Побег из клиники на подводах. (Рассказ)

  В кругу друзей живется славно. Все твои внутренние перетрубации видимо подняли тебя на ступенечку. Это сразу было запеленговано компанией чутких собратьев. Тебе предложили участие в одной экстремальной затее. У костерка разложенного в честь праздника святой троицы, под жертвенный шашлычный дымок летящий в ноосферу, возникла идея совершить пеший, точнее колясочный (смешно звучит, правда? Будто младшая ясельная группа затеяла путешествие в чепчиках и пинетках) , групповой переход на море. Как бы не весть какой экстрим. Пять шесть километров покрыть на механизмах в солнечный летний денек. Но простая затея превращается в сущий ад. Сначала в компании обнаруживается Моисей Сусанин который удлиняет маршрут в двое. Есть такие плохо ориентированные в координатах граждане, которым семь верст не крюк, им все равно где и за каким занятием справлять свою глубокую медитацию. Следуя его лыжней по обочине междугороднего шоссе, под солнышком приближающимся к зениту, вы попадаете в незапланированную вами жаровню. Мягкий асфальт испаряет битум, неиссякаемый встречный поток машин накатывает горячими фурами обдавая вас в упор дизельными выхлопами, голые степные обочины с красной выгоревшей травой, полная потеря ощущения времени и границ мерещащегося пространства, и вы заряженные на монотонное усилие с фанатизмом астронавтов бредущих по чужой отторгающей планете . Одним словом где те врачи из под надзора которых вы совершили побег в этот удушливый мираж, где та манящая свобода, на которую вы покусились в недавних своих планах на побег. Кажется, вы пропали здесь навсегда. А может это и есть свобода. Вы перегружены, заклинены агрессивной средой, вам нечего искать во вне. И вы без претензий и проклятий уходите в себя. И изыскиваете что вы выносите из этого ада в скорлупках своих вычлененных из вселенского круговорота радости и неги телах, и ищете силы в весомости своих личностных ядер изобилующих семенами обязанными прорасти, по вашему разумению и хотению в далекой, не удушливой перспективе. Ты выносишь мужающий эмбрион своего ДА. А остальные? Что им дает силы? Какая вера и внутренние заветы движут ими? И ведь никто не пользует легкое топливо агрессии. Ты ответил себе на эти вопросы. И ответ тебя очень порадовал.
  
   Когда все это кончилось, и вы гуртом забились под развесистую крону акации, словно пелена упала у тебя с глаз. Эти счастливые, облитые минералкой, искрящиеся благодатной пеной, и равной с тобой победой, люди празднуют то же что и ты. У них у всех нашлось что уберегать и выносить. Твоя жизнь сделала еще один шажок к возвращению на круги своя. Триста лет ты не участвовал в групповом, бурлачном труде. Триста лет ты был опутан своими личными путями-дорожками. И слава богу это кончилось. Под той акацией ты наконец познал вкус умножения себя на соратников. Еще одну чудесную формулу которая пополнила твой пионерский рюкзачок очередным блинчиком для затеянной пирамидки силы.
  
  Окрыленный такой поклажей ты быстро регенерируешь силы. Привал сворачивается, и вы выкатываете на заветный пляж. Почти никого из купальщиков нет. Море в размеренной задумчивости накатывает на берег метровые пенные буруны, достаточно странно смотрящиеся в стоячем раскаленном воздухе. Вы так целеустремленны, что ни у кого не возникает мысли забиться по примеру многих находящихся на пансионе в прибрежную кафешку и там, в прохладе, потягивая сок предаться истоме созерцания не ласковой марсианской стихии. Они просто отдыхают здесь по путевкам. А вы пробились в этот оазис сквозь завесу растворенного времени. Вы так истосковались за свободой, что готовы искать сердечное взаимодействие с пейзажем многими почитаемом как не пригодным для поисков несомненно имеющихся россыпей любви. Плотной группой пробившись к кромке стыка стихий готовитесь к предстоящей потехе. Среди вас есть один подвижник. Таких людей санаторно-больничный сленг описывает смачным и огромным по философии словом "ухаживающий". Он не просто пришлый волонтер, он рожденный в недрах вашего инвалидного мирка. Его сын, чрезвычайно экстравагантное в своих поисках новых форм в искусстве существо, еле волочит атрофированные как у ливретки ноженьки после трагикомичного восхождения по балконам студенческой общаги к облакам, на которых обитала дама его тела. Достойное существо, которое через много лет пришлет тебе свой правдивый детективный роман о том как он работая в уездном архиве вычислит перстень Левосера, отвратительного пирата, перстень отвратительной демонической силы, вычислит, овладеет и упокоит его на дне мутной уездной реки, так поступают все принцы.
  
