих не было отбоя, яхты и шлюпки шли нарасхват.
И хотя дело было прибыльно только летом в разгар курортного сезона, ему в течение нескольких лет удалось сколотить неплохой капитал, на который он открыл кафе, купил и обставил новой мебелью квартиру, в которую и перебрался с небольшим семейством – женой и 15 летней дочкой. Жена заведовала хозяйством в семейном кафе, дочь училась успешно в колледже. Ники целыми днями пропадал в яхт – клубе, по вечерам все трое собирались вместе, ужинали, смотрели телевизор, беседовали.
Однажды придя, домой вечером Ники, не застал жену дома. На журнальном столике лежал листок бумаги – письмо, в котором жена ему писала, что влюбилась в другого человека, жить без него не может, что все годы их с Ником совместной жизни были ошибкой. Мол, не ищи, мы уехали на Запад, а дочь уже взрослая, почти женщина, она поймет меня».
- О, как! – поднялся Глеб. – Кафе, богатый муж, яхты… И что же ей не хватало этой обезьянке, а? Любви!?
« Прошло несколько лет, известий от жены не поступало. Ники, как и раньше, работал в яхт – клубе, и в кафе, дочь ушла жить к бабушке, иногда навещала отца, а чаще просто звонила по телефону, задавала пару дежурных вопросов: « Как живешь? Мне нужны деньги, я во время их получу?» И услышав положительные ответы: « Все нормально дочка, деньги приходи, забирай, если не хватит, возьми в шкафу на старом месте, ты знаешь где», исчезала из поля зрения отца.
Ники лишний раз старался не вмешиваться в ее личную жизнь, узнавал, как обстоят дела с учебой в колледже, справлялся о здоровье, о настроении».
- Ага,. подумал Глеб и эта малолетка хвостом крутанула,… побоку отца, яблоко от яблони… Наверное, запьет парень. Что там дальше?
«Свою личную жизнь ему наладить не удалось, знакомился с несколькими женщинами, жил некоторое время с ними но, видя, что чувств особенных к ним не испытывает, расставался без сожаления. Он понимал, когда период прелюдий проходил, что им нужны его деньги, его квартира, и не более того. Его внутренний мир их не беспокоил.
А он все чаще стал задумываться, видя, как вокруг стало появляться все больше и больше пустых и обезличенных физиономий, с рыбьими глазами, вне зависимости от пола, вне зависимости от социального положения и статуса. На лестничных площадках квартиры и их хозяева спрятались за стальной броней дверей, за стеной отчуждения.
Стало неприлично и боязно позвонить соседу и спросить взаймы коробок спичек или пачку соли. В ответ обычно протягивалась в щель дверного проема рука, раздавалось невнятное бормотание, а затем клацанье запоров и тишина».
Глеб вздрогнул от телефонного звонка. – Слушаю тебя Антон! Горшков приехал в офис? Что ему нужно? Я ему нужен? Он что забыл мой адрес и номер телефона?
Хорошо, пусть ожидает, я скоро буду.- Засунул телефон в карман халата:- Уж, замуж, невтерпеж…
Сполоснув под горячей водой чашку, тщательно собрал крошки хлеба со стола и начал собираться. Надел фиолетовые махровые носки, белую майку под горло, серый толстый свитер и темно – синие джинсы.
Выглянул в окно. Ярко светило солнце… От вчерашнего дождя не осталось ни следа, лишь на подоконнике несколько капель - слезинок напоминаний, да последний желтый дубовый лист с прожилками – нервами…
Глеб, перекинув через плечо белую куртку с меховой подстежкой, захватил с собой альманах. – Интересно, как там, у Ники дела?
Попал коллега... Выключил свет в прихожей и, клацнув замком, сбежал по ступенькам. «Мерседес» завелся с пол-оборота. – Куда собрался? – поинтересовался сосед по гаражу? – Или у бизнесменов выходных не бывает?
- В прошлом и возможно, в будущем, - улыбнулся, натянуто Глеб. Проехав с полкилометра припарковал авто у обочины. Подстелив газетку, сел на вогнутую холодную скамейку в полупустынной аллее. Вынув закладку, продолжил читать:
«Ники возвращался домой, где его ждал волнистый попугай Кеша в клетке на кухне.
