всё быстрее от века до века,
не желая услышать природу,
истребляя в себе человека.
Всё безбожней, упрямей и злее
городит тупиковые башни,
вавилонская спесь всё наглее,
всё пустынней заросшие пашни.
Сколько крика и шума, и гама,
чтобы страх заглушить преисподний!
Сколько создано сущего хлама,
чтоб сокрыться от кары Господней.
Только Бог не карает, а любит, -
убиваем себя добровольно.
Искру Божью, безумные, губим
и кричим, негодуя, что больно.
Человечество столько кричало,
что, похоже, вконец одичало,
потому-то - ни много, ни мало -
Дарвин принял конец за начало.
И уже безысходно и рьяно
в человеке орёт обезьяна,
и со злым обезьяньим размахом
пляшет вскач пред своим Мошиахом.
Пусть попляшет пред мукою вечной -
перед смертью своей бесконечной:
предпочтя обезьяньего бога,
не найти дорогого порога...
Блудный сын без стыда и надежды -
обезьяна, застрявшая между
вновь отвергнутым Божьим Эдемом
и своим обезьяньим тотемом.
12.03.08
