Спасибо Вере за ее брошку: уж так вовремя подарила, просто слов нет. Без маленького перламутрового листочка она не выдержала бы и часа такого кросса по пересеченной чем попало местности. И была бы она сейчас где? Да уж не в Хургаде, и даже не в Караганде…
Когда прошел первый шок от случившегося, Галку тут же посетил второй: стало ясно, что спрятаться и отсидеться в лесу, как она надеялась, - не судьба. Омерзительные твари, явившиеся из ночных кошмаров, неизменно находили ее и гнали все дальше и дальше. Поначалу они еще и стреляли из луков, причем – по ногам, сволочи! Но вскоре поняли, что стрельба напрасна, и перестали.
Она и не подозревала, что можно так сильно и долго бояться, что у страха настолько велики глаза. Волосы дыбом и сердце в пятках, - это еще даже не цветочки, а чахлые бутончики. А вот когда за тобой поспешают такие веселые ребята, то сразу не то, чтобы понимаешь, а просто чувствуешь всей кожей и прочими органами: подпусти их к себе, и ты умрешь. Обязательно. Причем не сразу: убивать тебя будут долго-долго и самым живодерским образом. Так, чтобы ты до последнего мига все видела и ощущала как можно острее.
И ты несешься, не разбирая дороги, только треск по лесу стоит. А сзади и по бокам тебя сопровождают то жуткие волки-оборотни на задних лапах, то громадные, пузатые и слюнявые пауки; то еще какая нечисть…
Иногда Галке удавалось оторваться от погони настолько, что страх немного стихал, и к ней возвращалась способность рассуждать. Тогда она осознавала, что гонят ее в совершенно определенном направлении, и ходить туда на самом деле не надо. Но преследователи нагоняли, и на нее вновь обрушивалась мутная волна ужаса, подталкивая вперед.
Лишь однажды она смогла изменить направление: когда заметила, что лес впереди редеет, и оттуда потянуло дымком. Галка отчетливо поняла, что именно сюда ее и гнали всю дорогу. Инстинкт самосохранения опомнился, прекратил истерику и во весь голос заявил, что надо убираться отсюда любой ценой. Получится – может, еще и побегаешь; а коли - нет, вот тогда уж точно конец твоей беготне, дорогуша.
Галка резко затормозила, подняла с земли подходящую длинную палку и треснула ею по дереву: вроде, крепкая. Развернулась и побежала назад, навстречу тварям. Они двигались редкой цепью и на ее маневр среагировали не сразу. Прямо на нее, растопырив грабли, шел какой-то недоделанный Вий; ему Галка с плеча рубанула по башке, да так, что палка все-таки сломалась.
Слева подскочил, разинув пасть, поганый волчара с горящими зенками. Оставшийся в руках острый обломок Галка засадила оборотню в глотку, когда он уже почти схватил ее за волосы. Пакость какая! А запах…
Она метнулась дальше, и тут из-за дерева нарисовался тот ходячий ужас, в плаще и без лица. Не раздумывая (некогда, да и нечем: мозги отключились за ненадобностью, все – на уровне рефлексов), Галка от души угостила его ногой в то место, где даже у привидений должен находиться пах. Безликий загнулся и полностью утратил к жертве интерес.
Ну, кто еще хочет комиссарского тела? Путь свободен: остальные далековато, и дожидаться мы их не будем. Помнится, с самого начала погони дорога шла все в гору да в гору. Значит, чтобы вернуться, нужно двигать наоборот – под уклон. Идея хорошая, да видно, уклон попался не тот: довольно скоро до Галки дошло, что бежит она не туда, куда хотела.
Гады остались далеко позади, но она старалась не сбавлять темп, чтобы увеличить разрыв как можно больше. Пологий спуск закончился; Галка уткнулась в радостно прыгающий по камушкам ручеек, а за ним начинался новый подъем. Блин-клин, куды бечь?
У ручья она немного задержалась, чтобы перевести дух и собрать остатки мозгов в кучу. Напилась; кривясь от омерзения, смыла чужую черную кровь с рук и лица. Заколка где-то посеяна, какая жалость; но главное – брошь на месте. Кое-как оторвала левый рукав от блузки, сложила вдоль и повязала голову. А вот и я: любимец публики, Чингачгук Большие Сиськи. Грязный, промокший, весь потный и голодный. И, кажется, только что кого-то убивший. Только пера в прическе не хватает…
Но без перышка мы пока перебьемся, ибо сволочи на подходе. Непроизвольно поджались пальцы на ногах, а за шиворот будто попал рыхлый снежок. До чего же отвратительно, когда сердце вместо крови перекачивает ледяную ртуть! Ходу, милая, ходу: отморозков теперь стало больше, и они очень злые.
