Пилявцы, Львов, Замостье -этапы большого пути!
События второй половины 1648 года, если проанализировать ряд учебников истории как школьных, так и вузовских из числа одобренных министерством образования Украины и даже тех которые имеют особую отметку « новый взгляд на историю Украины», можно количественном измерении разместить на одним листе формата А4.
Но, уважая читателя и преследуя в своей работе, прежде всего объективность изложения, автор для обосновании своих выводов сошлется при этом на авторитет известного русского ученого историка Г.В. Вернадского и его работу « Московское царство» .
Вот как Г.В. Вернадский описал этот вышеописанный период украинской истории.
«В начале июля Хмельницкий повел свою армию на запад. Он продвигался очень медленно, ожидая появления своих татарских союзников, и встретил неприятеля у деревни Пилявцы в Северной Подолии. После пяти дней стычек польская армия была обращена в бегство (13 сентября 1648 г.).
Затем Хмельницкий проследовал в Галицию, собрал контрибуцию с города Львова (часть которой пошла на выплату татарам) и дойдя до крепости Замостье, осадил ее. Примечательно, что в этом принимал участие полк донских казаков.
7 ноября (17 ноября по новому стилю) брат покойного Владислава Ян Казимир был избран на сейме королем Польши.
Особый посланник сейма сообщил Хмельницкому об этом избрании и о готовности сейма заключить мир с казаками.
После обмена посланиями с новым королем Хмельницкий согласился снять осаду с Замостья и отойти.
Накануне Рождества Хмельницкий вошел в Киев во главе запорожского войска, и ему был оказан триумфальный прием греко православным духовенством, горожанами и всем населением города.
Греко православный патриарх Иерусалимский Паисий, который приехал в Киев несколькими днями раньше, и киевский митрополит Сильвестр Козлов возглавили прием казацкого гетмана.
Студенты Киевской богословской академии воспевали Богдана Хмельницкого в своих панегириках как нового Моисея, который освободил страну от ига египтян (то есть поляков».
Как видим, все сводится к девизу ассоциируемое историками с Ю.Цезарем «Пришел, увидел, победил»
Чтобы разобраться, правы ли авторы школьных учебников, а заодно процитированный нами Г.В. Вернадский или власть имущие через подконтрольных им официальных историков, как всегда подсунули очередную дезинформацию, для подтверждения исторического мифа о Б.Хмельницком, целях и задачах его восстания против Речи Посполитой?
Сам исторический миф собственно утверждает нас со школьной скамьи в том, что «в 1648 году Б.Хмельницкий выступил как руководитель национально-освободительной борьбы украинского народа против панской Польши.
Талантливый полководец Б. Хмельницкий одержал ряд побед над польскими панами, вынудив их пойти на уступки.
Чтобы добиться успеха в дальнейшей борьбе с Польшей, Хмельницкий в соответствии с волей украинского народа, выдвинул план присоединения Украины к России.» Для начала дадим слово безусловному авторитету по истории Украины М.Грушевскому и его мыслям, изложенным в книге «История Украины т.8» (перевод с украинского языка на русский – автора)
«Все кто пишут об этом событии (Пилявская битва – автор) — непосредственные участники и свидетели и поздние современники (все из польской стороны, потому что из украинской никаких близких вестей не имеем) — все захвачены сими необычайно яркими фактам небывалой, еле понятной паники польского войска, что перешла всякую надежду самого Хмельницкого, и огромной, неслыханной добычи, скопившейся для него в польском лагере:
Вожди ж казацкие имели перед собой важнейшие дела, нежели уничтожение и польских войск.
Пока чернь занималась разделом, торгами и обменом добычи, пленников и т. п., надлежало подумать, что сделать теперь со всеми мобилизованными силами, когда не стало вдруг противника, и тяжело занесенный казацкий кулак повис в воздухе, не найдя, кого хотел ударить.»
По мнению. М. Грушевского перед Б.Хмельницким стояла дилемма.
Послушать М.Кривоноса и остановившись перед рекой Случью, поделить захваченную у поляков добычу, и заняться укреплением переправ на этой пограничной с Речью Посполитой границе.
Или согласится с перекопским мурзой Тугай-беем, который настаивал на необходимости быстрого дальнейшего наступления и захватить город Львов пока он не защищен поляками и пока татарско-казацкая армия воодушевлена своими победами.
Было принято предложение Тугай-бея, и Б.Хмельницкий, прервав начатые с поляками очередные мирные переговоры, двинул свои войска на запад, ставя конечным пунктом продвижения - г. Львов.
М.Грушевский так описал это решение Б.Хмельницкого ««Унять „чернь” было значительно тяжелее, нежели удовлетворить татарские аппетиты, и нужно было подождать, пока осенняя ненастная кампании начнет охлаждать ее запал.»
На пути к Львову казацкая армия вначале заняла г. Збраж, но он был покинут Я.Вишневецким до прихода казаков, так что последним ничего не осталось, как разграбить замок и, выкопав с могил тела отца и матери Вишневецкого, выкинуть их из гробов. Этот город еще сыграет свою негативную роль в борьбе Б.Хмельницкого против поляков, но в следующем 1649 году, а пока он разграбленный казаками и повстанцами был брошен на произвол судьбы. Пушки со стен сняты, а крепостные стены не разрушены.
Одновременно был взят и г. Броды, где располагался замок еще одного магната и недруга Б.Хмельницкого А.Концепольского.
Но здесь дело ограничилось откупом гарнизона и полумерами. Замок сдался сам и выдал 80 пленных татар, которые были казаками, переданы Тугай – бею, а поляки со знаменами и личным оружием были отпущены.
И пока армия Хмельницкого медленно и тяжело двигается к Львову, самое время вернуться к полякам и посмотреть, что же они делают для обороны?
Вот как об этом писал В.Костомаров в работе «Малоросийский гетман З.Б.Хмельницкий»: «В Варшаве между тем происходило избрание нового короля. На этот раз близость казаков не дозволила панам тянуть избрания целые месяцы, как прежде случалось: потребность главы государства слишком была очевидна. Хмельницкий со своей стороны отправил на сейм депутатов от казаков.