-Кеша хочет,… Кеша хочет,- хлопанье крыльев, цоканье длинным языком.
-И этот хочет, все чего – то хотят взять, но никто не хочет хоть малую толику отдать,- обронил Ники, и включил магнитофон.
« Жизнь так хрупка, давай не разочаровывать друг другу, возьмемся за руки с тобой, всмотримся в любимые глаза...», - старый романс, романс из прошлого века.
Ники сел за стол взял несколько листов белой бумаги и стал писать, изредка поглядывая в окно, казалось, внимательно вслушивался в неназойливое звучание музыки.
Затем, взяв два конверта, несколько листов вложил в один, оставшиеся исписанные мелким почерком подтолкнул ногтем в другой.
Выключив магнитофон, выпил чашечку кофе, сделал несколько глубоких затяжек . Подойдя к окну и, распахнув форточку, дал свежему воздуху ворваться в комнату. Подошел к клетке с попугаем: « Лети, хотелка», и, открыв дверцу клетки, подтолкнул рукой Кешу в форточку.
Тот запрыгал на подоконнике с внешней стороны окна, постучал клювом по стеклу, а потом перелетел на ветку клена.
Ники взял электробритву и медленно, водя ей по вечерней щетине, запел: « Давай не будем разочаровывать друг друга, жизнь так хрупка, у каждого своя тропа, тропа от начала, вникуда.»
Посмотрев на себя внимательно в зеркало, ножом обрезал провод электробритвы, зачистил до блеска два конца, лег на диван, положив под голову подушку, и вложил провод в рот под язык.
-Все как всегда, все логично, иного не дано. Интересно, что там меня ждет через пару мгновений?
Интересно, черт возьми!- и воткнул вилку в розетку.
Кеша, изрядно налетавшись, уселся на подоконник, отбивая барабанную дробь по стеклу.
А когда ночью пошел дождь, взмахнув в небо, сделал несколько кругов над кленом и исчез.
Через пару дней наряд милиции, прибывший по вызову работников яхт – клуба, обеспокоенных отсутствием Ники, вскрыв входную дверь, обнаружили его лежащим на диване. Электрическая дуга прошлась зигзагом от одного уха к другому, на лице застыла маска, маска загадочной улыбки.
На столе лежали два конверта.
Участковый, открыв один, прочитал: « Завещание. Все имущество, движимое и недвижимое, все денежные средства я Никита Ильич Н……… завещаю моей дочери Светлане …». Из другого конверта выпали несколько листов бумаги. Участковый покрутил в руках остальные листы,… они были пусты».
«НАПЬЮТСЯ С УТРА…»
Глеб, закрыв книгу поднял голову… Над парком кружила стая ворон.
Мелкая дрожь пробежала от затылка через спину до пяток. « Может, и мне нужно было тогда не в теплое купе садиться, а на хрен с моста на рельсы, концы махом в воду? Варвара… «Кар – кар – кар», - неуемное эхо, хлопанье крыльев, черный пух на ладони.
Разин отряхнул руки и, пошатываясь, пошел к машине.
« Напьются с утра и за руль…» - прошептала старушка в стеганом пальто, выгуливающая рыжую собачонку.
Глеб, выпрямив ссутулившуюся безвольно спину, сел в машину. Двигатель фыркнул… шины, мягко нащупывая край дороги, выкинули на тротуар несколько кусочков щебенки. Его обогнал причудливый фаэтон… Белые кони… звон бубенцов – свадебный кортеж.
Разин подъехал к массивному зданию центрального банка с величавыми колонами. Вбежал по чопорным ступенькам…
У операторского окна вытащил из кармана джинсов помятый бумажник и, протянул девушке пачку долларов: « Перевод в Украину, пожалуйста, оформите на предъявителя Ивана Атаманюк».
