Мальчик, ты не умеешь жить напролом. Скажешь тоже… Скажи мне. Когда слова – в клетке сердечной становится так тепло, будто бы там синица ещё жива, нет журавлей, кукушек, и прочей птичьей бузы. Только крошки хлебные… нежность с корицей... Клюй. Тётки любят Пегаса – готовить и есть казы*. Это круче, чем просто Сочи и просто июль. Шляпы-солома, томик дамского «О…». Что там ещё по списку? Итогом – загар. …Этому небу нисколько – там скоро год, как никто не живёт… …и стихи… и гарь. Спросишь: в строчку зачем, это мода, да? Это проза. Которой тошно. Хоть рифмой – ввысь. Но сначала – июль… эскимо и вода… камнем в воду… спасательный…круг… Сомкнись!... Мальчик, ты умеешь не видеть пыль в свете луча солнечного… Ты – святой. Мальчик, мальчик… ты вообще был? …Море в июле – не море. Брод через зной. Бред через край… Когда дожди через край, когда последняя капля – дёготь, а в бочке – яд, ты скрашивал в синее будни… скрашивал мне каравай… но теперь ночь, а ночью мальчики спят. Если сниться, то непременно такой, как москвички в прошлом столетии, как в кино… …мне бы хотелось дышать тобою из тех веков…быть спокойной, быть правильной, быть давно… Ты взрослеешь, а я не ищу причин стать мудрее, устать по-птичьи тебе писать. Маленький Принц, мои победы теперь ничьи. Умный Лис, угадай, где твоя Лиса. Верить в сказку спокойнее, чем в ней жить. Скоро осень… Да просто осень – всегда. Не куда-то, а вместе, здесь от неё бежим… А она – ни с места. Стара, седа… Тётки резвятся – крылья на перья дерут. Будет шляпной соломе теперь по перу. Ненавижу небо… себя в нём… и эту жару. Скажут тоже… Да что б ни сказали – соврут. Ты соврёшь обо мне надеждам. Соврёшь стихам…Ты вернёшься ещё… вернёшь меня на круги. И опять по строке растекаться, эхом стихать – и не песня… синичьей жизни синичий гимн. Птица, птица… «…синица – дешёвка, тля…»… …Греться в твоих ладонях… и чтоб ветра не секли… …Ты сумеешь ещё поймать своего журавля. А я никогда не сумею покинуть клин…