Было тогда три кандидата на польский престол: седмиградский князь Ракочи и двое сыновей покойного короля Сигизмунда III, Карл и Ян-Казимир. Седмиградский был устранен прежде всех; из двух братьев взяла верх партия Яна-Казимира; казацкие депутаты стояли также за него; Оссолинский склонил многих на сторону Яна-Казимира, уверяя, что иначе Хмельницкий будет воевать за этого королевича.
Дело между двумя братьями уладилось тем, что Карл добровольно отказался от соискательства в пользу брата.
Ян-Казимир был избран, несмотря на то, что был прежде иезуитом и получил от папы кардинальскую шапку.»
Казалось бы ясное и четкое изложение фактов. Но, увы, не все так просто и в своем упрощении истории Костомаров сознательно упустил ряд важных, исторических, фактов, сыгравших как далее мы увидим, свою негативную роль в борьбе Б.Хмельницкого за независимость Украины.
Но об этом рассказ впереди, а пока мы видим, что в Варшаве безвластие и судьба Львова пока никого особенно не волнует.
Но Львов был городом-крепостью, которая была центром польской военной - политической экспансии на Украине, и одновременно одним из богатейших городов Речи Посполитой.
Поэтому взятие города и установление над ним контроля для Хмельницкого имело особо важнейшее значение.
Восстание же украинского населения против польских властей еще до прихода войск Б.Хмельницкого перешло с Волыни на Полодию. Масла в огонь паники в Речи Посполитой подлили бежавшие с под Пилявцев польские магнаты, принесшие с собой во известия « по их следах идет татарская орда, а на ней неисчислимая казацкая армия!»
Но вот конкретные факты. Так уже 16 сентября 1648 года во Львов прибыли Я.Вишневецкий, А.Концепольский и Н.Острог.
На следующий день состоялся военный сонет и руководителем польской Армии был избран Я.Вишневецкий. Для нужд обороны с жителей было собрано деньгами 300 000 серебра.
На эти деньги и началась вербовка наемного войска. Но 25 сентября Я. Вишневецький со всеми основными своими войсками и остальными польскими магнатами, захватив собранный в городе деньги внезапно покинул г. Львов и убыл в лучше укрепленный г. Замостье.
Командование оставшимися польскими войсками и местным гарнизоном в г. Львове остался польский воевода пан Пиковский.
26 сентября 1648 г. к Львову подошли татары и окружили город с юга. А 28 сентября к городу подошла казацкая армия и закончила полное окружение города.
Причем казаки с М.Кривоносом молниеносным штурмом взяли крепость «Высокий замок», ключевой пункт обороны Львова.
Но на этом военные действия замерли. Ни казаки, ни татары город не штурмовали и осаждающие даже по обычаю тогдашних войн не сожгли пригород!
Промедление со штурмом, тем более что соотношение сил было в-3-4 раза в пользу Б.Хмельницкого, позволило городским властям понять нежелание Хмельницкого штурмовать город, и тогда же были начаты переговоры с Б. Хмельницким об условиях сдачи.
Причем официально Б.Хмельницкий сам первый обратился к городским властям с требование о сдаче. Потребовав с горожан выдачи на расправу всех евреев и уплаты 200 000 злотых контрибуции.
Но в поведении Б.Хмельницкого были и другие скрытые мотивы, сдерживавшие его от штурма города. О них единственный из украинских историков подробно написал М.Грушевский. И поэтому вновь цитата с его ранее упоминавшейся работы:
«Вислухавши се, рада по довгих дебатах рішила піти на зустріч сим жаданням і повести серіозні переговори з Хмельницьким.
Насамперед ухвалено післати до нього його знайомого ксьондза Гунцель-Мокрского, бувшого професора єзуїтської колєґії, що знав з тих часів Хмельницького як свого учня: він мав, по-перше, переконатись, чи се дїйсно Хмельницький, а не якийсь самозванний ватажок,
по друге — коли се дїйсно Хмельницький, його бувший учень, то випитати ся про його заміри, прихилити до можливої ласки для міста і нарештї — добути для дальших переговорів охоронні листи для послів.
Допущений до Хмельницького ксендз Мокрский розмовив ся з ним і тут наступила чула сцена:
Хмельницький взяв його до другого покою і кинувшись до ніг його обіймав і обсипав ласкавими словами й подяками за колишню опіку й науку.
Мокрский, мовляв, почав докоряти йому за кровопролитя, Хмельницький оправдувавсь, оповідаючи історію нагінок, які загнали його до повстання, і з плачем висловляв свої жалї з приводу всїх тих бід, які з того пішли».
Вот так и вершил Б.Хмельницкий историю!
Но вернемся к ходу повествования. По итогам предварительных переговоров Б.Хмельницкий согласился на не выдачу евреев, но не уступил в суме контрибуции.
Дальнейший рассказ снова продолжил с цитирования М.Грушевского. Ибо он лучше всех историков показал роль Б.Хмельницкого как украинского гетмана, его взаимоотношениях с Тугай-беем, перед которым он (Хмельницкий) выступал в силу заключенного ранее договора с Крымским ханом, как подчиненный вассал.
Сам М. Грушевский об этом прямо не пишет, но описание им поведения Б. Хмельницкого об этом однозначно свидетельствует.
Итак, начнем:
« Згадав знов про Жидів і вже не жадаючи їх видачі, радив особливо на них розложити окуп, — тому що вони збогатились на Українї козацькою кривдою.
Від окупу й визначеної ним цифри нїяк не хотїв відступити, толкуючи тим, що бере се не для себе, а для орди, котрій мусить заплатити.
Коли посли далї його благали, велїв їм поговорити про се з полковниками, й нарештї відославши до своєї кватири, казав чекати там, поки він порозумієть ся з Татарами.
Зїхавши ся з Тугай-беєм, розмовляв з ним цїлі дві години, а посли за той час балакали з полковниками й іньшою старшиною про всяку всячину в господї Хмельницького.
Нарешті Хмельницький з Тугай-беєм вїхав на подвірє. Полковники всї вийшли їм на зустріч, казавши послам лишитись.