В детстве, когда получал нагоняй от матери садился на велосипед и под окрик: «Куда собрался, окаянный?», несся стремглав по узеньким улочкам низко склоняясь над рулем, куда глаза глядят. А глаза его серые и широко открытые глядели за окраину. Иногда, запыхавшись, он останавливался, не слезая с велосипеда, вслушивался, как гудят монотонно линии электропередач, смотрел на темнеющую вдали полоску леса.
Его сердце, едва успокоившись от гонки, начинало вновь учащенно биться от вопросов: Что его ждет? Как устроен этот мир с его небом, облаками, реками? Почему…. Он прятал велосипед в кустах, ложился в разнотравье и до одури вглядывался в таинство голубизны над головой, чувствуя спиной шевеление букашек на теплой земле. Глаза смыкались,… почему я живу и зачем….
Очнулся Глеб от чувствительного толчка в плечо. « Простите» - пробежал мимо грузный бородач с кипой бумаг в руках. Разин безразлично посмотрел ему вслед, осмотрелся: банковский зал,… посетители,…деловой гул голосов,… треск телетайпов. Выйдя на свежий воздух, увидел, что возле его «Мерседеса» стоит, кутаясь в длинное на вырост явно с чужого плеча пальто мальчонка лет одиннадцати.
На худом давно немытом лице застыло выражение одновременно и испуга и безразличия и отрешенности. Увидев приближающегося Глеба, парнишка насторожился: « Дяденька вам помыть стекла?»
Разин взял его за плечи. – Садись в машину.
- Пустите, пустите… Что я вам плохого сделал?
- Да не кричи ты, глупенький. Покататься хочешь?
- Не обманываешь? – снизу вверх глянул на Глеба владелец карих глазищ.
Пискнула сигнализация, и щелкнули блокировкой дверные замки.
Паренек, с опаской заглянув в салон, неуверенно сел на сидение и застыл, поглядывая на Глеба. Тот, завел двигатель и с силой надавил на газ.
- Класс,- восторженно прошептал мальчонка, вцепившись в приборную доску.
Глеб подъехал к придорожному ларьку из окна которого доносились ароматные запахи гриля. – Тебя как звать – то?
- Шурик, - ответил мальчишка.
- Мамка, папка есть?
Парнишка, засунув руки поглубже в карманы, отвернулся в сторону, шмыгнув носом. – С бабкой проживаю.
Разин вышел из машины, заглянул в окошко павильона.
- Держи, это тебе, - протянул Шурику большой пакет с продуктами.- И вот еще…не потеряй, бабушке отдашь, договорились?
Мальчишка увидел перед носом несколько стодолларовых купюр.
- Ни фига себе… Спасибо. Быстро схватил деньги, пакет и, не веря глазам, выскочил из машины.
- На здоровье, - ответил Глеб, включая поворотный сигнал.
Мальчишка посмотрел на быстро удаляющийся загадочный «Мерседес»: « Вот блин подфартило, ненормальный мэн сегодня какой – то попался». Спрятал пакет под пальто и, путаясь в длинных полах пальто, несколько раз спотыкнувшись, исчез в арке проходного двора.
- Антон, - хлопая дверкой автомобиля, сказал Глеб, приехав в салон приближающемуся помощнику, - держи ключи. Поставьте эту лошадку в ряд для продаж. Надоела.
Гальцев поймал ключи: - Без вопросов, шеф. Горшков ждет наверху.
- Он один?- спросил Глеб, вспоминая, как в последний раз при встрече с компаньоном его попутчица – затянутая в кожу брюнетка, на приглашение присесть в кресло провела пальцем по велюровому покрытию и, заметив след пыли, брезгливо сморщила птичье личико и устроила худосочную попку на край подоконника.
- Один… один, - усмехнулся Антон. Пива сосет тебя поджидая.
Разин, снимая куртку, неспешно поднялся по ступенькам. Влад Горшков сидел в кресле спиной к двери, положив ноги в коротких сапогах на журнальный столик.
Обернулся: - Привет, брат! Ты прямо как неуловимый Ян. Пиво будешь? Протянул Глебу открытую банку.
Разин, молча, пожав Горшкову руку, зацепив куртку за крючок вешалки сел за стол, и энергично потер щеки и виски.
