Мальчик, боже мой, до чего ж твои губы сладкие. Пахнут тёплым ветром и талыми шоколадками, на мои ложатся морковными ровно грядками, да в порядке я? Любуюсь твоими гладкими,
но сегодня не планирую утонуть
Я хожу по тебе на цыпочках, крыльях бабочки, и играю с тобой то в ладушки, то в оладушки, я люблю тебя, мальчик, твои золотые радужки, ты молись, спасайся, беги поскорее Ладожским,
а "люблю тебя" - это действие, а не суть.
Мальчик, боже мой, до чего ж повезет какой-нибудь, для неё ты станешь вот сразу - родным и пойманным, она будет впадать в тебя нежной рекой и поймами, и просить "погрей меня" и кричать "ты спой меня", твои руки будут техничными и спокойными, ты что миром можешь, что проливными войнами,
только кто-то как-то выпил тебя до дна.
И тебе живется славно и половинчато, ты початый край, немножко уже ДаВинчи ты - и рисуешь в амбарной книге доходы-вычеты, ты был кречет, только остался немного взвинченным, позакручивай, мальчик, срочно, и позавинчивай -
тебе выдано было жизней - всего одна,
Значит – надо есть её, пить и жить её, брать её живьём, брать как блядь её, не расти быльём, не искать гнильё, в общем-ё-маё, поживи с моё –
И устань покидать жильё, и устань спешить.
Не бывает на свете правды одной-единственной, а любой косяк сперва назывался истиной, а любые руки бывают и коромыслами, ты давай, мой мальчик, начни собираться с мыслями,
И реши, что это надо бы пережить.