Потім до господи війшли — насамперед Тугай-бей з калґою й Піріс-аґою, за ним Хмельницький з полковниками — всї мали в руках „золотисті булави, саджені каміннєм”.
Посїдали за стіл, на перше місце пустивши Татар. Хмельницький через військового товмача освідомив Тугай-бея про місію послів.
Тугай-бей здавав усю справу на Хмельницького, але дуже сердито відзивав ся про Львовян, що багато побили йому людей.
Посли запевняли, що місто нїяк не зможе зложити такої суми, й просили переконатись у тім через своїх ревізорів.
На тім нарештї й стало, що відпоручники Хмельницького й Тугай-бея самі оглянуть львівські крами й маєтки та зберуть що можна буде в грошах і товарах. Се, розумієть ся, була велика полегкість: посли могли бути вдоволені з результатів своєї місії.
По сїм полковник Головацький з Піріс-аґою кілька день займали ся ревізією львівських засобів і вибираннєм контрибуції, відвозячи її до Тугай-бея.
Всього, як рахували міщане, вибрано з міста грошима, металєм, товарами і припасами на півмілїона золотих, а з того властива контрибуція Татарам виносила коло 330 тис., та й то товари оцїнювали ся, мабуть, як найвище, і дїйсна вартість контрибуції не переходила правдоподібно за 50 тис. червоних, себто четвертини визначеної суми, так що Тугай-бей не раз дуже сварив ся, докладно перевіряючи вагу й цїну товарів.»
А вот о чем не пишут в школьных учебниках потому как-же Б.Хмельницкий и М.Кривонос они ж настоящие рыцари, вольные казаки и вообще борцы за свободу народа, за что и собственно боролись мол из идейных побуждений!
М. Грушевский : «Крім того роздано дарунки — самому Хмельницькому, важнїйшим полковникам і старшинї — Головацькому (з його товаришом Піріс-аґою), Чорнотї, Кривоносови, своякам Хмельницького Захарови Хмельницькому й отцеви Радкевичови.
Чехович оповідає, що М.Кривонос, „перший полковник”, дуже сварився, коли його поминули були при тім роздаванню дарунків: „я стільки ж докажу та й доказав, як і Хмельницький, і коли б дав собі волю, то ще Львів набрав ся б страху й потерухи — тому не маю бути гіршим від иньших і порахованим в компут абияких: коли иньших обдарували, то й мене конче треба уконтентувати сотнею одною другою червоних”.
І Львовяне поспішили „уконтентувати” сердитого полковника, що саме нагнав, їм холоду здобутєм Високого Замку.»
Далее 13 октября Буджакская орда с Перис-агой ушла к г. Каменец-Подольский, а 16 октября 1648 года Б.Хмельницкий с войском и татарами под руководством Тугай -бея двинулся к городу-крепости Замостье.
По пути Б.Хмельницкий используя испытанную тактику запугивания поляков, послал в Замостье письмо требование о сдаче и выплате контрибуции.
И пока войска движутся к Замостью, а местные польские власти думают, над предложением Б.Хмельницкого. посмотрим, что же собой представлял этот город на октябрь 1648 года.
Вот данные энциклопедий: За́мосць (м. р., польск. Zamość, старая транскрипция Замосьц, старые русифицированные формы названия: Замость, Замостье) — город в Люблинском воеводстве Польши, около 240 км юго-восточнее Варшавы и 110 км северо-западнее Львова.
Был выстроен после 1578 по планам венецианского архитектора Бернардо Морандо, придавшего городу стиль итальянской эпохи Возрождения.
За это город получил прозвище «восточная Падуя». Город прежде был сильно укреплен и выдержал много осад. Польское восстание 1830-1831 гг и гражданская война 1920 г.
Разные историки по разному описывают одно и то же историческое событие. Но настолько разно их описывают украинские и русские историки диву даешься.
Вот пример. Описание взятие г. Замостя по Н.Марковичу, труд которого ранее неоднократно цитировался в этой главе: «Везде на пути с Жидами и Униатами была одинаковая расправа, называемая очищением селений Русских.
Приближаясь к городу, казаки были встречены у предместья сильною ружейною пальбою из садовых и огородных рвов, где засела Польская пехота.
Но отряды, посланные Хмельницким, скоро выгнали Поляков из засады часть их перебили, часть взяли в плен; другие ушли в замок. Лишь только началась осада, городские ворота отворились, и в них показались толпы обывателей. Хмельницкий послал проведать, кто эти люди, и для чего они вышли?
Донесено было, что эти люди суть граждане, и просят позволения явиться к Гетману с просьбами и с мирными предложениями.
Он их принял: то были Жиды и Поляки, купцы, ремесленники и промышленники. Став на колени перед Гетманом, умоляя, чтоб принял их под свое покровительство, они объявили, что замок и гарнизон не имеет с ними не только согласия, но и сообщения, а зависит от особенного Коменданта, который, как и все войско его, угнетает их своевольством и требованиями. Комендантом замка был Элбингский Кастеллан Лудовик Вейгер.
В замке заперлось многочисленное дворянство: взять его было приятно Хмельницкому. Обещав гражданам не делать им ни какого зла, если сами не подадут к тому повода, занял город, и начал распоряжения к штурму замка. Из обывательских домов, были взяты все лесницы, все так называемые драбины возовые.
Три недели готовился Гетман к осаде, требовал скупу 200,000 червонных. Но ЗамостскЙ за.мок освободился 20,000 злотых, которые, по словам Польских историков, тогда же возвратились и вознаградились дворянству десятерицею; ибо оно тут же начало покупать у козаков за безценок разные драгоценности.
Едва ли впрочемь это заключение Польских историков справедливо; не утешают ли они себя в небольшой неудаче? Не опасно ли было Польскому дворянству торговаться с козаками, да и Гетману ли дело позволить такую торговлю?
Совершенно иначе разсказывают Малороссийские летописи это произшествие. На разсвете, наша пехота всползла на валы, и спустилась в замок.
Там никого не было; часовые по батареям изредка перекликались ночными обыкновенными сигналами; они оробели, увидя приближение козаков, стали на колени, и от имени "Святейшей Панны Марии " просили пощады.