Все это случилось вчера (или позавчера?), а она бежит и бежит. Иногда – идет, прижав ладонь к перламутровой брошке. Присесть или лечь никак нельзя, потому что тогда она точно не встанет: сразу же уснет, а засыпать в таком долгом и страшном сне – полное безумие. Это уже получится кошмар в квадрате, чушь какая-то…
Бегал по джунглям грязненький зомби, - стишок бездарный, но в кассу; Петрович посмеялся бы. Так до сих пор и не разбудил, муж называется! Дрыхнет себе спокойненько, сопит за спиной… э, нет, Петрович сопит не так. А кто же там тогда? Очень медленно, чтобы не потерять равновесия, Галка всем корпусом развернулась назад.
Шагах в трех от нее стоял тощий линялый волк бурой масти. С телка ростом, лобастый, он шумно принюхивался, вытянув шею и расставив передние лапы шире плеч.
- Да, волчок, не при «Рексоне» я сегодня, без тебя знаю. Отвези-ка ты меня домой, к малым детушкам.
Бирюк насторожил уши, попятился, и беззвучно канул в ближайшие кусты.
- Сука ты последняя, а не волк!
Все ее бросили тут одну, безо всего – пропадать. До чего опустилась: даже волк ею побрезговал! Такую девку довели до ручки! Есть хочется невыносимо, а пить – и того пуще. Вот и выбирай, что себе наколдовать: бутылку воды или пирожок какой-нибудь, потому как все вместе – силенок не хватает. Пастись не на чем, ибо в дурацком лесу ни ягод, ни грибов почему-то нет. Ах, да: весна…
А сучий потрох-то, оказывается, не от нее шарахнулся: это ублюдки опять настигают, надо же быть такими настырными! Давай, детка, ноги в руки, и – погнали наши городских.
Перед глазами все плывет, сильно болят мышцы, - даже те, о существовании которых она и не подозревала. И крыша, кажется, поехала: на кошмар постепенно стал накладываться бред. До чего же все-таки смешная ситуация! Галка хихикала на ходу, представляя, как позади еле-еле ковыляют измученные благодаря ее усилиям загонщики. Уморились, поди, бедолаги! Взглянуть со стороны, так просто угореть можно со смеху: погоня улиток за черепахой. Или – наоборот. И ползут они совсем не туда, куда хотели ее пригнать, а куда она сама ползет, не имея ни малейшего понятия о конечном пункте безумного похода. Погуляли…
В очередной раз споткнувшись, Галка упала на колени. Вставай, овца, пока не заснула! Столько времени бегать, положить прорву сил, и вот так запросто даться в лапы поганцам? Милости просим, покемоны страшные, угощайтесь: займитесь в свое удовольствие расчлененкой и всякими групповыми извращениями. А кто они, собственно, такие? Как-то прежде не доводилось слышать о столь экзотических племенах, в которых бы тесно сотрудничали оборотни, черные безликие монахи, пауки-переростки (бр-р-р!) и прочая, и прочая.
И такое дикое сборище ополчилось на нее, бедную и несчастную, одну-одинешеньку! Теперь Галка принялась себя жалеть: надо же, такая хорошая, во цвете лет, - и подвергается жестоким гонениям да травле, которые еще неизвестно, чем закончатся. Петровича жалко до соплей, детей – и подавно. Она брела, размазывая грязными руками слезы, хлюпая носом и подтягивая джинсы, которые стали почему-то великоваты.
- Хо! – раздалось сбоку и, вроде бы, сверху.
Галка осторожно повернула голову на звук. На дереве, в развилке, стоял в картинной позе эльф. Прямые светлые волосы перетянуты кожаным ремешком, одет в облегающий зеленый (какой же еще!) костюм; глаза того же постылого цвета зло прищурены.
- Ха! Ха! Ха! – с расстановочкой пролаял эльф и вдруг обратился в деревянного полированного щелкунчика-черта, заметно увеличившись в размерах.
Чертяка резко наклонился вперед и клацнул огромным окровавленным ртом. Галка с удовольствием шарахнулась бы в сторону, но почему-то не смогла сдвинуться с места. Так вот кто ее пугает: «нецивилизованные» эльфы, о которых упоминал Бигс. Ну, положим, данный экземпляр молод, и пугать толком не умеет; к тому же он здесь один.
