в клетке сердечной становится так тепло, будто бы там синица ещё жива,
нет журавлей, кукушек, и прочей птичьей бузы. Только крошки хлебные… нежность с корицей... Клюй.
Тётки любят Пегаса – готовить и есть казы*. Это круче, чем просто Сочи и просто июль.
Шляпы-солома, томик дамского «О…». Что там ещё по списку? Итогом – загар.
…Этому небу нисколько – там скоро год,
как никто не живёт…
…и стихи… и гарь.
Спросишь: в строчку зачем, это мода, да? Это проза. Которой тошно. Хоть рифмой – ввысь.
Но сначала – июль… эскимо и вода…
камнем в воду… спасательный…круг… Сомкнись!...
Мальчик, ты умеешь не видеть пыль
в свете луча солнечного… Ты – святой.
Мальчик, мальчик… ты вообще был? …Море в июле – не море. Брод через зной.
Бред через край… Когда дожди через край,
когда последняя капля – дёготь, а в бочке – яд,
ты скрашивал в синее будни… скрашивал мне каравай…
но
теперь ночь, а ночью мальчики спят.
Если сниться, то непременно такой, как москвички в прошлом столетии, как в кино…
…мне бы хотелось дышать тобою из тех веков…быть спокойной, быть правильной, быть давно…
Ты взрослеешь, а я не ищу причин
стать мудрее, устать по-птичьи тебе писать.
Маленький Принц, мои победы теперь ничьи. Умный Лис, угадай, где твоя Лиса.
Верить в сказку спокойнее, чем в ней жить.
Скоро осень… Да просто осень – всегда.
Не куда-то, а вместе, здесь от неё бежим…
А она – ни с места. Стара, седа…
Тётки резвятся – крылья на перья дерут. Будет шляпной соломе теперь по перу.
Ненавижу небо… себя в нём… и эту жару. Скажут тоже… Да что б ни сказали – соврут.
Ты соврёшь обо мне надеждам. Соврёшь стихам…Ты вернёшься ещё… вернёшь меня на круги.
И опять по строке растекаться, эхом стихать –
и не песня… синичьей жизни синичий гимн.
Птица, птица… «…синица – дешёвка, тля…»…
…Греться в твоих ладонях… и чтоб ветра не секли…
…Ты сумеешь ещё поймать своего журавля.
А я никогда не сумею покинуть клин…
*казы – колбаса из конины