Во славу столь великого имени, пощада была им дарована, и они разсказали войску, что Польский гарнизон ночью, скрытными воротами, вышел из замка, оставив больных и раненных да несколько часовых.
Замок был занят: военных запасов в нем было найдено довольно; но ни хлеба, ни других вещей не нашли. Оставя гарнизон в замке, а в городе прежнее Начальство, и взыскав с граждан легкую контрибуцию, Гетман продолжал путь.»
Взятие Замостья по М.Грушевскому«Одержавши сї писання ( ответ из Замостья о непринятии условий капитуляциии –автор) , Хмельницький мусїв приступати під Замостє — але не спішив воєнними кроками, далї пересилаючи ся з обложенцями.
Замостє ж за той час старало ся приготовитись до оборони. Місто було дуже добре укріплене, повне припасів; мало постійну залогу в службі Замойских (800 вояків), а тепер її скріпили ще військові віддїли приведені Вишневецьким і Вайєром (сей привів півтори тисячі Нїмців, щоб іти з ними до Галиччини, але не поспівши на час, зістав ся в Замостю й прийняв начальство над залогою по виїздї Вишневецького.
Додати ще мілїцію: міщанську і академічну — місцевої Замойської академії. Зібрало ся також богато шляхти з околичних повітів — на чотири тисячі рахує її місцевий історіоґраф облоги. Всякого шляхетно-рожденного втїкача набило ся сюди стільки, що людям простої кондиції, навіть замостьським передміщанам, уже не ставало в містї притулку.
Передмістя і тут випалено, коли зблизило ся козацьке військо, і місто приготовило ся до рішучої оборони 11).
Штурмованнє такої добре укріпленої й споряженої твердинї мусїло б коштувати богато жертв, тим часом було ясно, що наслїдком свого перелюднення довшої облоги вона винести не зможе; тому замість штурмовання Хмельницький за краще вважав страшити залогу, тримати її в вічній трівозї дрібною війною, а тим часом вів з Замостянами переговори, намовляючи їх не противити ся, згодити ся на окуп, потрібний йому для Татар — „для тих чужоземцїв, котрим ми звикли з тих дібр плату давати”.
На вимівки ж Замостян, що вони анї не мають грошей для Татар анї не обовязані на них платити..»
«Разом з сим листом тогож дня гетьман почастував місто канонадою, а потім протягом кількох днїв страшив штурмом і ріжними атаками.»
А вот пример того, как гетман Б. Хмельницкий уважал свой народ, если верить современным историкам, стремившися через своих выборных представителей к окончательной победе над Речью Посполитой и полной независимости от нее, а в перспективе и к братскому воссоединению в Московским царством.
«В Замостье оповідали, що до того примусило Хмельницького невдоволеннє в війську.
У сучасника Битомского є тільки глухі натяки на сї оповідання, пізнїйший Коховский оповідає ширше, що горячійші полковники докоряли Хмельницькому пянством і бездїльністю, і особливо різко відзивав ся на гетьмана Чорнота, що він, мовляв, придобрюючись Полякам, умисно жалує сей панський маєток.
Тодї Хмельницький, щоб прохолодити сих невдоволених, дійсно урядив штурм, на перед під ослоною дерев’яних щитів пустивши чернь, підохочену горілкою, а за нею козаків, і до найбільш небезпечних місць призначив тих найбільших крикунів з полковників.
Скінчилось се великими втратами, що справді прохолодили запал крикунів — в тім і Чорноту, як дістав кулю в ногу.
До того ще, мовляв, прилучились якісь небесні знаки, розтолковані чарівницями козацького табору як віщування нещасливі, і козаки по сїм уже не наставали на штурмованнє.
Зайняли ся знов пустошеннєм сусїдніх країв, запускаючись далеко в глибину Польщі, а Замостє взято в тїснїйшу бльокаду, наслїдком якої в містї почав ся голод, хороби і всяка біда.»
«На місце тих що вертались, ішли нові полки з України й татарські віддїли з Криму на легку здобич. „Минали в тих днях Львів свіжі козацькі полки, йдучи до Хмельницького під Замостє, але шкоди нїякої не чинили, маючи заборону від Хмельницького; коли б то така дісціплїна в нашім короннім війську була!” записує той же Кушевич ).
Замостяне не довго витримали в такій атмосфері. По канонадї й приступах знову розпочали ся пересилки з Хмельницьким, — той запевняв далї в своїх миролюбних намірах, складаючи все на зрадливу поведїнку Вишневецького — „котрому і панови хорунжому (Конєцпольскому) річ-посполита того певно не похвалить”, — але наставав на оплатї окупу ).»
И тут на исторической сцене появляются « любі друзі» Б.Хмельницкого „кум” Хмельницького п. Ежовский и иезуитский учитель Б.Хмельницкого ксендз Мокрский выступившие инициаторами и послами в новых переговорах с осажденными поляками.
Для не украинского читателя уточняю, что выражение «Любі друзі» -« любезные друзья» в современную украинскую политику ввел нынешний Президент Украины В.А. Ющенко, обозначивший им круг своих наиболее доверенных и преданных советников, но оказывается, эти самые любезные друзья уже были и у Б. Хмельницкого!
Вот как это описал М.Грушевский: «Між іншим, очевидно, сильно вплинула вість про прихід Кривоноса, що прибув того дня з великим військом — оповідання Мокрского про ту ролю, яку сей „чоловік незвичайно сміливий і прославлений великими злочинами й віроломством” відограв під Львовом, могли зробити в Замостю тільки дуже сумне вражіннє.
Вислані по сїм уповажнені з пунктами угоди були привітно прийняті Хмельницьким — „легкий був до нього приступ, бо до всїх був привітний і ласкавий”, завважає Битомский. Для кращого вражіння показувано їм приготовання, пороблені до приступу — „драбини з цїлих деревин, на 20 ліктів довжини, а ширини на три хлопи”.
Але більше вражіннє, здаєть ся, зробила та безпечність, яку делєґати побачили в козацькім таборі: тут жили собі як у себе дома, не боячи ся нїякої трівоги, в усяких достатках і пянстві.