- Знаю, знаю, пиво мы не пьем-с. А я вот с удовольствием, - сдул пену на коричневый палас Владислав, и широко открыв рот, опрокинул банку.
Глеб, подождав пока кадык Горшкова, перестал совершать возвратно – поступательное движение, покрутив гелевую ручку, спросил: - Ну и?
- Друг мой, Разин, настала пора перемен, я так думаю. Ты не согласен?
- Владик, ты опять за свое? – закурил Глеб. – Не спешишь отпочковаться? Локти кусать потом не будешь?
- А что ждать, Глебушка? Тебе милей «американцы», я ставлю на «китайцев» и «корейцев». Делим башли и расстаемся друзьями, или… - развел руки Горшков.
- Или?
- Я все равно уйду, знай, Глеб. Вырос из коротких штанишек. Хочется ….
- Хочется? А не колется? – улыбнулся, склонившись над небритым лицом Горшкова, Глеб.
Владислав попытался встать.
- Сиди, сиди. Ладно. Насильно мил не будешь. Забирай свои полновесные 25 процентов и скатертью дорога.
- Сколько, сколько? 25 процентов? Не хило… Фифти – Фифти и не копейки меньше,- подскочил Горшков.
Разин нахмурил брови.
- И не сверли меня взглядом, Глеб.- Повторил, открывая очередную банку с пивом: - 50/50.
- А вот это ты видел? – спросил Глеб, показывая кукиш. – Двадцать пять процентов, и возражения не принимаются. Тех, кто не согласен, прошу ласково- покинуть помещение. Пока, ласково. Ты меня знаешь! – показал на выход.
- Что, сгребешь за воротник и вытолкаешь в три шеи? - продолжал потягивать янтарную жидкость Горшков.
Разин распахнул сейф и бросил на стол перед ним папку. – Надоела мне игра слов. Готовясь к встрече с тобой, я составил отчет финансовой деятельности нашей… моей компании. Это было хлопотно, право не скрою, но что не сделаешь ради ближнего. Да, Владик? Читай, пока не двоится, шевели размытыми солодом и хмелем извилинами.
Владислав нехотя потянулся за папкой, открыл…
Спустя несколько минут молча поднялся и, не прощаясь, вышел из офиса.
Глеб, приоткрыв жалюзи, посмотрел в окно. Что – то заискрило. Быть может, это была прозаичная дуга электросварки, или отблески странной для этого времени года многоликой радуги.
«БРАГИНА АННА ЛЬВОВНА»
Кто знает…. Но дышать Разину стало легче, несмотря на атмосферу прокуренной комнаты. Внизу под пролетом лестницы поблескивала капельками влаги только что вымытая белая «Вольво». Разин почесал затылок и по громкой связи запросил Гальцева: - Антон, хозяева «Вольво» не объявлялись?
Помощник, выйдя на середину зала, отрицательно покачал головой.
Глеб, включив компьютер, войдя в базу данных ГАИ, ввел номер «Вольво» в графу – «Поиск».
- Ага, есть. Брагина Анна Львовна… Хм, угадал – 37 лет. Адрес… Ого, престижная высотка. Тихий центр. Интересно, интересно. Откинулся в кресле, пожевывая кончик карандаша белыми зубами.
В дверь тихо постучали три раза.
- Да, да, войдите,- ответил задумчиво Разин.
- Здравствуйте, Глеб.
Разин поднял глаза… Словно занавес приподнялся: минувшее перестало существовать. Сердце непроизвольно забилось в груди. Сторонний наблюдатель, наверное, отметил бы побледневшее вдруг лицо продолжавшего сидеть Глеба.
Смиренно продолжал он смотреть на то, как Анна, осмотрев комнату, прошла в ее глубину и села в кресло у стены. На ней была короткая дубленка, высокие замшевые сапоги, на голове вязаная шапочка белого цвета.
Она элегантным движением руки сняла ее. Светлые волосы, освободившись, упали, едва прикрыв плечи. Голубые глаза, вокруг которых, чуть заметны припухлые круги, длинные ресницы.
Карандаш выскользнул из руки Глеба и, покатившись по столу, упал на пол. Разин, чувствуя неловкость, нагнулся, чтобы его поднять, зацепив рукавом банку с пивом.