Эльф в образе черта еще пощелкал клювом и покричал «ха-ха». Галка со вздохом подобрала из-под ног свое излюбленное оружие – суковатую палку. До чего же вы мне надоели, кто бы знал! Убедившись, что она не собирается метаться, придурок обрушился на добычу со своего насеста. Само собой, угодил на защитное поле, удивленно вякнул и упорхнул куда-то за Галкину спину.
Она развернулась, держа палочку-ковырялочку наготове: агрессор провалился под землю в самом прямом смысле. Хорошая ямка, удобная; Галка заглянула внутрь. Глубина приличная, и на дне корчится наш юный друг, напоровшийся спиной на кол, а под ним нехотя расползается темная лужа. Какая утрата для всех нас!
- А ху-ху не хо-хо, чертушка? Эй, мужик, ты что, обиделся? Ну и хрен с тобой.
Она давно уже шла на автопилоте, позади остались немереные километры обрыдлого леса. Почему она здесь, а не дома? Зачем и куда тащится, еле переставляя ноги, которых почти не чувствует? Забыла. Помнит лишь, что нужно непременно идти; или бежать, если получится.
Момент, когда лес закончился, Галка упустила. Вот только что был: как и вчера, как и сто лет назад, а теперь перед ней неширокая полоса папоротников по колено высотой. А за ней – ровное каменистое плато без единого кустика. И какой-то уж слишком близкий, неправильный горизонт. По прикидкам ее скорбного умишка, небо начиналось примерно в километре от леса. Впрочем, чего удивляться: во сне случается и не такое.
Погони давно не слышно, но почему-то не верится, что гады отступились и оставили ее в покое. Справа садится солнце, которого она так давно не видела, красиво. Плато все в длиннющих тенях от разбросанных по нему камней; красные закатные лучи залили его горячей кровью. Нет, хватит с нее крови, пусть это будет вишневый сок.
Бредя вперед по вишневой равнине, Галка наслаждалась ветерком, дувшим навстречу. Жизнь прекрасна, но как же она ухитряется быть одновременно такой невыносимой? Стоп! Душераздирающая картина маслом под названием «Приплыли»: плато тоже кончилось самым радикальным образом.
Беглянка стояла на краю ну очень глубокой пропасти, а внизу плескалось то, чудеснее чего нет ничего на свете – море. Вот теперь горизонт стал правильным. К морю хочется безумно, но какая высота! Ей не раз доводилось любоваться панорамой Москвы со смотровой площадки Останкинской башни, но здесь обрывчик повыше будет, гораздо выше.
Оглянувшись назад, Галка увидела, что со стороны леса к ней движется длинная цепь эльфов, которым надоело прикидываться кошмарами. Но менее опасными они от этого не стали: нет никакой надежды, что ее ждут радостные братания с хором зеленоглазых мальчиков. Надо прыгать. Что же: смелее, голубица, ты ведь знаешь, как это здорово – летать во сне. И сейчас самое время попрактиковаться, но необходим разбег.
Эльфы просто опупели от счастья, когда узрели, что добыча решительным шагом направляется в их сторону. Они остановились, не желая больше зря тратить силы. Кто-то уже потирал руки в предвкушении забавы; некоторые подбоченились, козлы! Штук тридцать, не меньше. Надо же, сколько мужиков за ней так упорно бегало! Значит, не совсем в тираж вышла, есть еще ягоды в ягодицах…
А напоследок я ничего говорить не буду. Галка цинично ударила левой рукой по сгибу правого локтя, продемонстрировав своей верной свите стоячий кулак. Развернулась и из совсем уже последних сил побежала к обрыву. За спиной раздался многоголосый возмущенный рев; да хоть насмерть оборитесь, - догнать уже не сможете, а прыгать следом – не станете.
Но гады придумали на прощанье кое-что получше: внезапно перед Галкой встала сплошная стена огня. От неожиданности и обдавшего тело настоящего жара она сбилась с шага и оттолкнулась раньше, чем было нужно. И устремилась в полет с ускорением свободного падения по не самой удачной траектории.
Далеко-далеко внизу кипит бесшумный пока прибой, а прямо на нее несется выступ скалы. Как некстати! Интересно, у нее получится все-таки упасть в обморок, чтобы не видеть этого безобразия? У нее получилось.