„Як би під той час фортуна наслала кілька тисяч відважних людей, легко розігнали б вони все те множество, що нас облягало”, завважає Битомский 20).
Але в тім і сила, що Хмельницький власне знав добре, як неможливо було взятись звідки небудь тим кільком тисячам у польської фортуни, і через те держав своє військо так свобідно.
Покладаючись на те, що Хмельницький з огляду на велику хоробу в війську і певну неохоту серед козаків буде рад скінчити облогу, Замостяне хоробро — і не без успіху пустили ся торгуватись з ним.
Хмельницький з початку жадав двістї тисяч червоних — стільки як зі Львова: Замостяне відпрошувались, давали двадцять тисяч золотих смішно маленьку цифру, яка могла мати значіннє тільки символїчне — і Хмельницький згодив ся.
Для нього мабуть було важнїйше, що на сї завзяті торги пішов знов майже цїлий тиждень.
Проголошено кінець облоги, і воєнний табор під Замостєм змінив ся на велике торговище.
Замостські купцї й міщане поспішили туди — міняти й купувати за безцїн всяку здобич від козаків і Татар.
За злота можна було купити вола, і в тій же цїни продавали Татари невільників, котрих безконечну масу настягали з околицї.»
А теперь автор хочет сделать нетрадиционный ход и перенестись с 1648 года на 272 года вперед в 1920 год.
Снова г. Замостье. Снова война с поляками и тоже ж надо такое за независимую Украину. Снова те же евреи.
Правда, вместо Б. Хмельницького другой «гетман» С.Буденный, а вместо М.Кривоноса - «красный маршал» К.Ворошилов.
А как воевали под Замостьем коммунисты в 1920 году? Кто помнит?
Уж как говорится, самые прогрессивные идейные борцы, и без каких либо там диких крымских татар, на которых было удобно украинско-российским историкам списывать все зверства и разграбления Польши.
Свидетельствует одесский еврей И.Бабеля (Книга « Конармия. Дневник 1920 г.)» « 28.8.20. Комаров
Из Василова выехал на 10 минут позже эскадронов. Еду с тремя всадниками. Бугры, поляны, разрушенные экономии, где-то в зелени красные колонны, сливы.
Стрельба, не знаем где противник, вокруг нас никого, пулеметы стучат совсем близко и с разных сторон, сердце сжимается, вот так каждый день отдельные всадники ищут штабы, возят донесения.
К полудню нашел в опустошенной деревне, где в льохи спрятались все жители, под деревьями, покрытыми сливами.
Еду с эскадроном. Вступаем с начдивом, красный башлык, в Комаров. Недостроенный великолепный красный костел. Дотого, как вступили в Комаров, после стрельбы - ехал один - тишина, тепло, ясный день, какое-то странное прозрачное спокойствие, душа побаливает, один, никто не надоедает, поля, леса, волнистые долины, тенистые дороги.
Стоим против костела. Приезд Ворошилова и Буденного. Ворошилов разносит при всех, недостатокэнергии, горячится, горячий человек, бродило всей армии, ездит и кричит, Буденный молчит, улыбается, белые зубы. Апанасенко защищается, зайдем в
квартиру, почему кричит, выпускаем противника, нет соприкосновения, нет
удара. Апанасенко не годится?
Аптекарь, предлагающий комнату. Слух об ужасах. Иду в местечко. Невыразимый страх и отчаяние. Мне рассказывают. Скрытно в хате, боятся, чтобы не вернулись поляки.
Здесь вчера были казаки есаула Яковлева. Погром. Семья Давида Зиса, в квартирах, голый, едва дышащий старик-пророк, зарубленная старуха, ребенок с отрубленными пальцами, многие еще дышат, смрадный запах крови, все перевернуто, хаос, мать над зарубленным сыном, старуха, свернувшаяся калачиком, 4 человека в одной хижине, грязь, кровь под черной бородой, так в крови и лежат.
Евреи на площади, измученный еврей, показывающий мне все, его сменяет высокий еврей. Раввин спрятался, у него все разворочено, до вечера не вылез из норы. Убито человек 15 - Хусид Ицка Галер - 70 лет, Давид Зис - прислужник в синагоге - 45 лет, жена и дочь - 15 лет, ДавидТрост, жена - резник. У изнасилованной. Вечером - у хозяев, казенный дом, суббота вечером, не хотели варить до тех пор, пока не прошла суббота.
Ищу сестер, Суслов смеется. Еврейка докторша. Мы в странном старинном доме, когда-то здесь все было - масло, молоко. Ночью - обход местечка.
Луна, за дверьми, их жизнь ночью. Вой за стенами. Будут убирать. Испуги ужас населения. Главное - наши ходят равнодушно и пограбливают где можно, сдирают с изрубленных.
Ненависть одинаковая, казаки те же, жестокость та же, армии разные, какая ерунда. Жизнь местечек. Спасения нет. Все губят - поляки не давали приюту. Все девушки и женщины едва ходят. Вечером - словоохотливый еврей с бороденкой, имел лавку, дочь бросилась от казака со второго этажа, переломала себе руки, таких много.
Какая мощная и прелестная жизнь нации здесь была. Судьба еврейства. У нас вечером, ужин, чай, я сижу и пью, слова еврея с бороденкой, тоскливо спрашивающего - можно ли будет торговать. Тяжкая беспокойная ночь.
29.8.20. Комаров, Лабуне, Пневск
Выезд из Комарова. Ночью наши грабили, в синагоге выбросили свитки Торыи забрали бархатные мешки для седел. Ординарец военкома рассматривает тефилии, хочет забрать ремешки. Евреи угодливо улыбаются. Это - религия.
Все, с жадностью смотрят на недобранное, ворошат кости и развалины. Они пришли для того, чтобы заработать.
Захромала моя лошадь, беру лошадь наштадива, хочу поменять, я слишком мягок, разговор с солтысом, ничего не выходит.
Лабуне. Водочный завод. 8 тысяч ведер спирта. Охрана. Идет дождь пронизывающий, беспрерывный. Осень, все к осени. Польская семья управляющего. Лошади под навесом, красноармейцы, несмотря на запрет, пьют. Лабуне - грозная опасность для армии.