-Как у Вас здесь накурено, - сказала женщина и, привстав, попыталась приоткрыть окно.
-Сейчас, сейчас, - бросился ей на помощь Разин, но, больно ударившись о край стола, запрыгал на одной ноге.
Анна прыснула: - В одну и ту же воронку?
- Точно, Анна Львовна, - окончательно сконфузившись, ответил Глеб, открывая окно.
Пальцы Анны невольно оказались в плену большой мужской ладони. Она попыталась освободить руку: - Откуда Вы знаете мое имя и отчество, Глеб?
- Если гора не идет к Магомеду…- ответил, постепенно приходя в себя, Глеб.
- Можно я присяду? – поправив свободной рукой локон, свесившийся на лоб, спросила, улыбнувшись, Анна.
Глеб с неохотой разжал пальцы и, поддерживая женщину под локоть, услужливо помог ей.
Брагина села на край кресла, положив сумочку на колени. - Машина готова? Можно забирать? А то без нее как без рук.
- Да, все в норме. Стартер заменили, аккумулятор привели в чувство. Можете ехать,- сняв ключи с гвоздика возле сейфа, ответил Глеб и, подойдя к женщине, посмотрел на нее внимательно.
- Мы раньше с Вами, Анна нигде не могли встречаться?
Она взглянула на него бегло:- Не думаю, нет, точно нет… Сколько с меня за ремонт? – Попыталась встать.
Глеб остановил ее, слегка прикоснувшись к плечу: - Ничего не нужно, так пустяки.
У меня предложение к Вам, Анна Львовна есть…Сегодня вечером…
- О нет, - возразила Брагина, легонько толкнув указательным пальцем Разина в грудь. – Я очень занята сегодня, да и вообще… Впрочем. Я у Вас в должниках…
- Пусть ремонт машины будет Вам подарок от меня. Ведь скоро Новый год? – заспешил ответить Разин.
- Глеб, мы с вами не дети, так ведь? В бесплатные пряники я давным-давно уже не верю. Давайте договоримся так, будет время у меня свободное, а самое главное желание, я вам позвоню. OK? – сказала Анна, подбросила ключи под потолок, ловко поймав, направилась к выходу.
- Муж, дети? – сказал, садясь в кресло, Глеб.
- А хотя бы и так, - повернув голову вполоборота, улыбнулась женщина.
- Да нет у вас Аня никакого мужа!- закурил Глеб.
-Да? Вот как? Глеб – провидец? – прикрыла дверь Брагина.
- Нет никакого мужа, - повторил Глеб, вставая, стараясь говорить как можно спокойней.
- Замужняя женщина иначе смотрит на мужчину, иначе, чем делаете это Вы.
- И как же я смотрю на Вас? Иначе чем это делает Ваша жена, наливая утренний кофе, и укладывая сдобные булочки в портфель?- взглянув на часы, спросила Анна?
- Я отвечу на этот вопрос при нашей новой встрече, Анна. Согласны?
- До свидания, Глеб.
Разин с сожалением услышал, как застучали прощальную морзянку каблучки по металлическим ступенькам. Подошел к окну. Брагина, сев в машину, завела двигатель.
« Посмотрит, не посмотрит?»- подумал Глеб. «Не посмотрела». Автомобиль плавно выехал из ангара, посигналил у ворот и скрылся в водовороте разношерстных машин.
- Ну, вот, одного под зад, другую под белы ручки. Потерявши, не обрел, прицепилися к душе мысли завитушки… Вынул монетку подбросил ее: - Опля, орел! Переживем? Погрустим, пережуем. Вынесем за скобки, приютим в кавычки…
В кабинет заглянул Антон.
- Проходи, проходи, - пригласил подчиненного Разин. – Присаживайся.
- Что Глеб у нас проблемы? – вытирая руки ветошью, спросил Гальцев.
- С чего ты взял?
-Да Горшков выскочил словно ошпаренный…
- А-а, это? Разногласия давно наметились. Ты лучше мне скажи, со мной или…
-Так куда же я с подводной лодки,- усмехнулся Антон.
