…Данька бежал. Бежал из последних сил, размахивая руками, заставляя себя двигаться. Угол воротника завернулся внутрь и тер шею, но поправлять его было некогда. Матроска прилипала к спине, в сандалии набился песок, по голым коленкам хлестали стебли травы. От нагретых путей пахло креозотом, и этот запах, прежде зовущий к горизонту, к каким-то неведомым далям и приключениям, теперь обжигал отчаянием: не успеть, не успеть…
Щенок был симпатичный: рыжий, с белыми лапами. Одно ухо тоже было белым, а хвост четко посередине делился на 2 половины: рыжую и белую. Как Данька ни пытался его расправить, хвост всякий раз упорно закручивался бубликом, а щен довольно урчал.
- Я назову тебя Дружок. Можно, теть Нин? – Данька оглянулся на соседку, которая и была хозяйкой щенка: в этот раз ее Альма принесла шестерых, и уже практически все были пристроены. В Придорожном районе знали: собака тети Нины надежная, умная, и дети такие же вырастают, поэтому и брали «Альминских» хорошо.
- Ох, хоть горшком назови, только в печку не запихивай. Сейчас заберешь?
- Ага, сейчас.
Данька шмыгнул носом, подтянул шорты и подхватил щенка на руки.
- Ну, беги домой, неси сокровище показывать.
-Спасибо, теть Нин! Спасибо, Альма! – Он погладил на прощание черную, с подпалинами, собаку. Та подставила морду под ладонь, и застучала по земле хвостом.
Так у Даньки появился Дружок.
Мать Даньки трудилась диспетчером на железнодорожной станции, и когда мальчишке надоедало играть с ребятами, он шел к маме. Вообще-то, приводить в диспетчерскую посторонних запрещалось, но для него делали исключение: во-первых, потому что здесь работала мама (и работала хорошо, судя по похвалам), а во-вторых, потому что начальник сказал: «Зачем ребенок будет болтаться один в опасной зоне». В том, что ребенок «будет болтаться» - не сомневался никто: Данька «болел» поездами. Правда, к фразе начальника он отнесся двусмысленно: с одной стороны, здорово, что можно свободно приходить, слушать мамин голос - «По третьему пути проследует локомотив, будьте осторожны», и смотреть, приплюснув к стеклу нос, как внизу проходят поезда. С другой, Данька вовсе не считал себя ребенком: как-никак, закончил 2-й класс. И что такое «опасная зона», прекрасно знал – он не дурак лазить, как Вадик из третьего дома, под вагонами, или путаться под ногами проводников и пассажиров (и рабочих-путейцев). Да и неинтересно это: попроси, и любой ремонтник проведет и в депо, и куда хочешь. Другое дело – поезда. Они везли не только людей, они везли другие миры – где было море и солнце, водопады, склоны сопок и северные ветра. Они говорили: знаешь, там, далеко-далеко, шумит тайга, бурлят на перекатах горные реки, там бескрайние степи, раскинувшиеся на много-много километров, там ровная гладь карельских озер. И обещали – ты подрастешь и увидишь все это своими глазами, ты только подрасти, и поедешь с нами туда, куда захочешь…
Иногда Данька приходил на платформу встречать поезда. Это был целый ритуал: сначала нужно было караулить «зеленый семафор». Караулил не только Данька, но и пассажиры, которые начинали суетиться – «Поезд, идет поезд». Данька не суетился, он терпеливо ждал, когда вдали, за полоской леса, раздастся гудок тепловоза и покажется дымок. После этого Данька шел к началу платформы, и останавливался рядом с дежурной по станции. Теперь требовалось внимательно смотреть: минута, вторая – и вот вдали, где рельсы сходятся в одну точку, показывалась зеленая морда локомотива. В это мгновение внутри Даньки словно натягивалась струна – появлялось ожидание чего-то волшебного, что мог бы привезти поезд. Сам он корил себя – вот балбес, тебе некого встречать, чего ты дергаешься? И все равно каждый раз напряженно всматривался вдаль. На переезде машинист давал еще один гудок, и состав медленно подъезжал к станции. Последний сигнал, шипение тормозов. Открывались двери, подбегали встречающие. Данька подходил к вагонам, дотрагивался до стенок. «Счастливые, как много они уже видели, и сколько еще увидят…».
Но сегодня мальчику было не до поездов. Он нес Дружка. Сначала щенок бежал, смешно семеня лапами, по траве, потом хозяин взял его на руки – они вышли к железной дороге. Дружок вырывался – незнакомые запахи, странные места – ему ужасно хотелось узнать, что это такое, непонятное. «Ну что ты как маленький, подожди, сейчас перейдем, и отпущу. Это рельсы, это железная дорога, по ней поезда ездят, - принялся рассказывать Данька. - Ты подрастешь, и мы пойдем с тобой их встречать».
До перехода через рельсы оставалось немного, когда показался поезд. Дружок отчаянно задергался на руках, пытаясь выпрыгнуть. «Вот, смотри, это товарный состав. Сейчас ты его увидишь. Подожди, он проедет, и мы пойдем домой». Мальчик чуть отошел назад. Приближающийся тепловоз засвистел, состав замедлил ход. Данька не боялся: такое случалось – перед станцией поезда притормаживали или даже останавливались. Так и на этот раз: товарняк остановился, перекрыв дорожку через пути. Перед носом оказалась пустая платформа для перевозки леса – только несколько досок, и все.
И здесь Данька сделал то, за что уже через минуту ругал себя последними словами: он подошел к составу, поднял щенка - «Смотри, пес! Смотри, какая штука!», и посадил его на край платформы. Дружок рванулся, и уже через пару секунд принялся обнюхивать доски. «Дружок, не смей! Дружок, ко мне, сюда!», - так сильно Данька никогда еще не боялся. Он попытался дотянуться – бесполезно. Мысли беспорядочно вертелись в голове. «Если вскочить на ось колеса, можно попробовать достать за лапу, а затем быстро отпрыгнуть. Ему будет больно, но это мелочи, главное, схватить…А если поезд тронется, и я не успею?». Перед глазами возник плакат «Железная дорога – зона повышенной опасности!». Данька похолодел – и сам под колеса, и Дружок, что будет с ним? Взгляд упал на ступеньку – точно! Прыгать на платформу - на станции состав наверняка остановится, хотя бы ненадолго. Отругают – пусть, зато Дружок будет рядом!
Он опоздал буквально на секунды - и на метры: те, что требовалось пробежать до лесенки. Состав дернулся и поехал. Дружок был настолько увлечен досками, что ничего не заметил…не заметил, как хозяин остался сзади… Мгновение, и Данька уже несся за составом. На бегу он подумал – а может, надо было бежать к тете Любе, и звонить маме, и тут же отказался от своей идеи. Мама будет спрашивать, что случилось, где щенка искать, волноваться начнет, а у нее работа ответственная, ей нельзя. Да и…если честно, не был Данька уверен, что все сделают правильно. Самому – оно всегда надежнее, особенно, когда дело касается друзей. Особенно, когда все случилось по твоей вине.
…Данька бежал. Метр, второй…десятый. Или уже сотый? Сколько метров до станции? 15 минут, если идти медленно, если все хорошо, и это не твой друг уехал на платформе. Сколько бежать? Сколько будет стоять товарняк? Тропинка путалась под ногами. В висках стучалось: «Только бы он не спрыгнул, только бы поезд задержали, только бы успеть…Будь что будет, только бы добежать-успеть-добежать…».
Он добежит.
Он обязательно добежит!