Все таинственно и просто. Люди молчат и ничего не заметно как будто. О, русский человек. Все дышит тайной и грозой. Смирившийся Сидоренко. Операция на Замостье. Мы в 10 верстах от Замостье. Там спрошу об Р.Ю. Операция, как всегда, несложна, обойти с запада и с севера и взять. Тревожные новости с запфронта. Поляки взяли Белосток.
Дальше едем. Разграбленное поместье Кулатковского у Лабуньки. Белые колонны. Пленительное, хоть и барское устройство. Разрушение невообразимое. Настоящая Польша - управляющие, старухи, белокурые дети, богатые, полу европейские деревни с солтысом, войтом, все католики, красивые женщины.
В имении тащат овес. Кони в гостиной, вороные кони. Что же - спрятать от дождя. Драгоценнейшие книги в сундуке, не успели вывезти - конституция, утвержденная сеймом в начале 18-го века, старинные фолианты Николая I, свод польских законов, драгоценные переплеты, польские манускрипты 16-го века, записки монахов, старинные французские романы.
Наверху не разрушение, а обыск, все стулья, стены, диваны распороты, пол вывернут, не разрушали, а искали. Тонкий хрусталь, спальня, дубовые кровати, пудреница, французские романы на столиках, много французских и польских книг о гигиене ребенка, интимные женские принадлежности разбиты, остатки масла в масленице, молодожены?
Отстоявшаяся жизнь, гимнастические принадлежности, хорошие книги, столы, банки с лекарствами - все исковеркано святотатственно. Невыносимое чувство, бежать от вандалов, а они ходят, ищут, передать их поступь, лица, шляпы, ругань - гад, в Бога мать, Спаса мать, по непролазной грязи тащат снопы с овсом.
Подходим к Замостью. Страшный день. Дождь-победитель не затихает ни на минуту. Лошади едва вытягивают. Описать этот непереносимый дождь. Мотаемся до глубокой ночи. Промокли до нитки, устали, красный башлык Апанасенки.
Обходим Замостье, части в 3-4 верстах от него. Не подпускают бронепоезда, кроют нас артогнем. Мы сидим на полях, ждем донесений, несутся мутные потоки. Комбриг Книга в хижине, донесение. Отец командир. Ничего не можем сделать с бронепоездами. Выяснилось, что мы не знали, что здесь есть железная дорога, на карте не отмечена, конфуз, вот наша разведка.
Мотаемся, все ждем, что возьмут Замостье. Черта с два. Поляки дерутся все лучше. Лошади и люди дрожат. Ночуем в Пневске. Польская ладная крестьянская семья. Разница между русскими и поляками разительна. Поляки живут чище, веселее, играют с детьми, красивые иконы, красивые женщины.
30.8.20
Утром выезжаем из Пневска. Операция на Замостье продолжается. Погода по прежнему ужасная, дождь, слякоть, дороги непроходимы, почти не спали, на полу, на соломе, в сапогах, будь готов.
Опять мотня. Едем с Шеко к 3-ей бригаде. Он с револьвером в руках идет в наступление на станцию Завады. Сидим с Лениным в лесу. Лепин корчится. Бой у станции. У Шеко обреченное лицо. Описать "частую перестрелку". Взяли станцию. Едем к полотну железной дороги. 10 пленных, одного не успеваем спасти. Револьверная рана? Офицер. Кровь идет изо рта. Густая красная кровь в комьях, заливает все лицо, оно ужасное, красное, покрыто густым слоем крови. Пленные все раздеты. У командира эскадрона через седло перекинуты штаны. Шеко заставляет отдать. Пленных одевают, ничего не одели. Офицерская фуражка.
"Их было девять". Вокруг них грязные слова. Хотят убить. Лысый хромающий еврей в кальсонах, не поспевающий за лошадью, страшное лицо, наверное, офицер, надоедает всем, не может идти, все они в животном страхе, жалкие, несчастные люди, польские пролетарии, другой поляк - статный, спокойный, с бачками, в вязанной фуфайке, держит себя с достоинством, все допытываются - не офицер ли.
Их хотят рубить. Над евреем собирается гроза. Неистовый путиловский рабочий, рубать их всех надо гадов, еврей прыгает за нами, мы тащим с собой пленных все время, потом отдаем на ответственность конвоиров. Что с ними будет. Ярость путиловского рабочего, пена брызжет, шашка, порубаю гадов и отвечать не буду.
Едем к начдиву, он при 1 и 2-ой бригадах. Все время находимся в виду Замостья, видны его трубы; дома, пытаемся взять его со всех сторон. Подготовляется ночная атака. Мы в 3-х верстах от Замостья, ждем взятия города, будем там ночевать. Поле, ночь, дождь, пронизывающий холод, лежим на мокрой земле, лошадям нечего дать, темно, едут с донесениями. Наступление будет вести 1 и 3-я бригады. Обычный приезд Книги и Левды, комбрига 3, малограмотного хохла. Усталость, апатия, неистребимая жажда сна, почти отчаяние.
В темноте идет цепь, спешена целая бригада. Возле нас пушка. Через час - пошла потеха. Наша пушка стреляет беспрерывно, мягкий, лопающийся звук, огни в ночи, поляки пускают ракеты, ожесточенная стрельба, ружейная и пулеметная, ад, мы ждем, 3 часа ночи. Бой затихает.
Ничего не вышло. Все чаще и чаще у нас ничего не выходит. Что это? Армия
поддается?
Едем на ночлег верст за 10 в Ситанец. Дождь усиливается. Усталость непередаваемая. Одна мечта - квартира. Мечта осуществляется. Старый растерянный поляк со старухой. Солдаты, конечно, растаскивают его. Испуг чрезвычайный, все сидели в погребах. Масса молока, масла, лапша, блаженство. Я каждый раз вытаскиваю новую пищу. Замученная хорошая старушка. Восхитительное топленое масло. Вдруг обстрел, пули свистят у конюшен, у ног лошадей. Снимаемся. Отчаяние. Едем в другую окраину села.