-Вот и отлично. Спасибо! – пожал парню руку Глеб. – Я, пожалуй, пойду, пройдусь немного. Да и ты закругляйся, выходной ведь сегодня.
- Чуток поковыряюсь еще.
- Добро, Антон, дело хозяйское. Где меня найти знаешь, если что…
«КУДА СПЕШАТ?»
Глеб вышел на улицу, ноги его внезапно заскользили. Падал пушистый снег, кружился. Неслышно ступая босыми ногами по замерзшей земле, в город входила зима.
« Ух, ты, »- подумал Разин. Оглядываясь, осторожно перебежал улицу. Навстречу пробежала парочка – девушка и парень, укрываясь от ветра и снега зонтами.
«Куда спешат?…Уходят люди за поворот, подняв высоко у пальто воротник, возможно, их никто не окликнет по имени и не спросит, куда они собрались, что их в путь неизведанный влечет от ворот. Метет поземка. Ей жестью, басом отзывается труба. Дорога длинная впереди, как карты лягут, куда перст свой протянет судьба?».
Глеб поежился: « Да… как карты лягут…. На плечах котомка. Что в ней? Мутнеет порой перед глазами, болит голова. Тянет чувство непреодолимое за поворот, в одиночество, от толпы, от людей вникуда».
Разин остановился. Вечерело. В окнах зажигался свет. Глеб заглянул в окно первого этажа. Суета. Идиллия. Семейный быт. Из открытой форточки доносилась тихая музыка и запахи. Ужин. На плите засвистел озорник – чайник.
Котенок, пошевелив ушами, вновь скрутился в уютный клубочек. Захотелось постучать, услышать в ответ – «Да, да. О, это ты! Привет, сколько зим…
Заходи, снимай пальто». Хочется, но…обстоятельства шепчут – нет. По тротуару очищенному от наледи застучала трость. Высокий старик с бородкой – клинышком, увидев Разина, улыбнулся, покачав головой.
- Здравствуйте, - кивнул ему Глеб и вновь заглянул в окно.
Старик подошел к Глебу:- Что там?
- Живут, - ответил Разин.
-А… понял, - поправил старик очки на переносице и зашагал неторопливо далее.
Девочка лет пяти, вскарабкавшись на стульчик, пускала мыльные пузыри. Они разлетались по всей комнате цветными стайками. Столкнувшись с препятствиями,- лопались.
Мыльные пузыри. Оболочка. Три слоя оболочки. Средняя оболочка - самая подвижная, под силой тяжести стремится вниз, нарушая внутренний и внешний слои. Средняя – наше настоящее. Внешняя – будущее. Внутренняя – прошлое.
Под силой тяжести рвутся, рвутся оболочки, слои мироздания. Но новые пузыри, новые мы.… Сколько же их там за окном у нее, у этой малышки? Разин протянул руку .
На запотевшем стекле написал слова. Потекли строчки неумолимо вниз, образуя мысли, его острова.
Блуждают слова, обходя карниз. На стене в комнате тикают ходики, шестеренки осями скрипят. Может быть, слушают их в параллельных мирах. Время. Невозвратное время, время свершений, обид, расплат. На грани балансируем, на весах.
В окно с внутренней стороны постучали. Глеб увидел, как мать, вытолкав дочку из комнаты, покрутила у виска пальцем: « Ненормальный что ли?»
Разин, отвернувшись, заспешил прочь. Закурив, присел на заснеженную скамейку.
«Однако. Да. Бывают вот такие минуты, Бывают, когда уставший от суеты,
идешь по улицам, не замечая прохожих, не обращаешь внимания на шелест листвы, на снег,… крик. Гложут сомнения лет растранжиренных попусту.
А потом, вдруг слышишь гулкий звук колокольный, смех детворы. В небе степенно летят себе журавли, гуси, аисты. А ты сидишь в одиночестве в алее, в городе неугомонном и осознаешь, что не хватает тебе малого – тишины.
Тишина, как и молчание, могут быть разными. Стоишь, сидишь,…видишь…
Мимо тебя прошмыгнула пара влюбленных. Улыбаются, смотрят в глаза друг другу.