  Эта семейная чета являет вам пример предстоящего серфинга. Преступив черту прибоя, стоит сын как цапля в кипящей смеси из гальки и пены опираясь на надежную гранитную скульптуру отца . Треплет его прибой как косынку вокруг якоря. Лица у обоих блаженные, заразительные лица. Настает и ваш черед. Папа начинает выкладывать культовую надпись из трех тел на песке, в непосредственной близости от прибоя. Не вдалеке пролетающие ангелы замечают это приметное послание. Когда его кошачьи заботы по перетаскиванию выводка заканчиваются, он приступает к поочередному спуску варягов на воду. Ему удается разложить миротворческую эскадру в зоне ослабленного наката волн. Как и у соратников, у тебя захватывает дух от массирующих свежестью волн. Видя лишь голубой небосвод, вы перекликаетесь рубленными отрадой возгласами. Вы едины! Друг с другом, с миром, с слетевшимися ангелами. Как вдруг ретивый бурун смывает с песка домино из ваших беспомощных оболочек и увлекает их в пучину. Тебе физически нечем бороться со стихией. Единственное что ты можешь ей противопоставить в недрах сомкнувшихся волн это внутреннее спокойствие и смиренную веру. Тебя здорово отстирывает это перетирание в мелкой гальке. Ты не чувствуешь этой терки практически лишенным иннервации телом, ты воспринимаешь ее непосредственно душой высвобожденной из паутины рецепторов забивающих мозг потоками вопиющих донесений о физическом восприятии. Степень твоего обнажения перед стихией уникальна. Поэтому твое обнаженное сердце сейчас без преломлений перенимает мудрый космос моря, а не созерцает из тенька из махровых уютно пеленающих одежд здорового тела.
  
  Когда настал твой черед отлова папой, возникло ощущение, что ты превратился в один из миллионов камушков, какими жестко и бесконечно отесывали в темени твою плоть. Слава богу, всех превращенных в камни извлекла из пучины испуганная папина рука и разбросала на песочке. Объемная квадро тишина в залитых водой ушах. Хаотичные ритмы пульсации моря продолжают приятно будоражить кружением твою голову и грудь. Таки ты камень, часть покинутой стихии. И еще побудешь им пока не схамелионишь под проникающим облучением солнца. Лежишь, оттаиваешь. Тает тишина, тает вертящийся ритм. Возникает ощущение тепла. Пробивается гул волн из вне. Осознаешь, что первое твое погружение и растворение в открытом водоеме окончено. Еще раз ты вышел из недр мирового океана. Обновленный, совершенно свеженький, истинно отсепарированый лист эволюции. Не зря ты мятежный искал бури. В ней есть покой. Твой покой! Еще один заслон прорван. Твой мир стал просторнее, и это очень значимое событие радует тебя несказанно. Парит твоя умиротворенная душа лишенная тактильной информации о приземленном теле. И мозг твой дружочек дает тебе время на любые фантазии освобожденных чувств в этой информационной пустоте. Наступает мгновение истины когда ты реешь в природных потоках абсолютно сливаясь с их настоящим извечным и бесконечным движением. Лишь спустя некоторое время ум тактично напоминает о реальной твоей форме. Но тебе тесновато в рамках даже тактично припомненной но по прежнему неосязаемой формы. Тесно тебе, впервые тесно.
  
  Рачком отшельником ты выпрастываешься возбужденными до неприличия органами чувств из своей умозрительной так и не почувствованной ракушки. К тебе подползает еще один рачок по имени Сергей. Господи, на какой образ ты вдохновил! На что еще так похож паралитик вытряхнутый из коляски как не на эту тварь твою членистоногую, влачащую за собой костяную кабальную колоду своего громоздкого убежища. Возникшее девственное общение ваше похоже на купол небосвода простирающийся над вами и внутри вас. Битый час, забыв о физике отсутствующих, нещадно уничтожаемых солнцем тел, прогуливаетесь вы по радуге сотворяемого вами мира. Перебирая и соотнося бесчисленные оттенки параллельных своих схимнических опытов и прозрений. Легкость удивительная. Огромные пласты пережитой и подразумеваемой информации превращаются в лаконичные ноты и витают великой мелодией в вашем бесконечном пространстве. Ни сучка ни задоринки, антагонизмы настолько отсутствуют, что психика привыкшая осознавать себя лишь в конвульсиях от разрядов простреливающих между плюсом и минусом, между добром и злом, теряет объективное представление о происходящем...
  
   Много позже, при вашем триумфальном возвращении в виде опаленных солнцем рейнжеров насвистывающих гимн желтой подводной лодке к светлой темнице санатория. Когда Сергей вдруг извлек из рюкзака (у него тоже оказался рюкзачок, только не умозрительный как у тебя, а потрепанный джинсовый, настоящий, с материальной коллекцией символов им приобретаемой силы ) пригоршню знаковых ракушек с рачками отшельниками(!), все намедни пережитое и созданное вспыхнуло вдруг одномоментно отстраненным огромным прозрачным облаком чудного храма вами сотворенной мыслечувствоформищи.
  
  А извлек Сергей ракушки для того, чтобы щедро разделить ваше с ним пляжное соитье с девушкой. Ты постоянно видел ее долговязый неподвижный силуэт как страж пребывающий у входа в санаторий. Совсем беспомощная шейница, с нечистым, нездорового вида лицом весь световой день обычно тихо шерудила страницами книги, просматривая более передвижение людей, нежели тексты. Редко с кем общалась, колыхалась иногда как водоросль, раскачивая пеструю дорогую коляску дабы стряхнуть угрозу полного анабиоза. Ты замечал ее и не более того, и сейчас проехал бы, ни мало не совестясь. Сергей же, щедрым коробейником развернул перед ней пригоршню действительно бесценного товара и выменивал его смачно презентуя то на улыбки ее, то на искорки в глазах, то на смех слабенький и беззвучный. А ты стоял истуканом рядышком в продолжении всего искрометного промоушена со своим облаком в штанах. И был приятным фоном всему происходящему, не более того. И начинал осязать скорлупу которую тебе предстояло проклюнуть чтобы вот так как этот роскошный парень извлекать из рукава фокусы зрительского счастья. Внимал урокам великодушия. Открывал технологию приумножения содержимого рюкзаков, метод обращения накопленного скарба.