Три часа сна, прерываемого донесениями, расспросами, тревогой.
31.8.20. Чесники
Совещание с комбригами. Фольварк. Тенистая лужайка. Разрушение полное. Даже вещей не осталось. Овес растаскиваем до основания. Фруктовый сад, пасека, разрушение пчельника, страшно, пчелы жужжат в отчаянии, взрывают порохом, обматываются шинелями и идут в наступление на улей, вакханалия, тащат рамки на саблях, мед стекает на землю, пчелы жалят, их выкуривают смолистыми тряпками, зажженными тряпками. Черкашин. В пасеке - хаос и полное разрушение, дымятся развалины.
Я пишу в саду, лужайка, цветы, больно за все это. Армприказ оставить Замостье, идти на выручку 14-ой дивизии, теснимой со стороны Комарова.
Местечко снова занято поляками. Несчастный Комаров. Ездапо флангам и бригадам. Перед нами неприятельская кавалерия - раздолье, кого же рубить, как не их, казаки есаула Яковлева. Предстоит атака.
Бригады накапливаются в лесу - версты 2 от Чесники. Ворошилов и Буденный все время с нами. Ворошилов, коротенький, седеющий, в красных штанах с серебряными лампасами, все время торопит, нервирует, подгоняет Апанасенку, почему не подходит 2-ая бригада.
Ждем подхода 2-ой бригады. Время тянется мучительно долго. Не торопить меня, товарищ Ворошилов. Ворошилов - все погибло к е..м.
Буденный молчит, иногда улыбается, показывая ослепительные белые зубы. Надо сначала пустить бригаду, потом полк. Ворошилову не терпится, он пускает в атаку всех, кто есть под рукой.
Полк проходит перед Ворошиловыми Буденным. Ворошилов вытянул огромный револьвер, не давать панам пощады, возглас принимается с удовольствием.
Полк вылетает нестройно, ура, даешь, один скачет, другой задерживает, третий рысью, кони не идут, котелки и ковры.
Наш эскадрон идет в атаку. Скачем версты четыре. Они колоннами ждут нас на холме. Чудо - никто не пошевелился. Выдержка, дисциплина. Офицер с черной бородой. Я под пулями. Мои ощущения. Бегство. Военкомы заворачивают. Ничего не помогает.
К счастью они не преследуют, иначе была бы катастрофа. Стараются собрать бригаду для второй атаки, ничего не получается. Мануйлову угрожают наганами. Героини сестры.
Едем обратно. Лошадь Шеко ранена, он контужен, страшное окаменевшее его лицо. Он ничего не разбирает, плачет, мы ведем лошадь. Она истекает кровью.
Рассказ сестры - есть сестры, которые только симпатию устраивают, мы помогаем бойцу, все тяготы с ним, стреляла бы в таких, да чем стрелять будешь, х...м, да и того нет.
Комсостав подавлен, грозные призраки разложения армии. Веселый дураковатый Воробьев, рассказывает о своих подвигах, подскочил, 4 выстрела в упор. Апанасенко неожиданно оборачивается, ты сорвал атаку, мерзавец. Апанасенко мрачен, Шеко жалок.
Разговоры о том, что армия не та, пора на отдых. Что дальше. Ночуем в Чесники - смерзли, устали, молчим, непролазная, засасывающая грязь, осень, дороги разбиты, тоска. Впереди мрачные перспективы.»
Вот так воевали наследники гетмана Хмельницкого в славном 1920 году, что уж говорить про 1648 год.
И чтобы проверить философскую сентенцию о том, что времена меняются, а люди нет, вернемся в октябрь 1648 года.
И от военных баталий перейдем в высокую политику – выборы нового польского короля.
Снова свидетельствует М.Грушевский :
«Головними кандидатами на польську корону по смерти Володислава були його два брати: Ян-Казимир, бувший єзуїт і кардинал, що зложив сю гідність, коли у Володислава вмер його єдиний синок, і Карло-Фердинанд, біскуп плоцький, що теж заздалегідь вистарав у папи звільненнє з духовного стану на випадок вибору.
Ян-Казимир, як старший з них, мусїв вважати ся першим кандидатом, а хоч мав репутацію дуже лиху, як чоловік безголовий, нї до чого нездатний, в учинках своїх необчислимий, по теперішньому кажучи — справжнїй психопат, і се давало дуже важку зброю для всяких аґітацій против нього, — то власне людей амбітних, жадних власти і впливів ся репутація вабила до нього надїєю, що іменем такого нездатного короля можна буде правити далеко лекше, нїж іменем його серіозного, дїловитого брата, що мав репутацію чоловіка дуже ощадного, рахункового і доброго господаря. Між іньшими й найбільший махер тодїшньої Польщі канцлєр Осолїньский задумував посадити на польськім престолї нездару Казимира й зробити з нього своє знарядє.
…………………………………
А в тій хвилї, поки не було війська, треба собі бажати помиреная з Хмельницьким, і тут єдиною ґарантією такого помирення знов був вибір Казимира, по сторонї котрого стояв Кисїль і всї прихильники компромісу, тим часом як за Карлом був Вишневецький з Конєцпольским — непримирені вороги козаччини, через котрих Хмельницький не хотїв мирити ся з Польщею.
Крім того Карло мав репутацію великого клєрикала, непримиреного католика, послушника єзуїтів, і сю репутацію Осолїньский з компанїєю пильно роздмухували, щоб страшити неминучим конфлїктом з козаками і заганяти до свого табору дісідентів і прихильників релїґійної згоди.»
И 30 октября 1648 г. Карл-Фердинанд отказался от престола. Формальный выбор Яна- Казимира проведено 7 (17) ноября. Он прошел единогласно!
А через три дня в Варшаву прибыли послы Хмельницкого, Мокрский с Захарием, высланные с письмами к Яну-Казимира и к сенату.
Король Ян-Казимир дал такой ответ:
1. казацкое войско амнистировано за восстание
2. войско Запорожское со своим гетманом должны быть под непосредственной властью короля и никакой иной власти над собой не будут иметь;
3.уния должен быть упразднена.