А тебе слышится голос до боли знакомый, голос мамы: «Сынок, приезжай, отведаешь яблок моченных, попьешь из колодца в саду студеной воды….
Эх, время. Не бывает на свете дней лишних. Время словно песок,… перевернется колба часов… Помни сынок и живи с покоем в душе, просто живи, и люби».
Глеб взглянул на дом напротив: - Надо же! Сталинка. Тихий центр. Пушкинская 32.
Пойду – кА я в «Амадеус», душу успокою. Свернув за угол и пройдя пару кварталов, Разин спустился по ступенькам и отворил дверь полуподвального помещения. Звякнул колокольчик. Сизый неоновый свет, тихое звучание аккордеона, овалы бархатных портьер, прикрывающих кабинки – ложи для гостей, свечи на дорогих под старину столах, снующие девушки официантки с пахнущими ароматно и дымящимися изобильно подносами.
На стенах картины: зимняя охота, натюрморты, вельможи в париках, дамы в манто. Ренессанс, ампир…
- Привет, Глеб,- поднял руку со смычком лысеющий брюнет в джинсовом костюме.
- Салют, Давид. Сыграем?- открыл крышку рояля Разин. -Смотри, как тебе вот это?
Размяв пальцы, несколько раз притопнул ногой, прикрыв глаза.
- Вот, ага… слушай:
Снег нехотя падал, кружился,
Мне снятся знакомые лица.
Мне снится печаль их и боль,
Терять, расставаясь, нам жаль….
Давид, уловив темп, подыграл роялю. На сцену вышел бородач, покрутил в руке барабанную палочку, сел за ударную установку и, подвинув микрофон, подпел Глебу:
Летят птицы на юг перелетные – гуси,
Каждый день без тебя пуст, обманчив, немыслим,
Горизонт в дымке тает туманной - разлуке,
Музыка эта для нас станет святыней ….
- Ха, неплохо, хотя есть над чем еще поработать.. пам – пам- пам…
Зима… поземка… многоточье,
Слова…намеки и столетья….
Парам – парам…пам…пам…
Глеб напевая, повернул голову в зал.
Две женщины прошли в глубь зала. Одна полноватая обладательница темной копны волос. Другая,…подвинув стул, посмотрела на сцену.
- Брагина,- мелькнула в голове Глеба молния – мысль.
Анна положила на стол папку и ручку, еще раз вкрадчиво взглянула на сцену.
Глеб, не прекращая играть, легонько кивнул ей сомневаясь…
Брагина, поправив цепочку на груди, натянуто улыбнулась. Ее окликнула соседка, и они начали что–то обсуждать, обмениваясь бумагой и взглядами поверх бокалов.
- Что, Глеб, знакомые девушки? – спросил Давид.
- И да, и нет, - положив руки на колени, ответил Разин. – Подожди, Давид, я сейчас, - Разин спрыгнул со сцены, заметив, что брюнетка, взяв сумочку, пошла вдоль столиков на выход, поигрывая бедрами.
- Анна?
- Глеб? Значит это все- таки вы?
- Расстроились, увидев меня?
- Нет – нет. Не совсем… просто автосервис и рояль…
-Можно присесть пока Ваша соседка не вернется?
- Она ушла, совсем ушла. Да и я уже собиралась покинуть это уютное заведение….- торопливо укладывая бумагу в папку, несмотря на Разина, ответила Брагина.
- Неужели у такой дамы нет ни единой минутки свободной?- улыбнулся Глеб.
- Какой, такой дамы? – отпила коктейль Анна, сложив губы трубочкой.
- Симпатичной! Эрудированной…
- Вот уж никогда не считала себя эрудированной. Глеб, так как же незамужняя женщина, по-вашему, смотрит на мужчину? Обещали рассказать при встрече. Встреча состоялась. Заинтригованна, жду.
- Не видел Вас раньше в «Амадеусе», - сказал Глеб.
- И не могли видеть. Я впервые здесь. Уютно, - оглянулась безразлично Анна.
- Рядом живете и не бываете?
- Здесь раньше была заштатная пивнушка. Рядом жи