Для дальнейших переговоров с Б.Хмельницким с Варшавы был оправлен послом Смяровский . Приехав 9 (19) ноября под Замостье он с большой честью был принятий Хмельницким и весть о выборе Казимира королем гетман принял как признак окончания войны.
Но рассказ Смяровского о этих переговорах очень интересен. И Автор снова цитирует работу М.Грушевского:„Перед козацьким табором, пише Смяровский, став я в четвер, а з Хмельницьким бачив ся в пятницю, по всїй формі. Вислав він минї на зустріч 6 тис. комонника — військо на добрих конях, стройне, і вони мене повз мури замостьські попровадили аж до Лабунок, милю від Замостя, де став сам гетьман з арматою.
Перше нїж той полк окружив мене з моїми людьми, виїхала вся старшина й стала осібним полком: зсївши з коней витали мене пішо, а я сидїв на конї.
Потім окружили мене тим полком, давши місце в першім рядї, і з трубами, бубнами й сурмами повели мене до Лабунок. (Коли переїздили під той двір, де мешкав Хмельницький, полки — котрих була сила, що оком не можна було обняти, вистрілили з рушниць, аж земля греміла)…….
Другого дня „(впроваджено гінця до хати, де чекав його Хмельницький. Був в шкарлатнім жупанї з срібними петлицями ), в ферезії підшитій найкращими соболями; перед ним на столї лежала булава, а коли війшов гонець, скинув її з столу на землю; при віддаванню королївського листу, коли гонець став правити посольство, наложивши шапку на голову — сам Хмельницький і старшина, скільки її могло змістити ся в хатї, слухали знявши шапки, а кождого разу як згадувалось імя королївське, всї били чолом.»
(И это победители, так общаются с побежденными? - Автор. Но продолжим далее там еще интереснее:
«Коли почав відповідати Хмельницький, на сам перед витаючи короля й. м. на королївстві, пущено густу стрільбу, яка трівала півгодини.
Коли перестали стріляти, ведучи далї свою мову заявив, що як би став королем не королевич Казимир, котрому він хоче служити і кров за достоєнство його проливати, то пішов би просто на Краків і взявши корону дав би тому, кому б знав.
Тепер же признаючи своє підданство з усїм утихає — вертає на Запороже, щоб спокійно чекати комісарів, а в дорозї на Запороже не чинитиме нїяких бунтів).
„За кілька годин прийшла иньша трудність з тою моєю послугою.
Деякі з полковників і тої старшини, що не були при авдіенції, стали бунтувати, і богато до того черни почало збирати ся: просили v гетьмана відомостей про посольство і листу королївського.
Прочитавши його, розбирали кожде слово, а побачивши печать королївства шведського і підпись не короля польського, підняли великий галас, кажучи, що той посол приїхав до нас зрадливо, видно, що війська на нас наступають — затримати його до дальшої відомости, або до Терехтемирова відослати.
Я в тій радї мав свого підслуха, і як він минї про те все дав знати, дуже я зажурив ся, але подумавши сам на сам пішов сміло на їх раду і ту їх непевність, з якою вони виступили перед мною, розбивав доводами своїми, твердячи під присягою, що все що я до вас привіз, все то за волею королївською.
Підтримав мене і сам гетьман, котрому я передав те писаннє, взявши з їх рук сказав, що такий звичай королїв і монархів світу, що вважаєть ся не на писаннє, що служить тільки ,креденсом, але на устну мову посла — се сама річ.
Так за ласкою божою уладнало ся і ту трудність: стала прихильна рада на те, щоб мене відправити.
„Потім обід козацьким звичаєм — шість страв дано і вина доброго. Кождого разу як гетьман пив здоровє й. кор. милости, завсїди бито з гармат страшенно. І потім що обіцяв, справдї виконав”.
Насамперед, тогож дня рушила козацька армата з своєю службою, котрої Смяровский рахує на 20 тис.
За нею Тугай-бей з Татарами, котрих по словам Смяровского було всього 4 або 5 тис. чоловіка. Потім пішли козаки, і сам Хмельницький рушив 14 (24), відправивши Смяровского».
Ну, с казаками, что запорожскими, что реестровыми все ясно.
А что ж украинский народ, который примкнул к Б. Хмельницкому тем самым, обеспечив ему победы, как с ним власть имущие распорядились?
И про это пишет М.Грушевский:
« Доповненнєм до сеї королївської ласки були амнестійні унїверсали, видані разом з тим до поодиноких воєводств, „а особливо до підданих міст, місточок і сїл наших (королївщин), духовних і шляхетських''.
Маємо такий унїверсал адресований до людности воєводства Руського.
Король в нїм згадує про дане йому від станів порученнє приложити старання „до заспокоєння сплюндрованої України”, оповіщає, що для заспокоєння Руського воєводства від нього висилаєть ся на місця підчаший Остророґ і йому поручаєть ся публїкувати скрізь амнестію всїм участникам останнїх бунтів, залишеннє всяких судових справ і слїдств про участь або інїціативу в них, в інтересах відновлення загального покою — аби всї були певні повного пробачення, кидали своєвільні купи і вертались „до домів своїх і підданства свого”. Хто ж би тепер не послухав того, на того грозило ся „суворістю”.
З свого боку Хмельницький, одержавши запевнення королївскої ласки й згоди, теж видав універсали до всього шляхетського громадянства, остерігаючи його, аби сповняючи волю і наказ королівський, дало спокій своїм підданим „і нашій релїґії грецькій”, не чинило їм нїякої злости, навпаки показувало всяку ласку — аби неприятелеви більш не було потїхи.
А якби, боронь Боже, хтось був такий противний і злобний, що зважив ся против того розливати кров християнську або людей убогих (підданих) мордувати, — на того спаде вина розірвання згоди і всякого нещастя, яке мало б з того впасти на річ-посполиту.
Амністія була тепер у всіх на язику, так що навіть і кн. Ярема Вишневецький вважав потрібним „подати руку козакови”...
Вот так и закончился для Украины 1648год, первый из шестилетнего периода войн под руководством Б. Хмельницкого.
( конец ч.4 гл.12)